Что там, у Аньки в голове, понять было всегда трудно, даже пока она не превратилась в упыря, но Макса это не касается.

— Давай уже спать, — чтоб тебе, дорогой Макс, зубная фея приснилась.

Стягиваю кофту — в нагретом помещении становится жарко — и удивленно замираю — в кармане что-то звенит. Вытаскиваю, верчу в руках, ощущая тихое раздражение. Неразменная монета, чтоб ее.

— Прикольная монетка, — хмыкает Макс.

Очень. Правда, я ее выкинула, но какие, право, пустяки.

— Дарю, — протягиваю ее Максу, вдруг не вернется.

Макс подбрасывает подарок, щурится, глядя на единственную мигающую лампу. Аверс — реверс, удача-неудача…

Сегодня утром я поняла, что не помню, как меня точно зовут. Это знание свалилось на мою неокрепшую детскую психику внезапно, как ЕГЭ на нерадивого выпускника. Для профа я всегда была Мирой, зато маман, истерично рыдающая в трубку — а как же, дочь почти пропала и вообще, непонятно, как она там — гордо величала мну Ярославой. Мне кажется, что у меня что-то не так с памятью. Вроде психически вменяемый индивид в своих именах не путается… Схороненный под подушкой паспорт — уже несколько месяцев как не такая уж нужная в хозяйстве вещь — издевательски показывал, что принадлежит некой левой Всеславе. Чудненько.

Закрыла подлый документ, сходила умылась ледяной водой — надо пользоваться всеми благами цивилизации, пока они еще доступны — пришла, села на кровать и снова открыла паспорт. Тут же захотелось проморгаться — они точно издеваются. Уже «Ярослава»…

— Что делаешь? — сонный и растрепанный Макс, в порванной майке и трениках выглядел уже привычно по-домашнему. В первые дни совместного проживания еще как-то пыталась намекнуть сему юзверю, что так ходить в присутствии девушки немного неприлично, но потом махнула рукой.

— Любуюсь на паспорт, — пожимаю плечами. — Максушка, меня как зовут?

— А ты что, не помнишь? — неуверенно хохотнул он.

— Нет.

— Аааа… — Макс немного растерялся, — Ярослава… Вроде… Честно, Слав, вот ничего не могу гарантировать. Извини.

— Ничего. Кто сейчас может дать какие-то гарантии? — фыркаю я. Гарантии теперь не дает даже тетушка Смерть. Вот у нас недавно одного из ребят капитана принесли — кишки наружу, одного глаза нет, все лицо в кровище. Так неделю не помирал, даже вставал, ходил себе спокойненько, покойничек, чтоб его. В карты играл, шутил. Вот потом за ним смерть и пришла. Обычная такая, в плаще и с косой.

Конечно, автоматная очередь даже плащик не подпортила. Смерть поманила беднягу, он встал и пошел… а за ним кишки из недавно зашитого живота волочились, словно так и надо. Капитан тогда выругался сквозь зубы, махнул рукой и они ушли.

— Ну, я могу гарантировать, что горячей воды нам в ближайшее время не видать, — усмехается Макс, гордо щеголяя уже далеко не трехдневной щетиной. На щеке у него засохла зубная паста.

— Фиг бы с ней, — холодная вода — пустяки, главное не кровь и не грязь льется, значит — все нормально.

— На завтрак идешь? — уже одевшийся Макс мнется у двери.

— Опять давиться тушенкой? — тушенку я не люблю, а так можно остаться наедине с ноутом, бывшим для нас с парнем главным яблоком раздора. Снова пересмотреть «Я плюю на ваши могилы», что ли? Вон, вчера под ностальгию и ягу (где я достала ягу — отдельная история) скачала «Техасскую резню», так прямо душой отдохнула. Всем понятные маньяки, что может быть приятней? Макс от меня сбежал — он ужастик смотреть не захотел. И почему бы это?

— Как знаешь, — пожимая плечами, уходит.

Вконтакте никаких новых сообщений, зато по скайпу со мной хочет говорить Анька — в последние несколько недель моя бравая вампирша пытается убедить меня то ли перейти на сторону Тьмы, к плюшкам и печенькам, то ли свалить из города, куда глаза глядят. К приятелям-выживальщикам, что ли?

Вот и на этот раз она начинает с предложения проводить до любого другого ближайшего города.

Я смотрю на отображающуюся на экране бледную мордочку — вампиры по скайпу еще как видны, надо сказать — и чувствую, что у меня истерика. Моя подруга пьет кровь, я месяц не стояла под горячим душем и не ела ничего нормального, я не помню, черт побери, даже как именно меня зовут. И даже отмененные экзамены не доставляют былой радости. Сейчас думаю, что не так уж и плохо было бы окончить скучный универ, стать унылым офисным планктоном, народить детишек и ездить по выходным на дачу на старой отечественной колымаге.

— Ань, — у моей подруги уже вряд ли когда-нибудь появятся дети, если не считать за таковых вампирьих птенцов, — а о каком будущем ты мечтала?

— Тачки, шмотки, Ибица, клубы, — мрачно хмыкает вампирша, — что ты вечно на всякие пустяки отвлекаешься, Ратульская? Лучше бы, правда, послушала совета…

Какого из, Ань? Мне, в последнее время, дают много советов.

— Если ты мне скажешь, что должно случиться.

— Ничего, — недовольно морщит нос подруга, — что может случиться?

Действительно, что?

Отчего-то кажется, что Аннет недоговаривает.

— Анька, как меня зовут?

С завтрака Макс приходит еще более недовольным и взъерошенным, с зеленовато-желтым лицом. Ничего не говоря, он валится на кровать прямо в обуви и смотрит остекленевшими глазами на потолок. На потолке плесень. У нас теперь повсюду плесень, от которой невозможно избавиться. Плесень и запах склепа.

— Кто умер?

— Никто, — цедит Макс, — хотя лучше бы и в самом деле, кто-то сдох, чем…

После расспросов, оказывается, что отказавшись от завтрака, я счастливо избежала пополнения рядов каннибалов. В открытой тушенке н-ного года обнаружились человеческие пальцы.

— Пальцы-то хоть с рук? — сочувственно спрашиваю страдальца.

Макс зеленеет еще больше — хотя казалось, куда еще-то — и бежит блевать. Вот слабые нервы у чела.

Кстати, наверное, все-таки надо сходить позавтракать.

— Отодвинули пальцы, да и продолжили бы, — кричу Максу, пока он демонстративно открывает воду посильнее и захлопывает дверь ванной.

Человечину я есть, безусловно, не собираюсь, но и биться в конвульсиях, как Макс, повода не вижу. Ну, пальцы, ну в тушенке — что за трагедь-то? К чему эти истерики?

— Ты больная, — говорит Макс, выползая из ванной.

— Ты все как-то близко к сердцу воспринимаешь, — говорю в ответ. Как-то поздно пить боржоми, когда почти отказали.

— Не ссорьтесь, детишки, — светится экран ноутбука. Это наш ИИ решил присоединиться к беседе. Вот что за привычка у существа выпрыгивать чертиком из табакерки?

— Не твое дело, — грубит Макс, снова бросаясь на кровать.

Мы на базе уже несколько дней, проф занят чем-то своим, делать нечего. Завести днявку, что ли?

Проф решает реабилитироваться и берет нас на охоту на оборотней. Собственно, охотиться будут капитан со своими ребятами, проф — типа, магической поддержки на всякий случай, а мы — просто за компанию. На расстрел серебряными пулями я взглянуть не прочь, так что соглашаюсь.

Конечно, все идет не по плану.

Группа капитана — все сплошь брутальные парни с квадратными подбородками и автоматами. Проф, сразу с несколькими гулями-телохранителями — все-таки в экспериментальных трупах у нас нужды нет. И мы — я и Макс.

— В первый раз на охоте? — спрашивает один из мужиков.

Нет, чел, мы этим всю жизнь занимаемся. Я же Дин Винчестер, неужели по мне не видно?! А этот тощий доходяга сзади меня — пусть будет Сэмми.

— Стоит ли их брать, профессор? — недовольно и уже не в первый раз спрашивает капитан.

— Они не будут мешаться, — чуть усмехается проф, — просто постоят в сторонке.

— Как знаете, — сухо доносится в ответ, — но если что, мои парни вмешиваться не станут.

Судя по всему, Макс уже не так уж и хочет участвовать.

Оружие нам, конечно, не дают. Впрочем, стрелять я все равно не умею. Надо бы научиться.