— Могу сказать, что в этом году ты действительно пытался вести себя, как большой. Это все, о чем я просил, значит, это уже считается. Если хочешь плакать — давай. — Адам обнял отца за шею, и тот стал гладить мальчика по спине. — Сынок, иногда в жизни мужчины бывают моменты, когда ему просто надо позволить себе слабость. Если ты чувствуешь, что сейчас у тебя как раз такое время, значит, так и сделай.

Дилан не выносил, когда сын плакал: слезы Адама разрывали на части ноющее сердце, оставляя его истекающим кровью. От них комок вставал в горле, а в глазах начинало колоть. Безмолвные слезы Адама пропитали ворот плотной хлопковой рубашки Дилана.

— Я записал все коды городов, где я, скорее всего, окажусь, так что ты сможешь связаться со мной в любое время. Я положил список тебе в чемодан. В любой момент просто позвони мне, ладно? — Адам кивнул. — Но, наверное, вы с мамой будете заняты, и тебе не придется скучать по мне.

Он взглянул на Джули и увидел широко распахнутые глаза и этот ее такой знакомый взгляд «что же мне делать?». И как обычно, именно Дилану приходилось решать, что говорить и делать. Он не уклонялся от ответственности за сына, но иногда его возмущало, почему он должен тянуть на себе весь воз? Иногда его возмущала Джули. Вот как сейчас, когда ему приходилось делать вид, будто его не раздирает изнутри на части. Когда Джули могла вмешаться и немного помочь. Когда она могла бы, по крайней мере, попытаться — но не стала, и Дилан старался не выказать свое раздражение.

— Ты хорошенько повеселишься с мамой и дедушкой, а когда вернешься, мы поймаем ту Долли Уорден, которая ускользнула от тебя в прошлый раз, хорошо?

Адам снова кивнул:

— Ладно.

— Я горжусь тобой, сын. — Дилан снял руку Адама со своей шеи и немного отклонился, чтобы заглянуть ему в лицо. — Ты уже в порядке?

Адам вытер кулаком мокрые щеки:

— Ага.

— Хорошо. — Дилан стер слезинку с подбородка мальчика. — Думаю, все прошло хорошо. В этом году ты вел себя, как мужчина, — похвалил он, встал и подал сыну его чемодан. — Ты не забыл взять карандаши?

— Нет.

— Хорошо. — Дилан шагнул назад. — Я люблю тебя, Адам.

— Я тебя тоже, пап.

Он коротко взмахнул рукой, затем отвернулся, не желая видеть, как Джули берет сына за руку и уводит прочь.

Меньше чем за минуту Дилан добрался до парковки, где оставил грузовик. Шериф распахнул дверцу, забрался внутрь и сунул ключ в зажигание. Утреннее солнце сияло на голубом капоте, и в глазах вдруг все расплылось.

Похоже, настал тот самый момент. Тот момент, когда мужчина должен просто позволить себе слабость.

За исключением открытия охотничьего сезона, празднование Четвертого июля было самым главным событием в округе Перл-Ривер. День рождения нации начался с парада по Мейн-cтрит, который прошел вокруг озера до местного клуба.

Трава вокруг клуба была скошена, и «Развлечения Корваса» превратили территорию к северу от здания в возвышение, состоящее из движения и манящих огней. Шум чертова колеса смешивался с воплями, доносившимися из Зиппера, почти заглушавшими призывные крики зазывал, которые уговаривали горожан попытать удачу в таких играх, как бросание мяча в корзину, «Сбей лягушку» и «Квотер Тосс».

Ряды ремесленных палаток завладели южной частью ярмарки, «Большие женушки-мастерицы» с гордостью демонстрировали свои самые новые достижения. Их таланты варьировались от традиционных лоскутных одеял и цветочных венков до чехлов для туалетной бумаги и приклеенных к кускам дерева неоновых сов с сумасшедшими глазами и длинными волосами. Ни у кого не хватало смелости сказать Мелбе, что ее совы наводят ужас.

Запах вареных бобов, жареного лука, жира и пивных дрожжей подобно смогу витал в горячем летнем воздухе. Было тридцать семь градусов в тени, и сухой жар выпаривал влагу из тела и поджаривал незащищенную кожу. За ларьками с едой стояла палатка скорой помощи, где два парамедика перевязывали порезы, выдавали пептобисмол и помогали при тепловых ударах. Помощники шерифа Пламмер и Уильям следили за толпой и местными алкоголиками. К шести часам вечера Хэйден Дин вырубился за палаткой «Хот-доги для Иисуса», а в шесть ноль пять один из пацанов Холлеров был пойман за попыткой стащить бумажник Дина.

На другом конце поля у палатки первой помощи за линией, начерченной мелом, стоял Пол Абердин: на красном лице — решительность, на плече — рулон туалетной бумаги.

— Ну же, малыш, ты сможешь сделать это, — кричала ему Шелли. — Ты стройная, великолепная машина по метанию туалетной бумаги!

Хоуп взглянула через плечо на соседку. Машина по метанию туалетной бумаги? Шелли прижала забинтованную руку ко лбу, чтобы прикрыть глаза от солнца. Веснушки резко выделялись на бледной коже, а щеки пылали. Но они даже сравниться не могли с лицом ее мужа, которое цветом напоминало помидор.

По причинам, которые Хоуп никогда не смогла бы понять, и несмотря на жару, Пол и Шелли надели одинаковые «Вранглеры», ковбойские сапоги и цветастые рубашки с жемчужными пуговицами. На самом деле почти каждый на этой ярмарке вырядился так, будто был на подпевках в какой-нибудь кантри-группе.

Хоуп же, наоборот, оделась удобно: в короткую юбку цвета хаки, черный топ и кожаные сандалии.

— Как думаешь, он не потеряет сознание? — спросила она.

— Лучше бы ему не делать этого, — покачала головой Шелли. — Ему нужно всего два дюйма, чтобы всех опередить.

Зрители притихли, когда Пол развернулся подобно толкателю ядра и бросил рулон. Тот улетел примерно на десять футов, приземлившись на основание, затем упал на бок.

— Да! — Шелли вскинула здоровую руку. — Телевизор с большим экраном — мой!

К сожалению, эйфория Шелли длилась лишь до тех пор, как Барли Мортон поднял на плечо рулон, подошел к линии и метнул его на одиннадцать футов четыре дюйма. Толпа пришла в неистовство, Барли выдвинулся на первое место, установив новый рекорд по метанию туалетной бумаги.

Пол ушел, получив ленточку за второе место, охотничий нож и боль в спине.

— Теперь все закончено? — спросил Уолли. — Я хочу, чтобы мне раскрасили лицо.

Шелли проигнорировала сына, растирая спину мужа здоровой рукой.

— Тебе нужно пиво, малыш?

— Думаю, мне нужна мазь от растяжений, — ответил Пол, изучая свой новый нож.

— Я возьму Уолли, — вызвалась Хоуп, втайне завидуя игрушкам, которые мальчик держал в руках. Она провела большую часть дня, бегая за ним от одной палатки к другой. И теперь, когда у него была резиновая змея, пластиковый томагавк с подвешенным к нему фальшивым скальпом и изогнутый карандаш, Хоуп ничем не могла похвастать, хотя отдала продавцам на карнавале ужасающее количество денег. У нее не было даже дешевой пепельницы. Она проиграла во всех играх, в которых принимала участие, и, после того как случайно ударила грузилом юного ковбоя по голове, ее пожизненно удалили из палатки «Забрасывание наживок». — Увидимся позже, — сказала Хоуп подруге и ушла с Уолли.

Им пришлось постоять в очереди, чтобы ему нарисовали на щеке футбольную эмблему, и после долгих уговоров Хоуп согласилась, чтобы ей на плече нарисовали кинжал. Прежде она никогда не проводила целый день с семилетним мальчиком и была удивлена, что не заскучала. Она полагала, это как-то связано с ее внезапным желанием быть с людьми, потому как обнаружила, что чем дольше живет в Госпеле, тем меньше ей нравится проводить время в одиночестве.

Отправив свою вторую статью об инопланетянах, сейчас она работала над третьей. Первая статья вышла этим утром, и миз Спенсер забежала в «М&С», чтобы купить газету. Ее истории отдали центральный разворот, выкинув с первой полосы статью Клайва о расчленении коров.

Позже Хоуп провела немного времени через дорогу у Шелли. Помогала соседке убирать дом, стирать вещи и обрывать увядшие цветки петуний в горшках на окнах. Женщины много говорили о самых разных вещах, но Хоуп все еще не могла рассказать новой подруге о самых трудных временах своей жизни. Хотела, но не могла.