– Котика все же рекомендую, – осклабился продавец.

– Окей, окей, я возьму все семь, – замахал Пашка руками. – Кстати, странно, что их семь, потому что мне и надо семь…

– Вселенная следит за тобой, красавчик, это нужно ценить. Точное попадание в яблочко.

Пашка поднял ладони вверх, оставив при себе комментарий, что попадание в яблочко – это вовсе не жалкие семь масок, а например, герлфренд с внешностью Лидии. Только не с ее характером, боже, нет.

Уже у выхода из маленького отдела с игрушками и масками его вновь настиг комментарий продавца.

– Котик, а ты хоть знаешь, чем вам грозит проигрыш? Неплохо бы это узнать, прежде чем начинать игру.

– Это просто вечеринка в баре, чувак, а маски любят девчонки, и неужели ты поверил во всю эту чушь… – начал Пашка, но договорить ему не дали, потому что продавец скорчил такую рожу, что мороз пошел по коже.

– Если останетесь живы, то до конца жизни будете служить духам, – буднично сообщил этот парень, поправляя лапы самому большому Тэдди на полке.

– Нас не догонят! – прокричал ему Пашка, быстро выбираясь за дверь, и на прощание отсалютовал. – Но спасибо за заботу, кэп!

***

Начинается все как-то скучно и очень буднично.

Компания не настроена на чудеса. Инна за что-то злится на Алекса, может, у нее просто критические дни, а у Макса вообще всегда критические дни, сколько его знает Пашка. Выглядит он слишком холено для ночной вылазки в парк, и это бесит. А Лидия зла потому, что ее потрясающую идею никак не могут воспринять серьезно.

Вдобавок костер не желает разгораться, хотя последнюю неделю стоит удивительно сухая и теплая погода. Но все они героически таскают ветки, суют в полученную кучу полынь, а Стаса обрекли на методичную работу с бубном. Выглядит он уныло, но бубном трясет. Алиса улыбается, глядя на своего бойфренда – у нее крепкие нервы. Алекс меланхоличен, как всегда. Теперь Пашка верит слухам, что отец запирал его в шкафу. Может быть, там у них вообще имело место растление? Слишком уж неподвижное лицо у этого фарфорового ангелочка.

Кстати, идею с масками все воспринимают с воодушевлением.

– О, круто, – говорит Стас, когда Пашка объясняет их назначение – «всегда, чтобы силы зла не узнали людей и не причинили им вреда, надевались страшные маски» – и первый тянет руку, выбирая волка. Даже Лидия благосклонно кивает и выбирает маску ведьмы.

По иронии судьбы, Пашке остается кот, и ноздри его раздуваются от вспышки ненависти к парню из отдела игрушек. Котик. Тоже мне. Да кто так говорит сейчас? Это слово из 50-х, когда девицы с губками сердечком, в чулках с подвязками и сеточках с мушками предлагали себя в прокуренных рюмочных. Что-то из романов братьев Вайнеров. Пашка хорошо знает историю, что бы он ни говорил отцу.

Но сейчас его интересует совсем другой исторический период, и он почти разочарован, когда не чувствует никаких эмоций – ни своих, ни чужих. Они сидят в этих детских масках вокруг наконец-то разгоревшегося костра, льют на горящие ветки дешевое вино, и Стас трясет бубном, как эпилептик.

Пахнет полынью, вокруг шуршит листва, и на этом все.

Лидия что-то там шепчет, но Пашку сейчас бесят ее яркие карминные губы. Как он мог поверить во все это?

И вдруг… что-то происходит. Вроде бы ничего внешне не меняется, но молчание закручивается в воронку, как цунами. Пашка вспоминает, он где-то читал – при цунами несколько человек умирают еще до того, как гигантская волна обрушивается на берег. Просто подземные толчки излучают волны, частота которых резонирует с сердечным ритмом. И при полном совпадении частот наступает смерть.

Пашка нервно облизывает губы – в горле пересохло. Это парк. От него исходит темнота.

Пашка смотрит на остальных.

Улыбкой Алекса можно отравить всю королевскую рать. Лидия застывает в нелепой позе. Стас вертит волчьей головой по сторонам. Макс по-прежнему хмурит брови, а Инна и Алиса со снисходительными усмешками переглядываются. Похоже, никто из них ничего не чувствует. Не слышит, не видит, не ощущает.

А вот Пашке становится холодно. Очень холодно, как будто он лежит голый на льду, как какая-нибудь только что выловленная, но уже разделанная рыбина. Он сидит, нет, уже стоит посреди поляны, под ногами шуршит пожухлая трава, и из самого воздуха исходит ужас.

– Пора, – говорит Лидия, сверяясь с крохотными золотыми наручными часиками, и все неохотно, словно не веря в то, что сейчас готовы сделать, поднимаются с насиженных мест.

– Бежим! – кричит новоявленная ведьма, и голос ее звучит пронзительно в ночном воздухе, так пронзительно, что Пашка думает – не заткнуть ли уши? Это действительно выглядит, как кадр из «Голодных игр». Подростки, растеряв свою нагловатость, несколько секунд переглядываются неловко, а потом каждый так же неловко срывается в бег трусцой.

– Дурацкая затея, – слышит Пашка недовольное Максово из темноты, и скоро все скрываются среди деревьев.

Пашка даже не замечает, что тоже бежит, и если сначала будто понарошку, лениво, не способный разогнать кровь в жилах, то потом, когда становится понятно, что движение согревает, припускает быстрее. Спасибо кроссам у Добби, все они в неплохой форме. Хотя ночью по парку из них никто еще не бегал. Не дурацкая, а безумная, безумная затея, и чем ты только думал, Павел Крымский, когда соглашался?

Господи, и когда же кончится этот лес? А, вот, слава богам, другая поляна, гораздо больше той, на которой они собирались, и на ней даже стоит какой-то дом, возможно, хозяйственная постройка, может быть, парковое кафе, здесь есть такие… встречаются в самых неожиданных местах...

Но еще даже не выбежав на залитую лунным светом поляну, Пашка понимает – никакое это не кафе.

И никогда им не было.

А чем это было, понять трудно – дом деревянный, большой, трехэтажный, затейливо выстроенный, но больше чем наполовину съеденный пожаром. Часть вообще обуглена и рассыпалась, но какое-то нутро сохранилось, и в него даже ведет дверь, относительно нетронутая.

Нет, думает Пашка, не в силах отвести взгляд от двери. Нет, премного благодарен.

Он много пересмотрел в своей жизни ужастиков, он знает, чем такое кончается. Сейчас он чуток отдышится и побежит дальше, своей дорогой, уж точно не к противоположному концу парка, а на выход – ближайший, какой найдет.

Хотя вдруг он его уже нашел – может быть, этот дом скрывает за собой городскую улицу? Но Пашка откуда-то прекрасно знает, что дом за собой скрывает не улицу и даже не парк, а громадную лесную чащу.

В парке так не клубится туман по земле, и небо в городе не такое близкое и синее, и луна – не такая. Здесь она, хоть и не полная, а еще молодая, даже своим тонким серпом придавливает к земле. Пашке страшно представить, что здесь творится в полнолуние.

Тут он вспоминает, что так и не надел кошачью маску, мало того – забыл ее у костра, и в этом миг мучительно остро об этом сожалеет. Столько усилий – и все впустую.

А чего ты хотел, Крымский? Ты всего лишь недалекий подросток с синдромом дефицита внимания. И – сюрприз, сюрприз! – кажется, у тебя прямо сейчас начинается паническая атака. А пока тебя трясет от ужаса и нехватки воздуха, тебя сожрут – или что еще делают с такими дураками при такой луне?

Глава 10

– Каждый раз, каждый раз, вот уже почти три тысячи лет, меня до глубины души поражает ваша глупость и самонадеянность, – тихо вздохнул кто-то рядом.

Пашка поднял голову.

Вот черт. Иногда он ненавидел себя за любопытство. Ведь только что трясся, как пудинг, однако сейчас, когда опасность явилась во всей красе, нестерпимо захотелось ее рассмотреть. Другой бы уже пятками сверкал на его месте.

На крыльце, наполовину обугленном, сидел молодой мужчина с черными волосами, гривой зачесанными назад, хищным носом и очень черными глазами. Одет он был тоже во все черное – какое-то подобие плаща. Ничего страшного в нем не находилось, даже наоборот – девчонки обычно без ума от таких персон. Встреть его Пашка на улицах Москвы, подумал бы: жгучий турок или испанец, какой-нибудь турист. Только вот здесь была не Москва.