Билл сделал несколько глотков пива.

— Сдается мне, что причиной всему картошка, которую мы ели последний раз… Ну а кто в тот день готовил чай?

— Ты.

— В самом деле? Должно быть, я теряю квалификацию повара.

Поставив ноги на очаг, они осушили по паре бутылок пива. Фила так и подмывало сказать своему другу, как он рад его возвращению, но он не мог заставить себя произнести эти слова. Билл же только спросил:

— Черт побери, да что с тобой? Ты бы мог в любое время переехать к Эрни и пожить там, как тебе хотелось в самом начале.

Однако Филу уже не хотелось этого.

Он выложил почки из консервной банки на сковороду и очистил лук, собираясь позднее добавить его в кушанье. Нарезая хлеб, он отодвинул тарелку с луком, так что она оказалась недалеко от Билла. Вскоре Фил заметил, что стол продолжает покачиваться, хотя он уже перестал орудовать ножом. Он поднял глаза и обнаружил, что Билл, поставив локти на стол, берет ломтики лука и втирает его в сбою лысеющую голову.

— Эй! — заорал он. — Ты что, считаешь, что я здесь для того, чтобы готовить для тебя этот вонючий восстановитель волос?

— Говорят, помогает. Я даже читал в газете, что у одного парня из Данедина от лука снова выросли волосы.

— Ну и чисти его сам.

Фил взял тарелку и высыпал лук на сковородку, где уже жарились почки. Ухара наполнилась восхитительным ароматом.

— Что у нас на сладкое?

— Чернослив. Он в котелке, что у тебя над головой.

Чернослив был все в той же посуде, в которой его когда-то сварил Билл. Он снял его, понюхал и сказал:

— Это уж твоя промашка. В твоем-то возрасте пора бы знать, что такие продукты нельзя оставлять в металлической кастрюле. Они же портятся. Попробуй и скажи, можно ли это есть.

Фил был уверен, что чернослив не испортился. Он взял пальцами пару слив и съел.

— Вот, пожалуйста. Ты что, считаешь, что я должен служить для тебя подопытной свинкой?

— Так чернослив-то варил ты! — засмеялся Билл.

— Ничего подобного! Ты! В тот же вечер, когда и картошку.

— Верно! Я, должно быть, действительно теряю квалификацию, — опять рассмеялся Билл. — Удивительно, чем только была занята у меня башка в тот вечер! Ну а вообще-то как ты себя чувствуешь?

— Все в порядке. Садись, еда готова.

В тот день, когда они заканчивали работу, погода стояла мрачная и очень холодная. Равнины затянуло тучами; ветер нес с гор колючие мелкие камешки. Они растянули последний моток проволоки и прикрепили ее к столбам; к трем часам дня все было кончено. Билл, как всегда, тщательно осмотрел сделанное, а Фил собрал и проверил инструменты.

По дороге к дому Билл предложил взглянуть на угловую стойку у реки, поставленную Филом на второй день работы.

Ветер дул по узкому ущелью порывами, сгибая деревья, вода казалась ледяной. Столб дюймов на тридцать погрузился в реку. Билл потрогал проволоку и сказал, что нужно поставить дополнительную стойку.

Фил взглянул на воду и поежился от холода. Затем он вспомнил, с какой гордостью его друг относится к своей работе.

— Нужно так нужно, — согласился он. — Молодежь должна приносить жертвы.

Он разделся донага, взял инструмент, проволоку, подпорку, кувалду и полез в реку. Закреплять проволоку под водой было трудно, но еще труднее оказалось забивать подпорку молотом.

Билл сидел на берегу и посмеивался.

— Ты подожди, не выходи, — предложил он. — Могут подойти Эрни со своей хозяйкой и ребятами. Ну и видик же у тебя!

Фил заподозрил подвох. Он не сомневался, что нет никакой необходимости ставить подпорку, потому что они всегда надежно укрепляли прокладками стойки изгороди, расположенные по дну оврагов.

— Над чем ты смеешься, старый греховодник?

Билл схватился за бока и хохотал так, что на глазах у него выступили слезы.

— Ты помнишь, как, едва приехав, принялся устанавливать тут свои законы, собирался жаловаться в профсоюз, грозил устроить скандал? А я старался растолковать, в каких случаях люди вроде тебя должны быть довольны тем, что есть. Я привел в пример женщину: чем больше ей хочется сказать «да», тем сильнее она отбивается. Ты не согласился со мной. Куда там! Уж тебя-то никто не заставит раздеться, если ты сам не захочешь. Ну а сейчас… Да ты только взгляни на себя!

Билл от хохота раскачивался из стороны в сторону до тех пор, пока у него не вывалилась искусственная челюсть.

Фил вышел на берег и несколько раз подпрыгнул, стряхивая воду с застывших ног.

— Ты прав, старина. Твоя взяла!

Они отправились на ферму получить окончательный расчет и попрощаться с семьей хозяина. Эрни достал бутылку виски, и они провели пару приятных часов в гостиной перед камином. Билл не переставая болтал о «двух красотках — дочерях Фила» и столько наговорил о них, что Эрни с трудом удалось отправить своих мальчишек спать.

Вернувшись в ухару, Фил пристроился на ящике у очага написать семье, что перед возвращением в город проведет несколько дней у Билла, в его бунгало у Тасманова залива. В хижину проникал студеный ветер, и Фил, придерживая блокнот на коленях, пододвинул ящик поближе к огню.

Он обвел хижину взглядом. Спору нет, здесь, на этом тюфяке из папоротника, он спал лучше, чем дома на матраце из растительного пуха. А может, все дело в том, что он теперь сильнее уставал, работая от зари до зари в горах, на ветру? Сколько времени потребуется ему, подумал он, чтобы снова привыкнуть к своей семье, и как ему будет не хватать замечаний Билла, вроде: «Что-то чай сегодня не того… Ты, наверное, слишком долго кипятил воду…» Никогда еще за всю свою жизнь он не чувствовал себя так хорошо и независимо.

Билл дремал на койке, натянув до подбородка несколько одеял, поверх которых лежало еще и стеганое, из грубого холста. Фил было решил, что он уже спит, но Билл, не открывая глаз, вдруг заметил:

— По-моему, ты горишь.

Фил вскочил. Край полы его пиджака сгорел, а уцелевшая часть начала тлеть. Он стащил с себя пиджак и затоптал, потом ощупал фуфайку, не горит ли и она.

Лицо Билла расплылось в широкой улыбке.

— Худа без добра не бывает, — заметил он.

— Чего тут доброго, если я остался без почти нового пиджака?

— Меньше вещей придется укладывать утром!

Билл сел.

— Ну а как насчет чайку или какао? Запах горелого пиджака щекочет мне горло.

Утром Эрни привез их в город, и они на автобусе отправились к Тасманову заливу. Билл владел здесь двухкомнатным бунгало и акром земли, засаженным овощами, преимущественно картошкой. По его словам, местный климат позволял, если вы хоть немного смыслили в огородничестве, вырастить все что угодно и когда угодно.

Они купили дюжину пива и провели вечер за разговорами о своих прежних знакомых — где они и что с ними стало. Поужинали совсем поздно консервами. Вымыв и высушив посуду, Фил решил, что надо куда-то убрать тарелки, хлеб и масло. Небольшой шкафчик на стене — в нем стояла только банка с завинчивающейся крышкой — показался ему самым подходящим местом.

Утром его разбудил чей-то рев. Билл топтался в кухне с банкой в руках и отчаянно ругался. Никогда еще Фил не слышал от него такой ругани.

— Видишь?! Это же смертельный яд для крыс и кроликов, да и не только для них, от него кто угодно сдохнет. Тебя угораздило сунуть жратву в тот же самый шкафчик! Если бы не твоя благоразумная супруга и очаровательные дочурки, я бы обязательно подмешал этого проклятого снадобья в твой завтрак!..

На следующий день они доехали на такси до аэропорта и распрощались. Билл все утро был каким-то притихшим, и у Фила возникло подозрение, что он что-то задумал и выжидает только подходящего момента. И этот момент наступил.

— Ты помнишь, — признался Билл, — я сказал тебе, что и холодильник, и стиральные машины, и все такое прочее — ерунда? По правде говоря, все это есть у меня в городе, а сейчас я хочу приобрести и для бунгало. Придется, конечно, немало новых изгородей поставить, чтобы расплатиться за купленное. И все-таки тогда, в ухаре, я здорово говорил, а?