– Ну что ты, – запоздало мягко сказал Имс. – Ну что ты, скажи мне. Я уверен, что ты ни в чем не виноват, да и это совсем неважно, просто скажи мне…

– Я виноват! – выкрикнул Пашка. – Виноват, потому что был идиотом, я же знал, что нельзя этого делать, но все равно сделал, потому что не хотел быть… не хотел выглядеть лузером… Это была идиотская затея с самого начала, но дело в том, что только я… только со мной… я всегда как урод… со мной, видать, что-то нет так совсем, если выбрали меня…

– Кто тебя выбрал? – совсем тихо спросил Имс. – Кто тебя выбрал?!

Пашка, наконец, высвободил руку и снова спрятал тату под рукавом, точно стыдился ее, точно не хотел о ней вспоминать.

– Я не знаю, кто они, – всхлипнул он. – Я не знаю, но они точно много чего могут. Они маги… или боги… или духи, черт их разберет. У них есть свой мир, и я его видел. Точнее, даже не так… у них есть другие миры, они могут появляться где угодно и когда угодно… Я думал… думал, меня убьют… ведь я проиграл, проиграл, и тот чувак… он вовсе не показался мне лапочкой… но он меня отпустил! Даже ничего не сделал... Но теперь я должен служить ему, папа! Всю жизнь, и это из-за какой-то детской игры! И я не знаю, не знаю, что это значить – «служить»! Но ничего хорошего, папа, ничего хорошего, и я теперь для тебя стану обузой, я уверен… И ты мне даже не поверишь теперь, это же нереально просто, в самом деле нереально для нормального человека, будешь таскать меня по психиатрам, а там меня посадят на таблетки, я превращусь в овощ… может, и к лучшему, а может, стану маньяком, ведь неизвестно, что они от меня потребуют… Но я не сошел с ума, папа! Не сошел! Правда, ты, наверное, и так уже все равно жалеешь, что связался со мной… Только не показываешь… Правда ведь?

Имс смотрел на то, как его сын плачет, вздрагивая и вытирая кулаками мокрые покрасневшие глаза, и думал, когда же они дошли до такого, что Пашка вообще мог допустить подобные мысли.

– Посмотри сюда, – сказал он. – Если уж ты идиот, то яблоко от яблони, значит, недалеко упало. Мы оба попались. Посмотри, и все поймешь.

И Имс широко растянул ворот домашней футболки.

Пашкины глаза распахнулись и стали почти черными, он даже моргать забыл.

– Это… это… это…

– Омела, правда? В отличие от тебя, я даже не помню, как это произошло. Меня поимели, а я до сих пор не знаю, кто. Так что, можно сказать, у тебя более выигрышная ситуация – ты хотя бы в курсе, кто и зачем это сделал. А я до сих пор, как баран, тычусь башкой в разные стороны.

Пашка пораженно сопел, но уже энергичнее начал растирать слезы по лицу.

– Дай угадаю, ты сыграл с ними в… в это? – Имс ткнул пальцем в доску из раскрашенного желтого дерева.

Если бы он чуть больше разбирался в тонкостях изготовления гобанов, то сразу бы узнал прекрасное дерево кайя. Дереву, из которого вырезали конкретно эту доску, исполнилось не меньше тысячи лет. Но Имсу было плевать на тонкости.

– Наверное, это и есть нун. Помнишь, я тебе говорил…

Имс кивнул.

– Похоже на то.

– У нее есть свои ништяки, – невесело усмехнулся Пашка. – Когда выигрываешь, мало того, что где-то творится магия, так еще и желание можно загадать, и оно исполнится. А я-то кретин, так ни разу и не загадал. Я так понял, это левый бонус, так сказать, сверх программы прилеплен.

– Вот как? – настороженно спросил Имс. – То есть это автоматически происходит, бесконтрольно со стороны всяких заинтересованных сил?

– Ну… да. Тут много опций. Некоторые, видимо, даже производителем не поняты до конца. Но вот некоторыми пользователями – отработаны на все сто…

– А кто у нас производитель?

Пашка вскинул глаза и впервые неуверенно, нервно улыбнулся.

– Наверное, это инструмент древних магов, может быть, еще тех, которые были до друидов… Скорее всего, это вообще игра сидов. Они, наверное, просто принесли ее в наш мир. Когда-то играли с людьми… А потом и люди научились… ну, некоторые.

– Значит, та сторона…

– Темная сторона Луны, ага. Темная сторона силы. Все киношные штампы в одном флаконе. Хотя для них-то она наверняка не темная… Для них она просто – их сторона. Но, черт, папа, чего они хотят от тебя? Я-то попал к ним по глупости, в Самайн, сам нарвался… Но при чем тут ты?

Имс поморщился.

– Я тоже, видать, попал к ним однажды в Самайн, только сам не понял. А что до «зачем», то ведь ты читаешь кучу фэнтези, и там наверняка все персонажи бренчат словом «предназначение».

– Угу, – кивнул Пашка. – Все по законам жанра. Было бы клево, если бы… если бы не в жизни. Не в нашей жизни.

– Не кисни только, – сказал Имс. – Мне надо кое-что обмозговать. Иди ложись спать.

Пашка кивнул и поплелся в свою комнату, на ходу снимая красную худи, уже не боясь показать запястье, а Имс похлопал по карманам домашних штанов в поисках пачки сигарет, не нашел, чертыхнулся, взял сигареты с холодильника и вышел на балкон.

И поймал себя на мысли, что если бы не Пашка, он бы, скорее всего, даже порадовался такому развороту событий. От размеренного ритма жизни преуспевающего бизнесмена он начинал тихонько дуреть.

Все к лучшему, все служит гармонии? Правда, Корвус? Ну-ну.

Глава 12

Имсу снилась Мальта.

Совсем недолгое время ему довелось там пожить, но он считал этот остров одним из райских земных уголков.

Притащил его туда Артур – попросил помощи, и Имс не смог отказать. Небольшое дельце, расследование подделки картины Караваджо, висевшей в одном из знаменитых музеев, незаметно обернулось в запутанную авантюру с участием сицилийской мафии, Ватикана и искусственным погружением клиента в сон с помощью малоизвестного мировой науке прибора и уже хорошо известного ближневосточному черному рынку наркотика.

Сны всегда были его наказанием – это Имс помнил, даже когда находился во сне.

Он сидел сейчас в том самом кафе, где они с Артуром когда-то просчитывали варианты планов в пресловутом расследовании. Кафе располагалось на террасе, с которой взгляд падал на барочный собор с облупившейся черепичной розовой крышей и ржавыми бочками для воды на ней, нагреваемыми солнцем. После собора взгляд тонул в синей пустыне моря, незаметно переходящей в небо. Столики и стулья здесь были черные, резные, словно кружево, и в полдень дико нагревались.

Имсу всегда нравилась близость моря. Море расслабляло в нужной мере, без потери тонуса.

Имс прекрасно осознавал себя во сне – опыт, как говорится, не пропьешь. Вот и сейчас он не только понимал, что спит, но настороженно ожидал дальнейшего развития событий.

Он только успел взглянуть на возникшего из ниоткуда официанта, заказал ему ристретто, а когда повернулся, едва сдержался, чтобы не выругаться: перед ним сидел Артур.

Молодой американский еврей из интеллигентной семьи, проживающей сейчас в Париже, человек, одержимый историей искусств, которого непонятно каким ветром занесло в ту опасную сферу деятельности, которой занимался Имс. Сначала-то Имс, наивный, как дитя, вообще полагал, что российские шпионы в этой сфере первопроходцы. Пока не узнал, что на американских военных базах такие разработки велись еще со времен Кеннеди, а корнями уходили в английские университетские лаборатории начала двадцатого века. Пока не познакомился с такими ловкими ублюдками, как Артур, Суддеш и этот толстощекий американец с трогательным ленинским прищуром. В свою секретную зону Имс никого из них, конечно, не допускал – они так никогда и не узнали, кем он был в действительности, но дел вместе с ними провернул немало – и многому в процессе научился. Стал тем, кем стал.

Сейчас Артур сидел, как всегда, с несколько поучающим видом, одетый просто, но почему-то очень похоже на глянцевую журнальную картинку. Все эти бежевые и серые вещи, вроде бы безликие, пока не узнаешь их стоимость. По крайней мере, Артур избегал мешковатости, рубашка, брюки и жилетка сидели на его стройной тонкой фигуре, как влитые.

– Пришел прочитать очередную нудную лекцию, Арти? – спросил Имс, прекрасно, конечно, отдавая себе отчет, что Артур – его собственная проекция.