- Мужики, я же вам все, я ж вам все как на духу высказал.

- А вот мы и посмотрим, все ли ты высказал. Может, еще что-нибудь припомнишь, - так же напевно продолжал Павел, загоняя испуганного Скосарева на кухню. - Ты как себя сегодня чувствуешь-то, Алексей? - участливо спросил Паша.

- Вроде ничего, - удивленно ответил Скосарев.

- А вот мы сейчас проверим: ничего или хорошо. Толик у нас отменный терапевт. Толик, пощупай у товарища поджелудочную.

Скорее по интонации, чем по смыслу произнесенных слов понимая, что надо делать, Толик подвинулся к Скосареву почти вплотную и резким коротким тычком воткнул свой огромный кулак в живот Алексея. Издав какой-то непонятный звук, что-то вроде «ик», таможенник сложился пополам и осел на табуретку. Толик повернулся к Павлу и, увидев в его глазах одобрение, сверху двумя широченными ладонями, рубанул Скосарева по ушам. Взвизгнув от боли и прижимая руки к разрывающимся после удара ушным раковинам, тот рухнул на пол.

- Э-э, да ты сегодня в плохом самочувствии, - сказал Паша. - Видишь: и живот болит, и уши, и на ногах держишься плохо. Толик, подними товарища, видишь, он совсем обессилел.

Подхватив Скосарева под мышки, Толик встряхнул его обвисшее тело и водрузил обратно на табуретку.

- Ну, что, Алешенька, может, расскажешь нам что-нибудь интересное?

- Что, что? - просипел Скосарев.

- Ну, что-нибудь, что знаешь, вдруг что-нибудь новенькое в голову придет. А то смотри: Толик ведь еще ни почки не проверил, ни как у тебя суставы устроены. Он ведь на все руки мастер. Хочешь в этом убедиться?

- Нет, не надо, не надо, - забормотал Скосарев, уползая вместе с табуреткой в угол маленького кухонного пространства.

- Ну, не надо так не надо, - согласился Павел. - Начинай тогда.

- Да вы толком объясните: что?

- Ну, например, давно ли ты беседовал с нашим общим знакомым.

- Каким знакомым?

- А тем, которого ты в Лондон отправил.

- Я же говорил: у меня с ним связи нет, односторонняя.

- Односторонняя. Понимаю. Толик, мне кажется, что левая рука у Алеши как-то неправильно поставлена. Ты бы посмотрел.

Толик, стараясь придать своему лицу озабоченное выражение, стиснул скосаревскую пятерню в своей и начал медленно выворачивать таможеннику кисть. Алексей, скривившись от боли, делал вялые попытки вырвать свою кисть из лапищ бандита, но вскоре понял, что все попытки бессмысленны и, заскулив, забормотал: «Скажу, скажу, только отпусти, не ломай руку, гад, все скажу».

- Ну, вот, - удовлетворенно отметил Павел. - Видишь как: достаточно с тобой хорошо пообщаться, ты тут же все вспоминаешь. Итак?

- Да, да, звонил, говорил, - торопливо, захлебываясь, говорил Скосарев.

- Когда звонил?

- Сегодня, как раз сегодня звонил.

- Откуда звонил? Ты давай-давай, не заставляй меня клещами вытаскивать.

- Из Москвы, из Москвы звонил, он вернулся, он с Токаревым хотел встретиться, искал его.

- Ну, и что же?

- Они встречу назначили.

- А почему через тебя?

- Токарев скрывается: вас, наверное, боится.

- А где он скрывается?

- Не знаю, честное слово: не знаю. Вот хоть убейте!

- Ну, если ты настаиваешь… - начал Паша.

- Нет, ей богу, не знаю.

- Ну хорошо, хорошо, верю. И что же?

- Токарев мне звонил, а потом Сорин перезванивал.

- Где встреча будет?

- У памятника Гоголю, в скверике возле Нового Арбата.

- А, знаю. Во сколько?

- В одиннадцать утра завтра.

- В одиннадцать? Не врешь?

- Да чтоб мне сдохнуть!

- Ну, это еще погоди, ты нам еще понадобишься. Значит, завтра в одиннадцать.

- Да, там. Только…

- Ну-ну, договаривай. Ну ты посмотри на Толика: он весь в нетерпении.

- Да нет-нет, я же говорю: там не так все просто.

- Это что значит.

- Токарев - он хитрый, он с ментами легко мог связаться.

- С ментами? - удивился Паша. - А почему с ментами?

- Ну, если он бегает от вас, одному ему защиты нигде не найти.

- А он такой законопослушный?

- Жить захочешь - не таким послушным станешь, - ответил Скосарев.

- То есть, говоришь, что на встрече подстава может быть?

- Да не знаю, вот как Бог свят: не знаю. Просто подумалось, что менты там оказаться могут.

- Ну, что ж, спасибо, что предупредил. Видишь, какой ты отзывчивый и заботливый. Толик, отпусти его руку, а то и вправду что-нибудь случится.

Подручный Паши разжал свою лапень, и уже побелевшая от отсутствия притока крови кисть Скосарева обрела свободу.

- Больше, значит, ничего не знаешь?

- А что еще?

- Ладно, Алешенька. Как видишь, мы люди не злые, внимательные. Если все правда и завтра мы всех наших друзей скопом увидим, будет и тебе от меня личная большая благодарность. Если же наврал…

- Правду, правду сказал, - вклинился Скосарев.

- Так вот: если наврал, - продолжал Паша, не обращая внимания на его слова, - лучше тебе было бы на свет не рождаться. Пойдем, проводишь нас до дверей.

Они вернулись в прихожую, дождались, пока Алексей дрожащими руками отпер все замки и начал открывать дверь. Тогда Паша вновь повернулся к таможеннику и сказал:

- Да, а что б помнил нас хорошенько, оставь-ка, Толь, ему память.

Дважды повторять Толику было не нужно. Почти одновременно он нанес Скосареву два удара: один, левой рукой, в грудину, в область сердца, второй - правым кулаком в пах. Таможенник беззвучно рухнул, как подкошенный.

- Не скучай, - сказал уже еле дышащему Алексею Павел, и они с подручным покинули квартиру.

- Ну, что, Толян, - говорил Паша своему подручному уже в машине, - вроде все правильно. Хозяин наш с тобой - хитрый дока, все верно рассчитал. Если завтра за хибо этих двух гавриков захватим, будет нам с тобой премия.

- А много? - с надеждой спросил жадный Толик.

- Хватит тебе на месячишко где-нибудь в Турции позагорать. Но вот что там менты могут объявиться, похоже, этот пидер не наврал. Так что будь готов.

- Да я что: мне что менты, что солдатики - все едино, - беспечно улыбнулся Толик. - Была бы команда, а валить хоть бабку, семечками торгующую, хоть тебя, - неожиданно сказал Толик, обернувшись к Паше, - я все по команде.

- Знаю, знаю, дисциплинированный, - ответил Павел несколько злее обыкновенного. - Ты вот что: сейчас я тебя в центре куда-нибудь сброшу, поезжай домой, отдохни, а завтра в полдесятого - в офисе. Усек?

- Лады, - беспечно ответил Толик. - Тогда здесь стопани. Вон, ресторан какой-то, а мне так жрать охота. Пойду погуляю.

- Смотри, что б завтра был как штык.

- Да не волнуйся ты, Паш, все путем будет.

И, грузно выбравшись из «Фольксвагена», Толик, пошаркивая ногами, поспешил в сторону ресторана. А Павел, не глядя на своего подручного, мгновенно набрал скорость и ввинтился в поток быстро несущихся машин.

Выслушав доклад Павла о посещении Скосарева, Геннадий Андреевич около минуты сидел молча, потом начал инструктировать Пашу.

- Понимаешь, - говорил он, покручивая в руках дорогую паркеровскую ручку, - что-то тут не так. Место, которое Токарев Сорину назначил, уж больно аккуратное.

- Это в каком смысле, Геннадий Андреевич?

- А вот в каком: оно за бульваром, а не заметно, ходов и выходов туда как минимум три, щели всякие между домами, и народу там много не бывает. Следовательно, заранее расставить там своих людей нам будет ой как трудно. Знаешь, Паш, уж больно профессионально это все продумано. Токарев этот, насколько мне ясно, просто лох испуганный, о мальчишке я и вовсе не говорю. Значит, как этот таможенник и предупредил, похоже это на ментовскую подставу. Аккуратненькая такая ловушечка. Вопрос только в том, для кого: для ребятишек этих, для Сорина или для нас с тобой, высоколобых.

- Да не, Геннадий Андреевич, вряд ли на нас-то с вами. Откуда им знать?

- Правильно понимаешь. Мне тоже так кажется. Но вот что занятно, Паша: дело-то на этого Сорина давным-давно прекращено, нет его, понимаешь. А ежели его нет, зачем ментам все эти хлопоты затевать?