Строки истории науки, звучащие в изречениях ее виднейших представителей всех веков, согласно утверждают, что слова И. Ньютона: «Если мы видели дальше других, то это потому, что стояли на плечах гигантов» справедливы и весьма поучительны. Мысли предшественников как ракетоносители; корабли сбрасывают их, когда выходят в космос, но нельзя забывать: без ракетоносителя самый лучший межпланетный корабль не может подняться в заоблачную высь и выйти на орбиту.

Н. Винер отметил: «Научные традиции, как рощи секвойи, могут существовать тысячи лет; древесина, которую мы потребляем сейчас, — результат вложений, сделанных солнцем и дождем много веков тому назад».

В первой главе суждения о предмете науки, о ее целях и средствах. В отличие от других глав, разделенных на тематические параграфы, здесь пришлось прибегнуть к хронологической рубрикации. Каждая эпоха по-своему отводит роль и место науке. Каждый социальный перелом неизбежно влечет за собой изменение роли и места науки в жизни общества, изменение характера и направленности научных интересов, изменение темпов ее развития и приложения ее результатов. Перелистывая страницы истории, обращаясь к мудрым строкам, оставленным нам в наследство, мы можем видеть поступательный ход науки, сравнивать, сопоставлять мысли корифеев античных и средних веков, ярких представителей новой истории и нашего времени.

До XVIII столетия естествознание было преимущественно наукой, собирающей факты. XVIII век дал миру просветителей и энциклопедистов: Вольтера, Руссо, Дидро, Гельвеция, Гёте, Шиллера, Лессинга, основоположника русской науки М. В. Ломоносова. Гуманистическое подвижничество этих гениев дало право следующим поколениям назвать XVIII век веком разума.

В XIX веке, как говорил Ф. Энгельс, естествознание стало наукой, упорядочивающей накопленные факты о явлениях природы, наукой о происхождении и развитии предметов и о связи, соединяющей явления в одно великое целое.

В XX веке наука становится непосредственной производительной силой.

Дж. Бернал в своей книге «Наука в истории общества» пишет: «Наука, как нечто существующее и завершенное, является чем-то наиболее объективным из известного человеку. Но в своей деятельности как цель, к которой мы стремимся, наука так же субъективна и психологически обусловлена, как и любая другая область человеческих устремлений, причем настолько субъективна, что на вопрос, какова цель и значение науки, в различные времена и от разных людей мы получаем совершенно различные ответы».

В этой главе приведены дефиниции — определения предмета науки. Оказывается, нет ничего сложнее, чем определение, раскрытие содержания таких общеупотребительных, кажущихся само собой разумеющимися понятий, как, например, «Литература», «Искусство», «Книга». К этим понятиям относится и «Наука». Много перьев, много копий сломано в баталиях по этим вопросам. И это не удивительно. «…Понятия, — как записал Ленин в „Философских тетрадях“, — высший продукт мозга, высшего продукта материи», причем «человеческие понятия не неподвижны, а вечно движутся, переходят друг в друга, переливают одно в другое, без этого они не отражают живой жизни».

Мы приводим высказывания о предмете науки в хронологической последовательности, и это дает возможность проследить, как со временем, с накоплением знаний понятие о таком сложном, многогранном предмете, каким является наука, углубляется, уточняется, совершенствуется, а с наступлением новых эр и существенно изменяется.

Одно из авторитетных определений предмета науки, относящееся к нашему времени, принадлежит А. Эйнштейну: «Наука — это неустанная многовековая работа мысли свести вместе посредством системы все познаваемые явления нашего мира». Именно мысли. Читатель найдет в этой главе изречения, посвященные мысли, разуму, истине, понятиям, которые с достаточным основанием рассматриваются авторами как синонимы понятия наука. Некоторые ученые утверждают даже, что нет истины, кроме научной, что вне науки нельзя, не злоупотребляя, применять слово истина. Точно сказал Галилей: «Никто из нас не обладает всей истиной, но каждый из нас приближается к ней, внося свой вклад в сумму достоверного знания». Эти слова связывают крепким узлом истину и знания и подчеркивают неразрывную преемственную связь времен.

Достижение истины, подлинной, научной, объективной, человечной истины нелегко дается людскому роду. Читая строки истории науки, мы видим и науку на кострах, и титанов мысли на эшафотах. Тернист был путь науки в веках. К. А. Тимирязев писал: «Костер задушил голос Бруно, исторг отречение Галилея, вынудил малодушие Декарта». О трагических судьбах Джордано Бруно и Галилео Галилея написано много популярных произведений. Менее известно, как Рене Декарт, родоначальник философского рационализма, основатель аналитической геометрии, человек, пытавшийся в первой половине XVII века создать научный метод познания мира и поставить разум, знание на место слепой веры, человек, оставивший потомкам для раздумья знаменитое «я мыслю, следовательно, я существую», вынужден был бежать из родной Франции от жестоких преследователей. На кострах инквизиции погиб в возрасте 34 лет Джулио Чезаре Ванини, осмелившийся написать книгу «Об удивительных тайнах природы — царицы и богини смертных». Книга вышла в 1616 году, в 1619 автор и его книга были сожжены. Другой прогрессивный ученый, по характеристике Ф. Энгельса, замечательный деятель революционного естествознания эпохи возрождения, врач, математик и философ Мигель Сервет также был сожжен инквизиторами вместе с его книгами.

В средневековье, как утверждает Гельвеций, были времена, когда надо было доказывать, что великие гении античного мира — Гомер, Вергилий, Демокрит, Эмпедокл — «никогда не были колдунами». Но еще много раньше в Афинах и Риме в пору их расцвета не всегда над головами ученых небо было безоблачным. 400 лет до нашей эры великий Сократ был приговорен к самоубийству. Платон — восторженный ученик Сократа, основатель знаменитой платоновской Академии — под конец своей жизни потерпел полный крах в попытках вступить в контакт с власть имущими для поддержки своей «лаборатории мысли». Ученик Платона, самый яркий участник платоновской Академии, мыслитель, олицетворяющий вершину древнегреческой философии, ученый, оказавший громадное влияние на развитие философской мысли в течение двух тысячелетий, — Аристотель умер в 322 году до н. э. в изгнании, преследуемый по обвинению в преступлении против религии.

Не лишена исторического интереса следующая цитата из «Двенадцати цезарей»: «Грамматика в Риме, — повествует Гай Светоний, — не пользовалась не только почетом, но даже известностью, потому что народ, как мы знаем, был грубым и воинственным, и для благородных наук не хватало времени», и далее: «…приведу старинное постановление Сената — обсудив вопрос о философах и риторах, постановили об этом, чтобы претор Марк Помпоний позаботился и обеспечил, как того требуют интересы государства и его присяга, чтобы их больше не было в Риме».

Вернемся, однако, к более близкому времени. Вот что можно прочесть в предисловии к первому изданию «Истории моего дирижабля» К. Э. Циолковского: «Человек, предлагающий обществу изобретение, встречается целой армией рутинеров… Фултон предлагает директории свое изобретение, его не слушают… и такие научные величины, как Лаплас, Монж и Вольней, ставят над Фултоном и его идеями могильный крест, а Бонапарт лишает великого изобретателя своей протекции… Араго совершил такую же ошибку, как Лаплас и Наполеон: знаменитый астроном отрицал железные дороги… Вспомним затем, например, мытарства по кабинетам и по департаментам великого Морзе, знаменитого Эдисона, вспомним гонения ученой касты на Ломоносова, „великого недоучку“ Галилея, кошмарную трагедию Роберта Майера, вспомним Дженнера и поведение его противников — ученых, врачей, великомученика от науки Петра Рамуса. История показала, что все эти замученные Фултоны, Морзе, Майеры и пр. и пр. были правы, что истина была на их стороне».