— Все в порядке. — Хоуп оглянулась через плечо на Дилана, затем ответила Адаму: — Если вы, ребята, снова придете, то вам придется придерживаться нескольких правил. Например, никакой борьбы в доме. — Она немного подумала и добавила: — И раз уж вам так нравится все тянуть, то можете прийти и помочь мне выдергивать сорняки. Я заплачу.

— Пять баксов!

— Ага.

Подошла ее очередь, и Хоуп положила на прилавок два диска.

— Это и все? — спросила Иден, беря коробки с фильмами.

Хоуп не сразу ответила, видимо, потому что лишилась дара речи, впервые хорошенько присмотревшись к миссис Хансен. Сколько Дилан себя помнил, Иден всегда красила волосы в фиолетовый, использовала фиолетовые тени для глаз и фиолетовую же губную помаду.

А еще жила в фиолетовом доме и водила фиолетовый «Додж Неон». Черт, да она даже своих визгливых собачонок выкрасила в тот же цвет! Иди, ее близняшка, предпочитала голубой. Неудивительно, что обе вышли замуж за мужчин, привыкших напиваться еще до полудня.

— Да, это все, — наконец вымолвила Хоуп.

Иден пробила покупку и потянулась за бумажным пакетом.

— Мой зять — Хэйден Дин. Тот, что заступился за вас в «Оленьем роге» и ввязался в драку с Эмметом.

Миз Спенсер расстегнула молнию своей поясной сумки:

— Я очень ему благодарна за помощь. Это было так мило с его стороны.

— Мило-шмило, — пренебрежительно отмахнулась миссис Хансен. — Хэйден — бабник и любит подраться, даже не сомневайтесь. Если бы у моей сестры было хотя бы столько мозгов, сколько Господь дал леммингу, она бы сбросилась к чертовой матери с ближайшего утеса, уж поверьте. Все знают, что Хэйден встречается с Дикси Хоув, когда у той не получается найти кого-нибудь получше. Дикси влюбчива как кошка, и если бы она так хорошо не красила волосы, ноги бы моей не было в ее салоне.

— Э-э… правда? — протягивая двадцатку, выдавила Хоуп.

Дилан тихонько засмеялся. Уж если она сейчас в шоке от миссис Хансен, что же с миз Спенсер станет, когда она окажется в одной комнате с обеими сестрами разом? Эти женщины могли заболтать до смерти.

— Да, вот еще, — продолжила Иден, принимая у Хоуп деньги, — если вам в вашей книге по сюжету понадобится персонаж, которому придется умереть мучительной смертью, то Хэйден отлично подойдет на эту роль. Он мало того, что волочится за шлюхами, так еще и ни черта не делает, пьет как сапожник и страшный, как смертный грех. Может, сочините, чтобы его поразила эта разъедающая плоть болезнь?

Дилан смотрел, как «хвост» Хоуп качнулся вправо-влево, когда она отрицательно покрутила головой:

— Не знаю, с чего вы взяли, но я не пишу книгу.

— Иона сказала, что Мелба шепнула ей, будто вы пишете книгу про Хирама Доннелли.

— Я сочиняю статью, а не книгу.

Иден сложила свои фиолетовые губы в разочарованной гримасе:

— Ну, пожалуй, это и правда не одно и то же. Не так интересно. Целая книга куда увлекательнее. — И протянула Хоуп сдачу. — Кому-нибудь стоит написать о моей семье. Ух, что я могла бы порассказать! Вы знаете, что моя семья владела первым салуном в городе? А еще первым борделем. Заходите как-нибудь, я расскажу вам историю, как мои двоюродные деды поубивали друг друга, дерясь из-за девицы по прозвищу Френчи.

— Пап? — прошептал Адам. — А что такое бордель?

— Объясню позже.

— А знаете, почему ее звали Френчи?

Хоуп сунула сдачу в сумочку и схватила пакет:

— Потому что она была француженкой? — и стала незаметно продвигаться к краю прилавка мимо шариков из полированного агата и накладных игрушечных зубов.

— Нет. Из-за ее специализации на менаж-а-труа.

— Замечательно, — выдавила Хоуп, схватившись за дверную ручку. И, бросив в сторону Дилана мученический взгляд, выскочила из магазина так, будто за ней черти гнались.

— Как поживаете, шериф? — спросила Иден, когда тот подошел к прилавку.

— Хорошо, — ответил Дилан, улыбаясь.

Продавщица покачала головой:

— Странная она какая-то, эта дамочка.

Дилан мудро воздержался от комментариев, быстро оплатил белье и маску Адама, прежде чем Иден смогла бы поймать и его тоже. По дороге домой они с сыном заскочили в «Уютный уголок» за чизбургерами и картошкой фри. Дилана и Адама обслуживала Пэрис, и хотя никто в городе не подозревал, кто же мама мальчика, все знали, что первые две недели июля он проводит с ней.

Когда отец с сыном добрались домой, их соседка, Ханна Тернбо, принесла Адаму новую раскраску и карандаши «в дорогу». Ханна сидела на кухне и пила кофе с Диланом, пока не появилась Пэрис, неся большой белый пирог с кокосовой глазурью и запеченными внутри засахаренными кусочками персика. Адам прибег к своим обычным невнятным звукам и пожиманию плечом, пока обе женщины не отказались от попыток разговорить мальчика.

И Дилан, и Адам мало спали в ту ночь, и на следующее утро оба рано поднялись, чтобы отправиться в Сан-Вэлли. Они позавтракали в «У Шорти», и за горкой блинчиков Адам пообещал, что в этом году не станет плакать.

В небольшом аэропорту, привычном к появлению знаменитостей, на Джульетт Бэнкрофт отреагировали бы максимум слегка приподняв бровь. У тех же ворот, сквозь которые проходили Деми Мур, Клинт Иствуд и братья Кеннеди, когда поднимались на борт или выгружались со своих джетов, «американский ангел» ждала своего сына. Она собрала светлые волосы во французскую косу. Джули поднялась со стула, и улыбка изогнула уголки ее идеальных розовых губ. Мисс Бэнкрофт всегда выглядела очаровательно благодаря своей безупречной коже и идеальным скулам и походила на ожившую куклу Барби. Только лучше, потому что была настоящей — ну, разве что не считая груди: Джули увеличила ее еще в первом сезоне.

Дилану пришлось отдать бывшей должное. Она «смягчила» свой голливудский образ, оделась в «Левисы» и легкий пуловер, но по-прежнему умудрялась выглядеть так, будто сошла с обложки женского журнала.

— Привет, малыш, — произнесла Джули, протянула руки к сыну, опустилась на одно колено, и Адам шагнул к ней в объятия. Она расцеловала всю его мордашку и, казалось, не заметила, что ответа не последовало. — Ой, я т-а-а-ак по тебе скучала! А ты по мне скучал?

— Да, — прошептал Адам.

Джули поднялась, взглянула на Дилана, и ее улыбка стала немного неуверенной:

— Привет, как дела?

— Хорошо. Как долетела?

— Без происшествий. — Ее взгляд проследовал от макушки Дилана до кончиков его ботинок, затем обратно. — Клянусь, с каждым разом ты все красивее и красивее.

Шериф не чувствовал себя польщенным. Его бывшая относилась к тому типу людей, которые сыплют комплиментами направо и налево.

— Каждый раз, как ты меня видишь, я на год старше, Джули.

Она пожала плечами:

— Ты выглядишь точно так же, как в тот день, когда я въехала на своей «тойоте» в твою машину без номеров. Помнишь?

Как он мог забыть?

— Конечно.

Джули послала Дилану свою фирменную улыбку, ту, что пленила сердца американцев, ту, от которой у него когда-то учащался пульс:

— У тебя есть минутка, чтобы немного перекусить до отъезда домой? Я подумала, что мы могли бы посидеть втроем, поболтать, пока нас с Адамом не позовут на посадку.

Внезапно насторожившись, Дилан задался вопросом, чего же она на самом деле хочет? Непохоже на Джули вот так сидеть и болтать с ним о том о сем.

— Мы с Адамом недавно поели. Может, в другой раз?

— Нам надо будет вскоре побеседовать, — сообщила она и взяла сына за руку. — Твой дедушка ужасно обрадуется, когда тебя увидит. В этом году мы славно повеселимся.

Адам сделал шаг назад и прижался к бедру Дилана. Мальчик несильно ухватился, но отец просто чувствовал, что ему хотелось вцепиться в него по-настоящему.

— Я думал, что ты пообещал в этот раз не плакать, — произнес Дилан так, будто сам не умирал внутри. Словно не ощущал утрату каждый раз, как сжималось сердце.

— Я не плачу. — Адам повернул лицо к отцу. — Но, пап…

Дилан опустился на одно колено и обхватил ладонями лицо сына. Глаза Адама были полны слез, а бледные щеки пошли пятнами. Стараясь не расплакаться, он часто дышал, и Дилан ощутил гордость за сына: