На волне успеха повстанцы предприняли мощную скоординированную попытку прорваться в аэропорт, благо, туда выдвинулись высвободившиеся после Иловайска отряды. По отзыву корреспондента «Комсомольской правды» Д. Стешина, аэропорт «выворачивали наизнанку» орудийным обстрелом. В начале сентября шел бой уже на территории самого аэропорта. На радостях успели сообщить о взятии аэропорта, однако надежда оказалась ложной: ворваться на территорию воздушной гавани удалось, а вот взять под контроль — нет. Неприятель оказал отчаянное сопротивление, а артиллерия продолжала подавлять попытки зачистить аэропорт. Подземные сооружения аэропорта позволяли самим украинским военным пересиживать обстрелы не без потерь, но и не утрачивая боеспособность, благо, часть убежищ осталась с советских времен, когда готовились к ядерной войне, а новые сооружения также строились изначально прочными, та же диспетчерская вышка теоретически должна была выдержать удар самолета, и артогонь лишь очень медленно ее расшатывал. Момент был острым, однако в начале сентября атаки повстанцев постепенно сошли на нет.

Отчего не удалось взять аэропорт? По-прежнему не были решены основные проблемы: украинские артиллерийские позиции за аэропортом продолжали действовать, а сам аэропорт, вопреки реляциям, не был отрезан от снабжения. Украинским войскам приходилось рисковать, перемещая технику по взлетной полосе, однако даже неся некие потери, они по-прежнему доставляли грузы в аэропорт. К тому же то, что ополченцы начали летом получать из «военторга» снаряжение, еще не означает, что они имели его достаточно. Выиграть огневую дуэль против ВСУ в районе аэропорта пока не удавалось. В такой обстановке наступил сентябрь, а с ним — перемирие. Перемирие, так и оставшееся фикцией.

Вид аэропорта с беспилотника, осень. Большой объект справа — новый терминал, чуть ближе старый. На переднем плане разгромленный супермаркет «Метро», вдалеке справа видна диспетчерская башня. Слева — собственно Донецк, справа — огромное ровное пространство ВПП. За кадром сзади-справа Авдеевка, далеко впереди — Пески.

Этап донбасского противостояния длиной в четыре с половиной месяца, начавшийся после подписания минских соглашений, стал очередным — типичным для современных локальных конфликтов — примером перемирия, заключенного на бумаге и никем не соблюдаемого в реальности. Лучше всего это странное состояние охарактеризовал сетевой публицист Андрей Союстов: «Война без конца, перемирие без начала».

«Это перемирие у нас не клянёт только ленивый или неисправимый оптимист, которых осталось мало», — писал житель Донецка, — «Все прекрасно понимают, что оно не может длиться вечно, что будет наступление, а даже если не будет, то будут обстрелы. Отвод тяжёлого вооружения на 30 или 40 километров ничего не решит, потому что тяжёлое вооружение преодолевает это расстояние за полчаса. Блокпосты вы не понаставите по всему городу и полям. Это всё фикция. Когда же увидели, что наших заставили пропускать продукты, медикаменты в аэропорт, люди вообще были в шоке. Но когда увидели ротацию войск, особенно когда выяснилось, что можно было провозить с собой один рожок патронов, то люди вообще перестали понимать, что происходит».

Аэропорт остался той точкой, в которой активные действия продолжались постоянно. Согласно минским соглашениям, он должен был быть передан ополченцам. Однако украинская сторона так и не начала выполнять этот пункт договоренностей (обосновывая это необходимостью передать Украине в обмен несколько поселков). Бои продолжались.

·

На этом этапе ополченцы сосредоточились на контрбатарейной борьбе против развернутых в Песках украинских батарей, обстреле расположенных там же сил, которые поддерживали гарнизон аэропорта и снятии стружки с колонн снабжения, несшихся в аэропорт. Каждый день шло, как выразился один из бойцов, «интенсивное перемирие». Обе стороны обменивались минометными зарядами и залпами «Градов». Каждый день ополченцы теряли двоих — троих людей убитыми и ранеными в «фоновом режиме». Похожая проблема была у их визави: колонны снабжения периодически страдали под огнем. Сложилась малоприятная для обеих сторон ситуация. Ополченцы не могли полностью перерезать снабжение аэропорта в силу его размеров и страдали от огня из Авдеевки и Песок, украинцы же не могли доставлять грузы и людей без риска свести тесное знакомство с миной или «Градом». Бои за сам аэропорт описал один из ополченцев:

Укры сидят под землёй. На поверхность поднимаются корректировщики, иногда снайперы и миномётчики. Плюс через камеры наблюдают за поверхностью. Наши, после жиденькой артподготовки (ибо снаряды дефицит), выдвигаются, по ним начинают [бить] из Песков и Авдеевки всем чем можно, они отходят. И так каждый день. Итог: 1–3 200-х и 10–20 300-х ежедневно. И всё было бы совсем плохо, но тут вступает в действие уже укрокомандование, которое зачем-то стремится непременно иметь в аэропорту танки и БМП. Которые оно и гонит туда через территорию, которую простреливают наши, после чего оставшиеся коробочки мечутся по взлётке, пока их не сожгут. Ну и небольшие команды крутых ребят с обеих сторон играют в Контр-Страйк офлайн в развалинах терминалов с примерно равным счётом. Так что пока наши не возьмут Пески и Авдеевку (либо, как минимум, не подавят артиллерию укров там) толку не будет.

P.S. В подразделениях, штурмующих аэропорт, наблюдается серьёзный дефицит ВСЕГО, особенно противотанкового вооружения.

Замечание по поводу «коробочек» действительно справедливо. В непосредственной близости от терминалов в изобилии остались БМП, БТР и даже танки ВСУ. В конечном итоге ВСУ были вынуждены отвести танки от терминалов и оставить бронегруппу только в Песках, откуда она выдвигалась при нужде. На ровном поле бронетехника неизбежно несла тяжелые потери. Украинский журналист писал об одном таком бое:

В первой половине дня боевики подбили два танка и две БМП, в результате чего погибли два украинских военнослужащих, несколько человек получили ранения, очень серьезные.

Во второй половине дня боевикам удалось подбить два БТРа, там точно погибли члены экипажей.

·

Именно к этому периоду относится называние обороняющих аэропорт украинских военных «киборгами». Этому слову мы обязаны популярному жанру: поддельным цитатам, в которых враги восхищаются чьей-либо доблестью. Якобы некий ополченец заявил, что аэропорт обороняют не люди, но киборги. Солдаты в принципе редко дают устрашающие прозвания своим противникам, и практически никогда — пафосные. Однако украинскому обществу байка пришлась по вкусу, и название в общем и целом закрепилось.

Вообще, попытки пропаганды представить происходящее как безболезненное избиение идеологических противников, выглядят откровенной натяжкой. С одной стороны, ополченцы не «жарили укроп», а выполняли тяжелейшую и предельно опасную боевую работу, каждый день теряя людей. Любой штурм вырывал из рядов атакующих некое количество убитых и раненых. Анекдотическое перечисление украинской стороной якобы истребленных в аэропорту спецподразделений РФ не может заслонить того факта, что потери были многочисленными и могли достигать нескольких десятков убитых и раненых в день — во время всплесков активности. С другой стороны, люди, говорящие об «утилизации ватников», едва ли хотели бы оказаться в бронемашине, несущейся к терминалу, ежесекундно ожидая снаряда в борт. Например, 29 сентября ополченский танк добился прямого попадания в набитый людьми под завязку бронетранспортер 79-й десантной бригады, убив и ранив сразу 16 человек (данные с украинской стороны).