- Не работает!
- Сейчас посмотрю, - Ковалёв стал выкладывать на стол инструменты.
- Что-то нужно?
- Да, розетка – паяльник включить.
Лейтенант показал на розетку рядом со столом и произнёс:
- Не буду мешать.
Оставшись наедине с терминалом, Ковалёв осторожно огляделся. Комната была заметно меньше, чем их машинный зал. Наверное, стандартный отсек блока разделили перегородками. Из техники в комнате был только терминал, который ему предстояло починить. Остальное место занимали обычные письменные столы. В дальнем углу прямо на столах сидели три офицера и о чём-то спорили. На Ковалёва они не обратили внимания. Алексей не удивился – ремонтника часто воспринимают как неодушевлённое приложение к технике. Не спеша вывинтил болты и снял кожух с терминала. Прозванивая цепи, он прислушивался к разговору офицеров.
- …мы гадаем на кофейной гуще, - сердито выговаривал один. – Такое же шарлатанство, как тогда, когда здесь ещё сидели экстрасенсы.
- Да, экстрасенсы тыкали пальцем в небо, - соглашался второй, но тут же возражал. – Но когда это стали делать на научной основе, точность прогнозов заметно возросла.
- О какой точности ты говоришь! – возмутился третий. – Я видел эти общие прогнозы. Через два года американские астронавты высадятся на Луне!
- Думаешь – не высадятся?
- Может, и высадятся. Но что это за крупная военная операция наших войск в Европе, которая должна произойти в следующем году? Если будет война с НАТО, она не ограничится Европой!
Ковалёв чуть не выронил отвёртку из рук. Неужели снова будет война?!
- Факты, факты! – продолжал наседать на оппонента скептик. – Где факты? Кто-то что-то увидел, ЭВМ аппроксимировала тенденции… Нет, нужны вещественные доказательства, артефакты оттуда!
О чём они говорят? Неужели так трудно привезти из-за границы какой-нибудь журнал, газету, ещё что-то?
- Подожди, будут тебе факты! – в ответ закричал оптимист. – Ты думаешь, так просто перебросить через пространственно-временной отрезок материальный предмет? Ты же знаешь – эксперимент готовится. Если он пройдёт успешно, то появится реальная возможность путешествий во времени.
Так вот чем занимается их войсковая часть! Перемещения во времени! От волнения Ковалёв случайно задел локтем анод электронно-лучевой трубки. Заряд потенциалом в 20 киловольт отбросил его в другой угол комнаты. Когда он очнулся, то увидел склонившихся над ним офицеров. Они уже больше не спорили, а испуганно глядели на него.
- Парень, с тобой всё в порядке?
- Всё нормально, - попытался улыбнуться Ковалёв. – Забыл снять накопившийся заряд с анода.
- Бывает, - кивнул один из спорщиков. – Но ты больше так не делай!
- А терминал-то заработал! – воскликнул другой. – Осталось повторно проверить расчёты, и можно начинать эксперимент. Ну всё, парень, если ты в порядке, то ступай к себе. Мы через начальство доложим.
Даже забыв отряхнуться, Ковалёв не спеша шагал по коридорам подземелья. Он правда всё это слышал, или это почудилось после того, как его долбануло высоким напряжением? Машина времени! Это звучит просто невероятно! Но зато многое объясняет.
4
Ковалёв стал более внимательно присматриваться к тому, какие задачи крутятся на их ЭВМ. Но понять, что конкретно обсчитывается, он не мог. Распечатки с АЦПУ вечером забирал секретчик, а по миганию разрядной сетки на стойке управления вообще ничего понять невозможно. Тщетность своих попыток Ковалёв понял после спора с капитаном Константиновым.
- А если произойдёт сбой в оборудовании, и результаты расчётов получатся ошибочными? – допытывался он у начальника машины.
- Лёша, ты не путай наши расчёты с вашими полигонными, - возражал Константинов. – У вас там всё считается в реальном времени, малейший сбой – и противоракета улетела в молоко. А тут все расчёты трижды продублированы. То, что мы считаем, перепроверяется ещё два раза на других машинах, а потом сравнивается. Так что хоть у тебя машина за смену вообще встанет, на общий результат это не повлияет.
- Это же надо для каждой ЭВМ свою программу готовить, - озадачился Ковалёв. – Получается, главный программист должен три языка программирования знать?
- Не так, - объяснил Константинов. – Язык программирования один, просто трансляторы в машинные коды на разных ЭВМ разные. А главный программист целиком всю программу не пишет. Он ставит общую задачу, потом разбивает её на подзадачи, которые уже программируют рядовые программисты. А они вообще могут не знать общей задачи. Даже наверняка её не знают – таковы требования секретности.
- То есть мы вообще непонятно чем заняты? – разочарованно спросил Ковалёв.
- Мы винтики большого механизма, - ответил капитан. – Маленькие винтики, но без нас машина работать не будет. А что ты вдруг заинтересовался?
- Да так, - смутился Ковалёв. – Для общего развития.
- Смотри! А то особист тебе даст общее развитие!
Разговор стал приобретать нехороший оборот. Николай, конечно, друг и сосед по общежитию, но режим секретности никто не отменял. К счастью, капитан сам сменил тему разговора.
- К тебе Машка не подходила по поводу выборов в бюро комсомола?
- Честно говоря, не до общественной работы, - признался Ковалёв. – Чего она никак не угомонится?
- Работа у неё такая, - предположил Николай. – Ты попробуй сам напрямую спроси.
Случай представился почти сразу. Егорова бесцеремонно ввалилась в машинный зал и стала хищно оглядываться по сторонам. Капитан Константинов не стал вмешиваться, предоставив возможность Ковалёву как сменному инженеру проявить власть. Чем Ковалёв и воспользовался.
- Почему без халата? – требовательно спросил он у комсорга. Но Егорова пропустила его слова мимо ушей.
- Ковалёв, ты комсомольские взносы в этом месяце сдавал?
- Слушай, почему эти вопросы надо выяснять в рабочее время и на рабочем месте? – возмутился Ковалёв.
- Да потому что у нас комсомольская организация подразделения! Вот когда выйдешь на пенсию, будет у тебя партийная ячейка с соседскими пенсионерами по месту жительства. А сейчас – с товарищами по работе. И вообще – какая у тебя общественная нагрузка? У каждого комсомольца должна быть общественная нагрузка!
- Я этот… - Ковалёв замешкался, не зная, как отделаться от настырной комсомолки. – Рационализатор я! Вот на той неделе заявку подал.
- Этого мало! – решительно заявила Мария. – Давай ты будешь членом жилищной комиссии.
- И что там надо делать? – недоверчиво спросил Ковалёв.
- Следить за порядком в офицерском общежитии. Чтобы не было пьянок и гулянок.
Ковалёв обернулся к ней, смерил долгим взглядом, и не спеша произнёс:
- Вот смотрю я на тебя, Мария, и не пойму – откуда ты такая взялась? До всего тебе есть дело, везде ты свой нос суёшь. Не даёшь, понимаешь ли, членам первичной комсомольской организации спокойной личной жизни. А молодой офицер без пьянок и гулянок обходиться не может. И поэтому, если их нельзя предотвратить, остаётся только их возглавить. Ты понимаешь, на что ты меня сейчас толкаешь?
Все в машинном зале оставили свои дела и внимательно прислушивались к их разговору. Выслушав Ковалёвскую тираду, Мария залилась румянцем и горячо затараторила:
- Ну вот, Ковалёв, ты и показал своё гнилое нутро. Несерьёзный ты человек, с такими, как ты, мы коммунизм не построим! А до всего мне дело есть, потому что меня в детском доме такой воспитали. Кого-то папа с мамой с ложечки кормили, а у меня папка на фронте погиб, когда я ещё не родилась. А мамка померла, когда мне пять годиков было. Поэтому я весь коллектив считаю своей семьёй, и у меня за каждого душа болит. А ты, Ковалёв, частный собственник и маменькин сынок!
Она подхватила свои бумаги и выскочила из машинного зала. Ковалёв растерянно глядел ей вслед.
5
После окончания смены он поднялся наверх, но не пошёл в общежитие, а остался ждать в курилке. Сам он не курил, но не торчать же посреди дороги. Ждать пришлось долго. Он уже стал разочаровываться в своей затее, но тут дверь здания, в котором находится лифт в их бункер, открылась, и в проёме показалась знакомая фигура. Усталость как рукой сняло. Ковалёв выскочил из курилки и зашагал по дорожке, изображая беспечную прогулку.
Мария заметила его и сбавила шаг, снисходительно улыбаясь.
- Ну что, Ковалёв, ждал меня?
- С чего так решила?
- Я видела, как ты почти час назад уходил. Не из общаги же ты вернулся?
- Да, я ждал! – рассердился Ковалёв. – Я хотел извиниться перед тобой. Ну, за тот разговор днём. Я не знал, что у тебя родители погибли.
- Не бери в голову! – отмахнулась Мария. – У многих на войне родители погибли.
- У меня батя уцелел, - возразил Ковалёв. – Только ранен был, а так цел – с руками, с ногами.
- Повезло! А мне вот нет.
- Ты сейчас куда?
- В общагу, куда же ещё.
- Я тебя провожу, - решительно заявил Ковалёв.
- Ну проводи, - кокетливо ответила Мария. До её общежития было метров триста.
- А ты своего отца совсем не знала?
- Нет, только мама рассказывала. Он в 43-м в отпуск приезжал. Когда уезжал – ещё не знал, что мама беременна. И она тоже не знала. А когда догадалась – уже похоронка пришла. Так что папка даже не знал, что у него ребёнок будет.
- Ты бы хотела его увидеть?
- Кого? Папку? Нет, у мамы даже его фотографий не осталось. Может, и были, но когда она умерла и меня в детдом забрали – всё пропало.
- Ты говорила – у вас хороший детдом был?
Мария внезапно зло ответила:
- Да дерьмо там одно было! Не бывает хороших детдомов, хорошими бывают только обычные дома. Видишь шрам над правой бровью – это на память о детском доме остался.
- Упала, что ли?
- Если бы! Старшие пацаны изнасиловать хотели, я не далась.
Ковалёв изумлённо молчал. Эту сторону жизни он не знал. Чуть помолчав, он осторожно спросил:
- И чем всё кончилось? Их посадили?
- Ага, щас тебе! – усмехнулась Мария. – Я стучать не стала. Знаешь, как там к стукачам относятся? Лучше уж пусть изнасилуют. Но ко мне после того случая больше не лезли.