В голове царил полный разброд, и все с печальным оттенком: странные вещи, творившиеся накануне, не отпускали, хотя татуировка больше не проявляла себя – не горела, не пульсировала, притворялась обычной.

Том думал разом и о сектантах, и о неведомых опасностях, которые его подстерегали, и своей паранойе, и о смерти Джейн, и о детективе Хилле, который почему-то не шел из головы, да и неудача с поездкой неприятно горчила под языком. У Коллинза создавалось ощущение, что он чего-то не понимал, не видел – и потому везде отставал на шаг, отставал от чего-то очень важного.

Нестерпимо хотелось отвлечься, разгрузить голову, и не успел он еще войти в двери кафе, как ему в голову пришла великолепная идея.

Не прошло и десяти минут, как он нашел в сети крупный международный онлайн-портал по игре в го, зарегистрировался и начал первую игру.

Двигать условные камешки на экране айпада было, конечно, совсем не так волнующе, как ощущать их таинственную прохладу пальцами, но, как говорится, на безрыбье и рак рыба. Пока Коллинз точно не собирался искать офлайновые гошные клубы, нет уж, спасибо, на некоторое время по отношению к любым клубам у него образовался стойкий иммунитет. А в Сети было безопасно. Партнер по игре не мог кинуть в Тома ножом, например, и это не могло не радовать.

Первую партию он выиграл легко, но чем-то ему понравился второй игрок, и они сразу же открыли следующую. И вот тут Тому пришлось попотеть. Какая-то тупость на него напала, меж тем как тот, второй, вроде бы ничего и не делал, но сумел так расставить свои камни, что ему, в общем-то, уже ничего больше и не требовалось, чтобы выиграть. В этом смысле го был уникальной игрой – отсутствие хода иногда приближало к выигрышу больше, чем сам ход.

Коллинз вдруг сильно разозлился.

Интересно, подумал он, а сработает ли еще раз тот принцип? Тот, который сработал с Джейн? Он не будет в этот раз никому желать ничего страшного, нет-нет, никаких смертей, никаких убийств. Просто так хочется поехать в Хоут. Так хочется, хотя и не понять, почему.

Быть может, Кларк просто подхватит простуду, ну ладно – он упрямый, простуда его не остановит; допустим, скарлатину. Корь во взрослом возрасте тоже тяжело переносится. Или ногу сломает – да, это прекрасно: ногу, руку. Просто попадет на некоторое время в больницу, но никаких смертей, нет, Том не хочет этого.

В конце концов, Кларк ему нравился. Пусть останется в живых.

В голове шумело, перед глазами плавал такой же водяной туман, что и за оконным стеклом. Том подумал на секунду, что выглядит снаружи, с улицы, как рыба в освещенном аквариуме, и тут же показалось ему, что кто-то маленький в красной шапочке нырнул из одного угла в другой и раздались оттуда смешки и подхихикивания.

Пренеприятнейшие, если честно.

И еще показалось Тому, что, кроме красного колпачка, мелькнул у шнырявшего по углам пушистый беличий хвост, но это уж явно сказывался избыток воображения. В кафе наблюдалась абсолютная пустота, и только единственный официант за стойкой бара – рыжий, как огонь, веснушчатый и острыми чертами напоминавший лиса, в чем-то ослепительно зеленом, временами остро впивался взглядом, рассматривал исподтишка.

Том снова и сам не заметил, как передвинул нужные камни, как сложилась партия. Ему показалось – кто-то за него делал ходы, и мысль этого «кого-то» текла плавно и спокойно и в то же время оставалась острой, цепкой и какой-то темной.

Вот и приплыли, подумал Том. Типичное раздвоение личности.

Пальцы его дрожали, но тот, другой, оставался чертовски спокоен, сумрачно ленив и даже улыбался снисходительно.

Дождь за окном все нарастал, перейдя уже в настоящий ливень, и ветер усиливался, словно и не в центре города кафе находилось, а где-то в чистом поле, совсем без преград для стихии, без всякой защиты от нее. Что-то с силой долбануло в стекло – кажется, отломленная от дерева толстая ветвь, которую швырнуло в окно аж через дорогу. Том отвел глаза от окна – на минуту почудилось: если снова взглянет, то увидит сплошную стену воды и далекий маяк, мутным пятном желтеющий среди беснующихся волн. Плиты пола, казалось, колыхались под ним и шумели, как море.

Его качал шторм, заливая сырым, ломящим холодом по самые уши, в этом уютном с виду кафу, с то ли гномами, то ли белками, мешавшими на жаркой кухне котлы с густым пахучим варевом, дым которого навевал все это, окутывал, развращал, вытягивал изнутри темноту, что спала до поры до времени…

Я не хочу, трусливо подумал он, не хочу!

И тут же понял: все поздно, поздно. Поздно. Он не знал, что, но оно уже случилось с ним.

***

Том не помнит, как покинул чудное кафе и добрался до своего дома в Кенсингтоне. Из тяжелого сна без всяких сновидений – и слава тебе, Господи, за это – его вырывает настойчивый телефонный звонок. Мобильный отключен, но звонят на домашний, и тот надрывается, разрывает больную голову пронзительными трелями, не умолкает, и от этого звона Тома тошнит.

– Мистер Коллинз? – спрашивает приятный молодой голос, и Том, еще не проснувшись толком, неловко опускается на старинный стул рядом со столом, на котором стоит телефон, одновременно пытаясь кое-как надеть домашний халат, точно звонящий может его увидеть и осудить за неряшливость.

Он чувствует себя препогано, как будто вчера слишком много выпил, но не помнит совсем ничего: часть дня, весь вечер и ночь кто-то слизнул из памяти.

Судя по ощущениям в голове и желудке, он должен был мешать абсент с пивом, как сделал однажды в университете.

– Мистер Коллинз? – с едва заметными нотками нетерпения повторяет голос, и Том узнает его обладателя: Джеймс, секретарь Алана Вейка.

Не то чтобы он пытался когда-нибудь запомнить интонации секретаря Вейка, но уж слишком они характерные: безупречная вежливость, немного томности, немного холодного презрения, мелодичные переливы из одного в другое.

– Джеймс? – как-то глупо говорит Том, он не помнит фамилии секретаря.

– Мистер Вейк велел передать вам, что вы едете в Хоут, – сообщает Джеймс, и Коллинза кто-то холодным пальцем тычет в солнечное сплетение.

– А как же… Кларк? – спрашивает он, обмирая от одной нелепой мысли. – Он что, отказался?!

– С мистером Кларком ночью произошел несчастный случай, – снисходит до человеческого тона Джеймс, в его голосе теперь звучит даже нечто отдаленно похожее на участие. – Взрыв, потом пожар, его дом сгорел больше чем наполовину. Сейчас причины выясняет полиция. Скорее всего, неисправная газовая плита.

Том некоторое время тупо молчит, а потом спохватывается.

– Он… он жив, Джеймс?! Кларк – он жив?!

– Да, мистер Кларк сейчас в больнице. Он в коме. Так вы даете согласие на участие в экспедиции в Хоут? – снова переходит в режим киборга Джеймс, надолго его не хватило. – Мне нужно подтверждение, чтобы переделать некоторые бумаги. После обеда я еще раз вам позвоню, чтобы окончательно уладить формальности.

– Да, – говорит Том, зачем-то кивает в старомодную трубку и с силой трет рукой холодный лоб. – Да, конечно. Я подтверждаю.

Глава 6

В общем-то, взрыв газовой плиты вовсе не являлся чем-то из ряда вон выходящим. Одно время лондонцев просто-таки преследовал газовый мор. Лет пять назад несколько десятков жителей британской столицы отошли в мир иной благодаря фирме Beko – известному производителю плит и грилей. Тогда же произошло с десяток громких пожаров – замкнуло электричество в неисправных холодильниках. Следующий оглушительный скандал вызвали токсичные диваны, вызывавшие у своих обладателей натуральные химические ожоги.

Том всегда морщился, слыша подобные новости, – с такими промышленниками никаких врагов не нужно.

Так что Питер Кларк вполне мог стать жертвой еще одного недобросовестного производителя бытовой техники. В музее были, конечно, шокированы, насколько там вообще могли быть шокированы, занятые всегдашними интригами, битвами за бюджет, а теперь вот еще подготовкой к поездке на новые раскопки. Газеты рассыпали трескучие шутихи противоречивых сообщений по поводу комы пострадавшего в пожаре известного редактора, но быстро затихли – в конце концов, Кларк не был ни министром, ни очередным русским олигархом, задавившимся из тоски по авторитарной родине.