Офис Подифора Савельевича Дудилова располагался в историческом сердце города. Двухэтажный дом с внутренним двориком, гулким тоннелем и готическими окнами со вздернутыми бровями кирпичной кладки. На парадной стене дома, выходившей на узкую, кривую улочку, запруженную автомобилями, висела как медаль металлическая доска с выбитыми словами «Охраняется государством». Начинка особняка была оскоплена евроремонтом. Альберт шел по коридору обитому бледным пластиком. Через равные промежутки вдоль стен были расставлены кадочные фикусы. Зеленые ниточки растений чахли в холодном свете ярких прозекторских лампочек. Альберт вошел в приемную. Округлая барная стойка. Вытянутая голова компьютера. Электрический чайник. дощатый заборчик жалюзи. Сочные бедра секретарши и те были втиснуты в единый евростандарт: черную мини-юбку.

— Как он — замедляя шаг, спросил Альберт.

— С утра газету читает.

— Это плохо, Танюша?

— Сами знаете Альберт Петрович.

Альберт вошел в кабинет. прямо в упор, как ружейные дула, на него уставились рисованные глаза полуторометровой дурищи матрешки. Это миловидная пустышка играла важную роль в жизни Дудиловки. Щедрой рукой Дудилова ее многочисленное потомство было разбросано по всем административным закоулкам дудилоского хозяйства. Причем величина матрешки напрямую зависела от должности ее обладателя. Правая рука, заместитель Подифора Савельевича, Иван Никифорович Рыба являлся счастливым обладателем метровой красавицы. Секретарша Танюша использовала свой сувенир исключительно как пенал для канцелярских принадлежностей. Альберт в этой матрешечной иерархии занимал особое место, что характеризовало особые отношения тестя и зятя. Матрешки у Альберта не было вовсе. В кабинете Альберта ждали. За столом из красного дерева восседал Подифор Савельевич. Видно его не было. Он был заслонен газетой… Сбоку в расслабленной позе страдальца из немого кино, опершись на округлый локоть, длинными фортепьянными пальцами полизывая краешек стола, сидел в похоронной тройке Иван Никифорович Рыба, еще не старый человек, с преждевременной аккуратной тонзурной лысинкой. Альберт тихо и вежливо поздоровался. Иван Никифорович, глядя в сторону, предложил Альберту сесть. Альберт обошел кусочек весеннего неба, брошенный на паркетный пол. Ковер покрывал около двух третей кабинета и ходить по нему не разрешалось даже Рыбе.

— Альберт Петрович — начал Иван Никифлорович вышколенным без особых интонаций голосом — Вчера мы сверяли отчеты по вашему предприятию.

— И что же? — Альберт сглотнул слюну, собравшуюся в горле комочком.

— Мы были неприятно удивлены обнаруженным несоответствием — Иван Никифорович принялся рассматривать маникюренные ногти. Предостерегающе зашелестела газета.

— О чем вы говорите Иван Никифорович. Я не совсем понимаю. — попробовал удивиться Альберт.

— Что ж. Раз вы настаиваете. — Иван Никифорович смотрел на Альберта — «Дудиловка гриль» является структурным подразделением нашей фирмы. И доверяя ее вам, мы надеялись, вернее имели надежду — поправился зачем-то Иван Никифорович — Что человек кровно, я повторяю, кровно заинтересованный в нашем процветании сделает все возможное, чтобы оное приумножить. К тому же организация вам досталась, так сказать, не дышащая на ладан, а приносящая постоянный доход. Поэтому ваши функции, если на чистоту, сводились к контролю и только. Что же мы получили?

— Что — спросил Альберт.

— Старая как мир история. Скажите Альберт Петрович вы, что? Искренне верили, что вам все сойдет с рук?

— Иван Никифорович. Богом и женой клянусь. Ваши подозрения абсолютно беспочвенны. Наши фургончики работают как часы. Продажи постоянно растут. Вы же видели отчеты.

— Ваши отчеты — отмахнулся Иван Никифорович.

— Наши отчеты — нажал Альберт — Иван Никифорович за время моего управления, мы развернулись. Мы хотим идти в районы, ближе к потребителю. Придумали новые слоганы, новую упаковку, подготовили варианты снижения стоимости продукта. Новые названия. Посмотрите.

Альберт раскрыл широкий журналистский блокнот на пружинке.

— Где это.

— Я не думаю, что это необходимо, Альберт Петрович.

— Нашел! — Альберт приосанился. Любителям остренького. «Незабываемое» Аппетитные ляжки под соусом карри. Для домохозяек. Пожалуйста. Сериальный набор. «Грешная Анхелика» для затравки а?

— Как это понимать — спросил Иван Никифорович.

— Заинтересовались? То тоже. Это когда товар без крылышек. Чувствуете параллель?

— Глубоко копнули, Альберт Петрович.

Ободренный Альберт продолжал.

— «Путь к сердцу» Тушка по желанию клиента нашпиговывается всем чем угодно.

— Чем именно.

— Чем угодно. От мясных фрикаделек до болтиков и винтиков.

— Заманчиво.

— Еще бы — Альберт продолжал, не замечая иронии. — Продукт в белой фате из сахарной пудры с гарниром: картошка с петрушкой и укропом, а главное перчиком. Называется «Как я была хороша». К тому же мы охватываем и младшую возрастную категорию. Мы не просто так, Иван Никифорович. Мы социально ответственны. Нажимаем на общую ситуацию. Возвращаем детей из компьютерных клубов в школы. Наш продукт с названием «Учительница первая моя» самое прямое тому свидетельство.

— Что вы несете, Альберт Петрович — внезапно спросил Иван Никифорович.

— Вам не понравилось — огорчился Альберт, — У нас еще есть..

— Погодите, Альберт Петрович, не так быстро. Ответьте на простой вопрос. Чем вы торгуете.

— Разве это так важно — Альберт обиженно захлопнул блокнот.

— Вы еще спрашиваете.

— Курами торгуем.

— Именно. Заметьте жареными курами, Альберт Петрович. Можно проглотить Незабываемое путешествие и грешную Анхелику. Пойду на уступки согласен и На путь к сердцу, раз вы настаиваете… Но — «Как я была хороша».

— Расчитано на восприятие свадьбы как самого главного события в жизни каждой женщины.

— Хорошенькое восприятие вы предлагаете. Лежит, значит, жареный цыпленок в венчике сахарной ваты, будто заляпанный, лапками кверху. Как я была хороша. Действительно. Учительница первая моя. Вообще, каннибализм какой-то.

— Реклама — двигатель прогресса — попытался огрызнуться Альберт.

— Реклама должна привлекать внимание. Понимаете. А что предлагаете вы? На вас будут смотреть, как на полоумного, если вы предложите что-либо подобное широким массам.

— Вы так думаете.

Альберт порадовался, что отделался так легко, потому что эту ахинею насчет грешных анхелик, он нес с чистого листа. Его блокнот, как и рубашка, был ничем незапятнан.

— Убежден — веско добавил Иван Никифорович — Но мы отвлеклись.

Альберт Петрович. Вы говорили, что продажи растут. Вы развиваете свою инфраструктуру.

— Видите. Вы признаете это.

— Признаю. Но тем печальней факт, Альберт Петрович. Где деньги?

— Какие деньги — во рту Альберта стала сухо. Абсолютно. Пустыня без оазисов. Расстрел без апелляций. Вот оно началось.

— Прибыль Альберт Петрович. Хотелось бы знать.

— Этим занимается Степанида Леокадьевна. В конце концов, проверьте бумаги. Перечисления не мой профиль.

— По бумагам все верно. Да взгляните сами.

Перед Альбертом появились документы, заверенные его подписью.

— Итак, смотрим за ноябрь — Иван Никифорович сбросил как ненужную кожу вальяжность и превратился в безжалостного бухгалтера. — У вас 13 фургончиков в разных частях города и вот доход. Запомните цифру. Теперь октябрь, у вас 10 фургончиков. Видите. наконец лучший ваш месяц. Декабрь. Поздравляю. 20 фургончиков. но цифра. Почему не меняется цифра. Согласитесь, не естественно как-то. Ребенок паспорт имеет, а на свидания с девушками его на колясочке возят.

— Затраты — начал лепетать Альберт.

— Даже с учетом затрат — перебил его Иван Никифорович. Сумма глобально занижена. Поэтому я снова повторяю вопрос, Альберт Петрович. Где же наши деньги?

— Деньгами распоряжается Степанида Леокадьевна. Она ответственное лицо.

— Именно она и указала нам на это несоответствие реальных доходов и бумажной прибыли. Знаете, Альберт Петрович, бизнес, конечно, грязное дело. Ужасное фанфоронство делать его в белых перчатках, но есть же какие-то пределы.