Слух подводит, картинка скачет - только через пару минут, я понимаю, что Майк едва не срывается на ультразвук. Давно на меня так не орали. Мозг словно сквозь сырорезку пропускают.

- …псих ненормальный!! Тебя что, все так достало, что сдохнуть захотел?!! В чем дело, во мне?!!!

Я хочу открыть ему великую тайну, что мир вокруг него не вертится, но экономлю силы для чего-то менее очевидного.

- Майки, не кричи, - шепчу наконец. - Голова…

- Нет у тебя головы, Демон!!! Нет! Иначе не пришлось бы разгребать твой кризис среднего возраста!! - Из его глаз брызгают слезы, сверкая, как радуга. - Почему просто не завести молодую любовницу, как все?!! Или полезть в долбаные горы с долбаным альпенштоком, или прыгнуть в долбаную Ниагару?! Знаешь, я никогда не мечтал однажды получить твой труп с посыльным!!! И какого хрена ты не берешь трубку?!!!

Это сбивает меня с волны, как скрипичная фальшь, единственное мое желание - прервать:

- Я… говорил неоднократно… если что-то не по душе… можешь уходить, я тебя не держу. И обеспечу всем, чем нужно…

Майк замолкает, резко, будто получил по лицу. Тишина звенит в ушах, когда он поднимается с колен.

- Что ж, наслаждайся смертью, - его голос негромкий, усталый и злой. - Зови, если буду нужен.

Падение все еще длится, минуту или сотню лет, но его вкус почему-то меняется. Майк исчезает из моего поля зрения, я не могу повернуться, чтобы увидеть его. Это страшновато. Настолько, что все другие ощущения уходят и теряются, я дышу, будто это поможет. Слишком мало крови, чтобы запустить сердце. Не помогает.

- Эй… - выдыхаю я наконец - вдруг услышит. - Я… уже закончил. Правда.

Через несколько необычно тревожных секунд он возвращается. Аккуратно поворачивает мою голову, чтобы я мог его видеть. Звуки еще колеблются, но ощущается теплая вода, холодный металл и кровь. Его кровь.

С таким лицом, как у Майка сейчас, зеркало не нужно, и я фыркаю:

- Красавчик, да?..

- Фильм ужасов. - Голос невозмутим, но чуть подрагивает. - Серьезно, капец просто. У тебя кожа будто изнутри растрескалась… а на ощупь как полиэтилен. И глаза…

Я шевелю кончиками пальцев, чтобы он замолк. На его ладони рана - Майк макает губку в воде, смешанной с кровью, и проводит по моему лбу. Божественное ощущение. Интересно, моя монстера чувствует то же?

- Что ты всем наговорил? Калеб звонил на грани слез, Джиа напугана, Монти вообще чуть в первый самолет из Сан-Франциско не прыгнул. Пришлось авансом соврать, что с тобой все в порядке.

- Кто еще звонил?.. - шепчу я сквозь волны наслаждения, смывающие знаки смерти. Майк достает телефон из моего кармана.

- Я. Восемнадцать раз.

- Кто еще?..

- Да тут полно неотвеченных.

- Полно?..

- Несколько. Огласить?

- Только самые странные…

- Данте. Кто-то записанный как Стеклянный Цветок. И 75D - что это?

- Размер груди, - говорю я, но он даже не реагирует на шутку. Хотя это и не шутка, в общем-то…

- А кто такая Линдси?

- Кто такой, - поправляю я. - Четверка по пятибалльной… боже, Линдси Харт из Бристоля, радость моя, как давно не вспоминал…

- А вот он тебя помнит. Прислал смс “Гори в аду”.

Я снова пытаюсь смеяться, получается чуть лучше, и Майк наконец улыбается. Губка скользит по плечам, по шее, огибает лицо, чуть касается рта, оставляя за собой полосы восстановленной кожи. Будь у меня больше сил, я впился бы в нее зубами. Будь у меня меньше воли… я искупался бы в крови.

- Что? Похорошел?..

Майк качает головой.

- Ненамного. Хорошо, что я не такой поверхностный, как ты, и люблю не за красоту.

- Что с того? Я вот да, поверхностный… но тоже - не за красоту.

Губка приостанавливается.

- Не за красоту что?

Я молчу, и через пару секунд Майк возобновляет движение - что не означает, что он отстал.

- Тогда за что?

- Хочешь знать?..

- Конечно.

- Ты идеальнейший… садовник. Ты до сих пор рыдаешь по мелочам. - Голос постепенно садится, последние слова - почти шелест. - И… всего после шести месяцев тренировок ты можешь фехтовать не хуже меня, но старательно это скрываешь. Еще?

- Потом. Отдыхай.

Он смотрит на меня очень долго - или мне так кажется. А потом наклоняется, очень медленно - или это кажется тоже.

- Майки, не надо… у меня язык как зимняя резина…

Плавным движением иллюзиониста Майк подносит к своим губам острие ножа.

- Я это исправлю, - шепчет он.

И исправляет.

В поцелуях на смертном одре самое главное - не убить партнера. Я по праву могу собой гордиться. И им тоже, ведь доверять мне в такой ситуации - самоубийство, смелость или полный идиотизм. Надеюсь, это все-таки второе, и я его недооценивал.

- Это было мило, - говорю, когда он отстраняется. От чистой крови связки заработали, и голос уже не похож на шипение умирающего гада. - Наверняка захочешь благодарности за доброту?

- За кого ты меня держишь?! - притворно обижается он.

- За юриста.

- Ну вообще-то… ты кое-что обещал мне.

Мда, как же не вспомнить единственное данное обещание.

- О, Майки. Ты же не специально выбрал время, когда я не могу сопротивляться?..

- Специально? Что ты. Такое время могло и не настать.

Майк резко обливает меня остатками воды, а потом помогает встать - если это так называется. Хотя он сильный и я вешу фунтов на семь меньше обычного, все равно тяжеловато. Но раз хочет - ладно.

Обнимаю его за шею - по крайней мере, пытаюсь. Руки все еще как без костей.

- Только будь поласковее. У меня тыщу лет этого не было…

- Я иначе и не умею.

Обессилев от болтовни, роняю голову ему на плечо и практически висну. Уже у двери он не выдерживает:

- Тысяча лет - это же в переносном смысле?..

Я молчу. Берегу энергию.

Жизнь возвращается очень медленно. Смерть остается… но, похоже, это не так интересно, как мне казалось. Или время еще не пришло. Что ж, если это кризис среднего возраста, то Майк вряд ли застанет следующий, что хорошо.

Или не хорошо…

В любом случае, пока что остановимся на жизни.

*

I had a vision I could turn you right -

A stupid mission and a lethal fight…

*

СМЕРТЬ И АЛЕКС

Твое имя давно стало другим,

Глаза навсегда потеряли свой цвет.

Пьяный врач мне сказал - тебя больше нет.

Мы так устроены - не думать о смерти, зная, что ее не миновать. Мы не думаем о ней, даже когда она стучится в дверь. И только когда она уже стоит у кровати, некоторые из нас соглашаются ее заметить. В самом деле, это особенность нашей короткой жизни - жить так, будто смерти просто нет.

И конечно, мы ее не зовем. Только в самом крайнем случае.

Сегодня я чувствую себя неплохо и попросил, чтобы мою кровать придвинули к окну - раз уж хождение ограничено, остается смотреть на тех, кому повезло больше.

Окна палаты выходят на больничный парк, из освещения там только пара фонарей, но я ее вижу. Конечно, я ее вижу, и она видит меня. Волосы охватывают голову, как огонь спички, сияние отражается в глазах, превращая их в две крошечные луны. Лишь на мгновенье меня охватывает острый страх из далекого прошлого - что это снова Рори пришла навестить меня, но в этот раз он беспочвенен.

Проходит всего пара минут, прежде чем она поднимается на мой этаж и замирает в дверном проеме.

- Я тебя услышала.

От неожиданности я не знаю, что сказать - хотя и прекрасно понимаю, о чем речь. Когда Пенни прошла свой последний курс химиотерапии, то взяла с меня - буквально вытрясла - клятву убить ее, если такое случится еще раз. И поклялась сделать то же самое для меня. Я дал обещание, даже не представляя, как исполню его, отказываясь от самой мысли, что она может покинуть меня однажды. Мы были детьми, да.