— Стоп! Не будьте таким нетерпеливым, — сказал тот. — Вы еще не знаете, куда вы прыгнули.

— Рэббит, это тот самый потерявшийся энсин Кейт, — представил его Пейнтер.

— Я так и понял. — Младший лейтенант Рэббит пожал Вилли руку. Это был человек среднего роста, с узким лицом, не лишенный, по-видимому, чувства юмора. — Добро пожаловать на корабль, Кейт. Послушайте, Пейнтер, энсин Хардинг тоже появился, полчаса назад.

— Очередное вливание свежей крови, — отозвался Пейнтер.

Наконец Вилли обратил внимание на ют «Кайна». Это было шумное, грязное, дурно пахнущее место, на котором собрались похожие на бандитов незнакомцы. Полдюжины матросов громыхали металлическими скребками по ржавой палубе. Другие, переругиваясь, сновали взад и вперед, согнувшись под тяжестью корзин с капустой. Человек в шлеме сваривал переборку потрескивающим кисло пахнущим голубоватым пламенем. Палуба пестрела пятнами серой краски, зеленой грунтовки и ржавчины. Всюду были разбросаны мотки шлангов: красных, черных, зеленых, желтых, коричневых, валялись апельсиновая кожура, обрывки журналов и тряпье. Полуодетые матросы были украшены фантастическими бородами и прическами. Проклятья, брань и одно, постоянно повторяющееся ругательство, висели в воздухе, словно туман.

— Одному Богу известно, где вас разместить, — сказал Рэббит, — в офицерском блоке за кают-компанией свободных коек уже нет.

— Старший помощник что-нибудь придумает, — ответил Пейнтер.

— О’кей, Кейт, вы внесены в судовой журнал, — сказал Рэббит. — Пейнтер, ты не отведешь его к старшему помощнику?

— Конечно. Пошли, Кейт.

Пейнтер провел Кейта вниз по трапу через темный, душный проход.

— Это шканцы, — он открыл дверь. — А это офицерская кают-компания.

Они прошли через неприбранное прямоугольное помещение во всю ширину корабля. Большую часть его занимал длинный, покрытый грязной скатертью стол, на котором валялись столовые приборы, хлеб, оставшийся от завтрака, стояли кувшины с молоком. В креслах и на черном кожаном диване были разбросаны журналы и книги. Среди комиксов, журналов с полуобнаженными девочками, потрепанных номеров «Эсквайра» Вилли с ужасом заметил несколько секретных брошюр для служебного пользования. В средней части помещения начинался проход в офицерские каюты. Пейнтер вошел в первую каюту с правого борта.

— Прибыл Кейт, сэр, — сказал он, отдергивая занавеску в дверях. — Кейт, это старший помощник, лейтенант Гортон.

Очень толстый и крепкий молодой человек, в одних лишь подштанниках, почесываясь и зевая, сидел на подвесной койке. Зеленые переборки каюты были увешаны вырезанными из журналов фотографиями девочек в прозрачном белье.

— Привет, Кейт. Где вас черти носили? — сказал лейтенант Гортон высоким голосом, оторвал свой зад от койки и протянул Вилли руку.

— Где мы его разместим? — спросил Пейнтер.

— Господи, не знаю. Я проголодался. Они не собираются привезти с берега свежие яйца? От тех, что мы загрузили в Новой Зеландии, переборки скоро растворятся.

— О, а вот и капитан, может, у него возникнут какие-то соображения, — сказал Пейнтер, вглядываясь в темноту прохода. — Сэр, прибыл энсин Кейт.

— Поймали его, да? Четкая работа, — произнес начальственный голос, полный иронии, и в дверях появился капитан «Кайна». При виде его Вилли еще больше удивился. Капитан был совершенно голый. В одной руке он держал кусок мыла «Лайфбой», в другой — зажженную сигарету. У него было помятое лицо постаревшего мальчика, светлые волосы и дряблое белое тело. — Добро пожаловать на корабль, Кейт!

— Благодарю, сэр! — Вилли чувствовал, что надо отдать честь, и вообще как-то засвидетельствовать почтение начальству, но вспомнил пункт устава, в котором говорилось, что одетому не по форме старшему офицеру честь отдавать не следует. А он еще никогда не видел офицера менее одетого по форме, чем его нынешний командир.

Капитан Де Врисс ухмыльнулся, заметив замешательство Вилли, и почесал зад куском мыла:

— Надеюсь, вы хоть что-то смыслите в связи, Кейт?

— Да, сэр. Это именно то, чем я занимался в штабе Тихоокеанского флота, пока… Пока ждал корабль, сэр.

— Хорошо. Пейнтер, вы теперь помощник старшего механика, как и прежде.

— Благодарю вас, сэр. — Мрачная физиономия Пейнтера на мгновение изобразила нечто похожее на радость. Он вздохнул, как лошадь, с которой сняли седло. — Как вы думаете, капитан, куда нам запихнуть нового связиста?

— Марик уже повесил койку в шкиперской кладовке?

— Да, сэр. Именно туда мы и затолкали второго новичка, Хардинга.

— Что ж, скажите Марику, пусть повесит там еще одну койку.

— Эта конура чертовски тесна даже для одного, сэр, — сказал старший помощник.

— Война — ужасная вещь. Пойду приму душ, пока не окоченел.

Капитан Де Врисс затянулся сигаретой, бросил ее в пепельницу, сделанную из гильзы трехдюймового снаряда, и вышел. Толстый лейтенант Гортон пожал плечами и натянул брезентовые штаны.

— Вот так. Отведите его в эту конуру, Пейнтер.

— Сэр, — сказал Вилли, — я готов приступить к работе в любое время.

Гортон зевнул и удивленно посмотрел на Вилли:

— Не торопитесь. Послоняйтесь по кораблю пару дней. Привыкните к нему. Он надолго станет вашим домом, очень надолго.

— Это устраивает меня, сэр. Я же призван сюда, чтобы выполнить свой долг.

Он смирился с мыслью, что ему придется пробыть на корабле от шести месяцев до года. Это будет год тяжких испытаний, о которых писал отец, и он был к ним готов.

— Приятно, что у вас такое настроение, — сказал старший помощник. — Кто знает, может, вы побьете мой рекорд. Я сам приговорил себя к службе на этой калоше и уже оттарабанил шестьдесят семь месяцев.

Вилли разделил эту цифру на двенадцать, и его охватил ужас. Лейтенант Гортон служил на «Кайне» пять лет!

— С экипажами тральщиков что-то неладное, — продолжал Гортон весело. — Управление личного состава не торопится проводить замену. Может, в Вашингтоне потеряли наши документы. У нас на борту два старших офицера с общим сроком службы больше ста месяцев. У капитана Де Врисса — семьдесят один. Поэтому ваша служба… Что ж… Рад, что вы прибыли. Не печальтесь.

Вилли поплелся за Пейнтером в «конуру», металлическую рубку на верхней палубе, высотой около семи футов, длиной в шесть и шириной в три фута, без иллюминаторов. Вдоль одной переборки на уровне пояса проходил стеллаж, заваленный пустыми пулеметными лентами и ящиками с военным снаряжением. Энсин Хардинг спал на койке, которую недавно приварили к стене невысоко над палубой; совсем свежий сварной шов выглядел угрожающе. Лицо Хардинга было покрыто потом, а рубашка потемнела от влаги. Температура в будке была около 36 градусов.

— «Дом, отчий дом», — пропел Вилли.

— В этом Хардинге течет кровь «Кайна», — сказал Пейнтер. — Начинает он неплохо… Что ж, в любой день можно ждать перемещений состава. Тогда, парни, вы перейдете в кают-компанию. — Он собрался уходить.

— Где я могу найти мистера Кифера? — спросил Вилли.

— На койке.

— Я имею в виду, днем.

— И я это имею в виду.

Пару часов Вилли бродил по «Кайну», заглядывая под трапы и стеллажи, суя нос во все двери. Матросы игнорировали его, словно он был невидимкой, за исключением одного, с которым он столкнулся в проходе. Матрос немедленно прижался к переборке, словно уступая дорогу большому животному. Экскурсия по осмотру достопримечательностей подтвердила первое впечатление Вилли. «Кайн» представлял собой кучу мусора в последние часы перед ее погребением, и здесь верховодили бандиты с большой дороги.

Он спустился в офицерскую кают-компанию. Над головой громыхали металлические скребки. Сейчас длинный стол был покрыт зеленым сукном, а журналы и книги расставлены на полках. В помещении никого не было, за исключением очень длинного и тощего негра в пропотевшей белой рубашке и штанах. Он вяло возил шваброй по полу.

— Я новый офицер, энсин Кейт, — сказал Вилли. — Могу я попросить чашку кофе?