— Так кого же вы предлагаете послать вместо себя? — сердито спросил командир. — Ах, Норда? А много ли он унесет? Тысячу патронов? Ну что ж, давайте попытаемся. И вот, когда совсем стемнело, Норд с тяжелым жилетом на спине и по бокам отправился в путь. Когда взлетала ракета, он ложился на землю и замирал. А как только ракета гасла, вскакивал и бежал вверх — рота держала оборону на высоте. Гитлеровцы заметили все-таки храброго эрдельтерьера, открыли огонь. Четвероногий связной не растерялся. Где спрячется за камнем, где в лощине, где нырнет в высокую траву.

— Стой, кто идет! — раздался голос часового, когда Норд был уже рядом с окопами. В ответ он три раза тявкнул.

— Свой, — облегченно вздохнул командир роты. И когда собака, тяжело дыша, спрыгнула в траншею, офицер нагнулся и поцеловал ее в холодный нос. И сказал:

— Не удивляйся, Норд. Заслужил. Как никак, многим из нас ты спас сегодня жизнь…

— «Радуга», «Радуга», ответьте «Клену»! «Радуга», «Радуга»…

И так, казалось, без конца. Наконец телефонист положил трубку, вышел из блиндажа и нашел в траншее командира роты:

— Связь с батальоном нарушена, товарищ капитан!

Ротный вызвал командира отделения.

— Немедленно восстановите связь с батальоном!

— Есть, восстановить связь! Захаров! — крикнул отделенный.

— Я!

— Ползите, только осторожнее.

Захаров пополз. До штаба батальона рукой подать. Но где-то на полпути достала вражеская пуля, потом осколок.

Превозмогая боль, солдат сполз в воронку, откуда уже не мог выбраться самостоятельно.

— Рядовой Жданов! — крикнул ротный.

— Я!

— Готовьте Мальчика!

Через пять минут Мальчик побежал вперед, потянув за собою провод. Катушку разматывал в окопе Жданов.

Свистнула вблизи пуля. Мальчик круто взял в сторону. Вторая вспахала землю у самых ног. Собака опять чуть свернула, однако продолжала бежать. А вот и очередь прошлась чуть сзади. Мальчик оглянулся. Половину пробежал, дело должно бы пойти быстрее. Внимательно наблюдавший за ним Жданов одобрительно кивнул головой — беги, родной, быстрее, а мы тут огоньком угостим фашистов.

Он схватил автомат и дал очередь по сверкнувшему стеклу во вражеских окопах — надо полагать, снайпер пытался пристрелить связную собаку. До штаба батальона оставалось метров пятьдесят, когда вблизи рванула мина. Мальчик шарахнулся в сторону. После второго разрыва собака стала явно припадать на левую заднюю ногу. «Ах, чтоб вас!» — зло плюнул Жданов, проклиная гитлеровцев и с волнением наблюдая за хромающим связным. «Держись, мой Мальчик!» — прошептал солдат. Вот собака скрылась в воронке. Неужели там и останется? Нет, через минуту показалась вновь — видимо, решила чуть передохнуть в безопасном месте. И все бежит и бежит. Уже совсем близко к цели. «Ай, да Мальчик, ай, да умница!» — прошептал Жданов. Из окопа мелькнули чьи-то руки, подхватили связную собаку с тонким проводом за спиной.

В феврале 1944 года наши войска форсировали Днепр. На правом берегу реки в районе Никополя разгорелись ожесточенные бои. Батальон, в составе которого находился рядовой Александр Больгинов с овчаркой Рексом, одну за другой отбивал вражеские атаки.

По дну Днепра была проложена кабельная связь. Неожиданно связь прервалась. Выяснять причину было некогда. Да и как выяснить, когда кругом бушует море огня, головы поднять и то нельзя.

Между тем понадобилось срочно доставить донесение в штаб полка. Командир батальона вручил его Больгинову.

— Действуйте!

Александр вложил донесение в портдепешник, погладил собаку по спине. Вожатый боялся за Рекса. Не доводилось ему проплывать такое расстояние. Добро бы еще летом, а то ведь ранняя весна. Вода темная, страшная. Ветер гонит волны. Как тут не тревожиться. Собака, как и человек: сведет судорогой и пойдет ко дну. Или же воды хлебнет — та же участь. «Ну, ни пуха», — думает Больгинов и, дождавшись короткой артиллерийской паузы, посылает собаку в штаб полка.

Сначала Рекс ползет по земле. Нельзя бежать. Свистят кругом пули. Наконец он на берегу. Ни мгновения не раздумывая, вошел в воду и поплыл. Мороз пробежал по коже, так было сперва холодно. Однако, Рекс знал, что повернуть назад нельзя. Во что бы то ни стало нужно выполнить приказ.

Рекс находился уже на середине реки, когда вблизи рванула мина. Вода с грохотом накрыла Рекса, увлекла в пучину. Он отчаянно заработал лапами. Наконец вынырнул, отфыркался и поплыл дальше. Заранее наметив себе ориентир, он плыл все в том же направлении. Течение, правда, сносило собаку чуть ниже, но с ним бороться не было смысла, куда легче потом пробежать это расстояние по берегу. Неожиданно Рекс услышал нарастающий рокот и повернул голову. Вдоль реки летела большая черная птица. Ах, как ненавидел Рекс эти чудовища. Пули вспороли воду. Подняв голову, Рекс три раза пролаял вслед самолету и поплыл дальше. От волнения и оттого что вовсю работал лапами, холода он уже не чувствовал. Все ближе и ближе берег. И вот долгожданное дно. Выбежав на сушу, Рекс первым делом отряхнулся, рассыпав вокруг себя сотни брызг. Потом побежал по направлению к штабу.

В течение суток три раза — туда и обратно — переплывал Рекс широкую реку, своевременно доставляя важные донесения. А когда бои на плацдарме закончились, командир полка потрепал Рекса и растроганно сказал:

— Ты лучший у нас связной, Рекс!

— Кто в твоей упряжке вожак? — спрашивали рядового Уллубиева.

— Бобик, — говорил солдат и часто слышал в ответ смех.

— Почему смеешься? — сердился ездовой. — Зачем оскорбляешь?

— Да кто тебя оскорбляет?!

— Не меня, Бобика. Пойди, извинись.

— Ха-ха-ха, извинись, придумал тоже.

Уллубиев осуждающе качал головой:

— Вай-вай-вай! Не хорошо, не хорошо. Собаку обидел, все равно, что меня обидел. — И считая разговор оконченным, отворачивался и больше не произносил ни слова.

Глупые люди, смотрят на имена. А что оно, имя? Пустой звук. Хороший вожак. Умеет навести порядок среди собратьев.

В упряжке четыре собаки: Бобик — огромный дворовый пес, Борзик и Чайка — лайки, Марго — гончая.

Рядовой Уллубиев служит в 3-й гвардейской армии. Зовут его Батыр. Богатырь, если по-русски. Вывозит раненых, контуженых. Повозка низкая, узкая. Летом на колесах, зимой на лыжах. Жалко только, что на нее можно положить лишь одного человека. Да и собаки не потянут — тяжело будет.

Весь день, то разгораясь, то утихая, шел бой за населенный пункт. Санитары приносили с поля боя бойцов со свежими повязками. Многим необходима была срочная операция. И целый день Батыр возил раненых в расположившийся в овраге лазарет.

К вечеру собаки устали, еле тянут. Марго слегка отпустила лямку, Бобик оборачивается, ворчит на нее. А тут Борзику захотелось передохнуть хотя бы чуточку, ах, как он устал, как запыхался, весь день бегом да бегом. Вожак кусает Борзика в плечо. Не скули!

Когда на дороге встречаются рытвины, ухабы, собаки сбавляют шаг. При тряске раненые обычно стонут, собаки отлично понимают, что пассажиру больно, и стараются либо обогнуть выбоину, либо, если это невозможно, преодолеть ее тише. Вот и лазарет. Санитары уносят раненого. Батыр разворачивает повозку и снова едет на передовую. И пока едет, смотрит на свое «войско», на вожака.

Год назад подобрал Бобика в лесу. Передняя лапа была перебита, очевидно, пулей. Гитлеровцы обычно уничтожали в деревнях собак, вот и по этой дворняге, надо полагать, дали автоматную очередь. Батыр назвал лохматого найденыша Бобиком, вылечил, поставил в упряжку. С лихвой вернул Бобик затраченные на него труды. Стоит только гикнуть — как вожак прибавляет ходу, подзадоривая соседей и строго следя за тем, чтобы никто не проезжался за счет других, чтобы все тянули с одинаковой силой.

Настала ночь. Бой наконец утих. Но упряжка продолжала работать. Устал рядовой Батыр Уллубиев. Эх, залечь бы сейчас да выспаться! Но нельзя. Много раненых сегодня, а дороги раскисли, машина не пройдет. Можно вывозить только на лошадях да на собаках.