- Я долго еще буду ждать? – В голосе послышалась угроза, так что хочешь, не хочешь, пришлось идти к ванне.

Главное кран то не далеко, руку протяни и сам открой его! Вот же ленивый напыщенный болван! Подошла тихо и встала возле крана, монстр все еще лежит с закрытыми глазами. Он так медитирует или просто спит? Отец иногда так делал, хотя потом оправдывался тем, что молился Спасителю мысленно. Сама я в бога нашего не верила, если бы он был на самом деле, мама бы не умерла. Не знаю, как вера отца после этого укрепилась. Мне всегда казалось, что им движет страх, если Спаситель забрал у него жену, то заберет что-то еще.

 Может он меня на самом деле не видел? Просто подумал, что на его зов обязательно явится кто-то? И вообще, чего это он нас рабами называет?! В нашей стране рабство давно отменено, хотя если подумать мы, скорее, военнопленные, а не рабы.

Открутила кран горячей воды, мысленно надеясь, что он в этом кипятке свариться. Монстр никак не отреагировал, так что я сделала несколько шагов в сторону дверей.

- Убери одежду, раб, - прилетел в спину еще один приказ.

Повернулась посмотреть на этого засранца, все так же лежит в ванне, не двигается.

Не обнаглел ли ты, уродец? Уже нагнулась за его брюками, как он поторопил меня:

- Быстрее.

Схватила эти чёртовы брюки, потянулась за робой, и он снова за свое!

- И халат принеси, раб.

Раб, раб, раб… Да он издевается! Вот же гад!

- А спинку тебе не потереть? – ляпнула, повернувшись к нему, даже не сразу поняла, что сказала это вслух.

Воздух из легких выбило, тишина затянулась, как и мой ступор. Плеснула вода и я не нашла ничего лучшего как наплевав на все повернуться и побежать к выходу из этих чёртовых покоев. Я так никогда быстро не двигалась, открыла дверь и выбежав, прикрыла ее за собой, тяжело дыша. Кажется, он все-таки меня увидеть не успел, оборачиваться времени не было, так что я не уверена. Кажется, за мной он не пошел, и то хорошо.

Наконец, отдышавшись, заметила двух пурпурных стражников, смотрящих на меня во все глаза.

- Отвернулись! – рявкнула покраснев, стражники отвернулись как по команде. Натянула, наконец, на себя платье и с запозданием заметила, что штаны главнокомандующего остались у меня. Что мне с ними делать? Еще в воровстве обвинят, оно мне надо?

- На, - всучила их одному стражнику, - ему верни.

Пурпурный стражник уставился на меня во все глаза, но штаны взял. Прибывая в не себя от злости и смущения, я ляпнула еще одну фразу, дабы стражник у меня ничего не спрашивал.

- Кто же знал то у него маленький такой.

Босая, с фартуком и сапогами под мышкой, но безумно довольная, что, наконец, помылась пошла по лестнице в кухню. Мне нужно было только повернуться, чтобы увидеть его. Всего лишь обратить внимание на ничего не спросивших у меня стражников. Но я была слишком занята своими мыслями, слишком привыкла, что на меня никто не обращает внимания. Здесь, в полоне в страшных монстров я не была одной из многих деревенских девушек волей судьбы закинутых на фронт. Мне стоило вести себя по-другому, стоило играть свою роль лучше.

Глава 13 День «Зю».

День «Зю» настал как-то неожиданно и не вовремя. Почему день Зю? Да потому что остальные планы с другими буквами алфавита были забракованы по разным причинам.

Бабе Любе, например, план «Ж» не понравился, сказала, что мы и так в полной «ж», с чем все согласились. План «Б», «В» «П» и «Р» отклонили, потому что баба Галя потеряла свою вставную челюсть, и этих букв произнести просто не может. Из-за глухоты деда Афанасия пришлось убрать все гласные, а то он по триста раз переспрашивал, о чем мы говорим.

Словом, после длительной перепалки, наши дедушки и бабушки, наконец, выбрали название по единственному внятному звуку, что выдавала баба Галя «зю». Что именно имела в виду бабушка, мы так и не поняли, главное, что дед Афанасий не переспрашивал, что мы там говорим.

Дедушки вовсю готовились лишить армию провизии, и освободить всю захваченную живность. Бабушки запаслись их травой, чтобы повторить отравления, да вообще фантазия дедов и бабок все время сводилась к банальной резне. Откуда в них столько кровожадности могу приставить, уже почти две недели не видели своих родных, и не знают, живы ли они.

Баба Люба предложила схватить этого главнокомандующего и допросить всем скопом. В отличие от них, я его видела в деле, сразу сказала, что это не вариант. Старикам приходится терпеть этих оккупантов почти две недели, пока я пыталась выполнить свое задание. Выполнение его все время тормозится по нескольким причинам. Первая самая банальная, после случая с «кипятком» на кухне, нас теперь охраняют трое симпатичных сереньких солдат. И хорошо охраняют, даже еду подсунутую нашими бабками не едят, а я так выворачивалась, чтобы с этого их священного растения листочки оторвать.

Вообще после моих приключений в ванной, все они на меня странно посматривают. Не то что и до этого не посматривали, но просто от их взглядов уже кожа чешется. Стоит же наорать на них, или просто спросить что-то – молчат или смотрят друг на друга, как болванчики.

Судя по тому, что прямо у меня никто ничего не спрашивал, моё появление, в чем мать родила, не осталось незамеченным для рядовых солдат. Но сам главнокомандующий к счастью, ни сном, ни духом об этом. Один только Марат странно себя ведет, и дня не пройдет, как приходит проверить, не натворила ли я чего. Он так и спрашивает у своих, ну, по крайней мере, я так думаю.

Баба Люба меня буквам научила, да и словам некоторым, но только письменности. Мне остается только гадать, какой из шипящих звуков какую букву означает. Может с горем пополам, и разберусь, где пошлая поэма, а где военные планы, вот только ума не приложу, как в штабе их разберут? Неужели там раньше не могли смекнуть, что если у этих монстров свой язык, то и письменность имеется? На что они вообще рассчитывали, отсылая сюда? Что сдохну просто? А вот хрен им, я сама выживу и бабулек с дедулями вытащу! Вернусь и лично скалкой промеж глаз Фереру тресну. Жаль только это не дает ответы на мои вопросы. Так что из обмундирования на это задание у меня одни вопросы и ноль ответов.

Как мне пробраться в этот кабинет и планы похитить, ума не приложу. Солдат стало больше, как будто все углы подпирают, только глаза мозолят. А я мало того что грязная, и  в ванную теперь не попасть, уставшая, от того что ночами изучаю этот глупый язык и учусь фехтованию, так еще и мужики с приставаниями лезть перестали. Не то что мне раньше нравилось, как солдаты наши приставали, или как эти оккупанты глазками своими смотрели, но так я хоть не чувствовала себя грязной и страшной такой. Каждый день проходил одинаково, и когда уже почти привыкла к нагрузкам и обстановке, про меня решили вспомнить с той стороны фронта.

Случилось это в обед, почти через две недели с начала моих приключений. Как раз горела во всю работа над ужином, ноги, как обычно, гудели. В кухне стояла духота, даже с приоткрытым окном, было не продохнуть. Пару бабушек присели на лавку в темном углу кухни, им стало плохо от жары. Самое странное, что это всего лишь весна, но жара такая, какой и летом не бывает. Первое что почувствовала это боль в запястье, настолько сильную, что уронила половник в котел с супом. Меня обрызгало кипятком, от чего я и заорала, отпрыгнув от котла. Только затем услышала у себя в голове решительный голос Настасьи:

- Любава, ты здесь?

- Деточка, что такое? Обожглась? – бабушки бросили все свои дела и кинулись ко мне.

Обступили вокруг, подняв такой шум, что не понятно, слышат ли они Настасью или нет. Каждая бабулька посчитала долгом посоветовать разные способы лечения ожогов. Самым радикальным был наш серенький повар: Арфий штаны свои начал снимать, полечить меня своей «водичкой» собрался. Нет, это не он ушибленный на всю голову просто, когда проводишь так много времени с бабками, прибитыми на всю голову нашей народной медициной, и не такие рецепты услышишь. Как-то с ходу решила использовать этот шанс, чтобы слинять, наконец, из кухни и уже в тишине и покое узнать от чего я схожу с ума, что слышу свою подругу.