Шли дни, но поиск не давал желаемых результатов. А нужно было спешить: могли наступить морозы, начаться снегопады. И вот на десятый день летчик Михаил Сахаров обнаружил в тайге «Родину». Около нее были Валентина Гризодубова и Полина Осипенко. Вскоре нашли и штурмана Марину Раскову. Как потом было установлено, самолет, преодолевая многочисленные метеорологические фронты, за 26 часов 29 минут пролетел 5908 километров. Международный рекорд на дальность полета француженки Дюкейрон был перекрыт более чем на 1500 километров.

В то время в стране бурными темпами развивались наука и промышленность, создавались новые образцы самолетов. На них экипажи В. П. Чкалова, М. М. Громова, В. В. Коккинаки устанавливали рекорды высоты, скорости, дальности, демонстрировали перед всем миром огромные достижения, которых добилось молодое социалистическое государство. И вот выдающийся успех женского экипажа!

Все советские люди восхищались полетами лучшего летчика страны В. П. Чкалова. Патриот и новатор делал много для развития отечественной авиации. Большой мастер высшего пилотажа, Чкалов стремился к тому, чтобы росло мастерство всех летчиков. В одной из своих статей он писал: «Сейчас уже все знают, что победителем в воздушном бою при прочих равных условиях окажется летчик, который [14] лучше владеет самолетом, который способен взять от машины все, что она может дать. Высший пилотаж - одно из непременных условий современного воздушного боя». Чкаловым, ставшим легендарным при жизни, нельзя было не восхищаться.

С неослабевающим вниманием следил я, как и вся наша молодежь, за развитием авиации, читал все, что было написано о ней, вернее - все то, что попадало под руку. Появилась мечта: а почему бы и мне не стать авиатором? Ведь еще не поздно. Только как ее осуществить? С каждым днем я все больше мечтал о бескрайнем небе…

В октябре по делам службы я поехал в Хабаровск. Вернувшись в Благовещенск, узнал, что во время моего отсутствия медицинская комиссия отбирала кандидатов в авиаучилище. Желающих оказалось много. А как же я? Опоздал… Стало до слез обидно. И я немедленно обратился к председателю комиссии с просьбой проверить и меня.

- Зачем это вам? - недовольно ответил пожилой врач. - Разнарядка пришла на троих, - продолжал он, - а мы уже отобрали двенадцать. Хотите быть тринадцатым?

- Хоть и тринадцатым. Этого числа я не боюсь. Я атеист да и родился тринадцатого числа…

- Ладно, приходите завтра, посмотрим и вас - атеиста, - улыбаясь, ответил врач.

Заключение медкомиссии: «Годен без ограничений» - обрадовало меня. Шансов, конечно, маловато: 3 из 13, но я верил в удачу. Эта вера имела некоторое основание. Ведь Харьковское училище червонных старшин я окончил успешно, был отличником и при поступлении в учебные заведения имел перед другими преимущество.

И вот вызов в штаб. Начальник штаба полка сообщил, [15] что командир дивизии решил направить в Оренбургское училище штурманов лейтенантов Ивана Политова, Николая Мохова и меня.

Первого декабря 1938 года мы были в Оренбурге. Волновались, ожидали вступительных экзаменов, но их не было. Нам сказали, что отобраны лучшие кандидаты и проверять их знания нет необходимости. Второго декабря мы были зачислены слушателями училища. В нашем 9-м классном отделении оказались представители многих родов войск: пехотинцы, танкисты, артиллеристы. Старшим учебной группы назначили Павла Сиволапенко, комсоргом избрали меня.

Каждый из нас чувствовал большую ответственность, ведь всего за год надо было закончить программу наземной и летной подготовки. Это диктовалось и бурным развитием авиации, и сложной международной обстановкой.

Мы изучали материальную часть самолетов, радиосвязь, теорию бомбометания и воздушной стрельбы, тактику, аэронавигацию, метеорологию и другие науки. Многие из этих предметов обращали наше внимание к небу, просторам, высоте. Мы познавали новые законы, истины, понятия. Некоторые из них, о существовании которых мы ранее и не подозревали, удивляли нас, расширяли наши познания окружающего.

Запомнился преподаватель аэронавигации - основной науки штурмана - старший лейтенант Н. П. Верейкин. Он умело, доходчиво преподавал свой предмет.

- Знаете ли вы, товарищи слушатели, что если бы не было в природе ветра, влияющего на полет самолета, не нужны были бы и вы - будущие штурманы? - улыбаясь, говорил преподаватель. - Да, да, именно ветер «породил» штурмана! [16]

Верейкин рассказал нам, что ветер действует на все предметы, находящиеся в воздухе: на облака, на птиц, на самолеты. Что это влияние ветра люди научились учитывать, что существует навигационный треугольник скоростей и что на его основе создан ветрочет, которым штурман должен в совершенстве владеть, что умение штурмана измерять ветер в полете в значительной мере обеспечивает успех полета…

Мы часто выезжали на аэродром, помогали техникам в обслуживании полетов. С восхищением наблюдали, как в небо взмывают самолеты. На них тренировались летчики-инструкторы. Не терпелось и нам сесть в самолет, подняться в воздух. И этот день настал…

11 февраля 1939 года состоялся мой первый полет - на У-2. На этом самолете впервые взлетали все летчики и штурманы моего поколения. Этот самолет в грозные годы войны станет ночным бомбардировщиком фронтовой авиации…

В передней кабине - летчик-инструктор К. Д. Трубин. Сильно волнуясь, занимаю свое место. Мотор уже работает. Тугие струи воздуха обжигают лицо. Надвигаю на глаза очки. Температура воздуха - 20 градусов. Но мороза я не ощущаю. Привязываюсь ремнями и докладываю о готовности к полету. Выруливаем на старт, получаем разрешение на взлет. Трубин включает максимальные обороты двигателя, и самолет, едва касаясь лыжами снега, мчится вперед. Я почему-то не отрываю глаз от земли. И мне кажется, что не самолет бежит вперед, а земля плывет назад. Затем она проваливается вниз, а еще через несколько секунд наша земля наклоняется… Что с ней происходит? Отрываю взгляд от земли, переношу его на крылья, двигатель, затем на горизонт, и все постепенно приходит [17] в норму: самолет летит над большим городом. Константин Дмитриевич, дядя Костя, как ласково называют его и товарищи инструкторы, и мотористы, и слушатели училища, уверенно ведет У-2. В зеркало, установленное на козырьке кабины, он наблюдает за мной. Ему понятно мое состояние. Я для него не первый. Чтобы успокоить меня, дядя Костя рассказывает об окружающих ориентирах, а затем спрашивает:

- Вы записали время и курс вылета?

Только теперь я вспомнил, что у меня есть определенные обязанности и их нужно выполнять.

- Нет, не записал, - признаюсь я, - наблюдал за взлетом.

- Так запишите: вылетели в 11.20, курс 310 градусов. И впредь не забывайте, - спокойно говорит летчик.

- Есть. Никогда не забывать!

Тем временем полет заканчивается. Трубин посадил самолет точно у «Т». Мое место в кабине занимает бывший танкист лейтенант Саша Лисненко. Крепче застегнуть привязные ремни ему помогает друг-однополчанин Миша Глушаченко. А товарищи обступили меня, спрашивают: «Ну как, страшно?»

- Не так чтобы страшно, но интересно. Потерпите, скоро и ваша очередь настанет…

Дома тепло поздравила меня с первым полетом Леся.

Летали мы много. По маршруту, на полигон для бомбометания и воздушной стрельбы, отрабатывали радиосвязь. Летали на У-2, Р-5, ТБ-3, привыкали к воздуху, приобретали опыт.

С каждым полетом я все больше любил авиацию. Пребывание в воздухе стало для меня праздником. Мне нравились и могучее гудение двигателей, и высокая [18] голубизна неба, и стремительный полет над облаками, и сказочное звездное небо, и величественная панорама земли. Я понял, что моя жизнь теперь немыслима без полетов, без неба, без скорости, захватывающей дух…

28 июня 1939 года. В этот день произошло важное для меня событие: я стал кандидатом в члены партии Ленина. Еще с большей настойчивостью и усердием продолжал учиться, был все время отличником.

В октябре стало известно, что готовится досрочный выпуск. В списках выпускников, естественно, оказались отличники учебы. Среди них - слушатели нашего отделения: В. Солдатенко, П. Сиволапенко, П. Забродин, М. Глушаченко, И. Политов, Н. Мохов, Д. Никитченко и я. Все мы успешно выдержали государственные экзамены. Приказом наркома нам присвоили звание «летчик-наблюдатель» (штурман) и назначили в строевые части. 21 октября вместе с Михаилом Глушаченко мы прибыли в город Воронеж, в 164-й дальнебомбардировочный полк.