— Пойдем, говорю. Куда? Там узнаешь.

— А можно я вас здесь подожду. — неизвестность пугала Запеканкина — Посижу где-нибудь.

— Нашел место, где сидеть — начал гневаться Чулюкин — За мной Запеканкин.

У стеклянного фонаря дежурной части с обугленной спичкой дежурного внутри, Чулюкин бросил.

— Я к Звонкову. Если из главка будут спрашивать на задании.

Выбравшись из милицейского подземелья, Чулюкин и Запеканкин оказались во дворике, примыкавшем к тыльной стороне общежития. Прихватило морозцем и под ногами по — рафинадному вкусно поскрипывал подсушенный солнцем снег. На чайных блюдцах параболических антенн играли солнечные блики. Состояние больного заметно улучшилось. Чулюкин подвел Запеканкина к забору вокруг заброшенного долгостроя. Забор был новенький, пахнущий лесом и занозистый. Посчитав про себя и убедившись в верности решения, Чулюкин отодрал нужную доску и пропустил вперед Запеканкина.

— Давайте, гражданин Запеканкин. Не будем привлекать внимание.

Протиснувшись в дырку вслед за Запеканкиным, майор пристроил доску на место. Проходя мимо груды щебня, Запеканкин зацепился за ржавую арматуру. Освобождая Запеканкина, Чулюкин содрал кожу с ладони. Это происшествие, после необходимой порции ругательств в сторону неуклюжего Запеканкина, далее вылилось в пространное размышление о происходящем вокруг.

— Развели бардак — ворчал Чулюкин, сплевывая проступавшую кровь. — Нет, чтоб снести или достроить. Нет, слишком просто. Мы лучше забор поставим, и каждый год менять будем. Кругом анархия.

Задумка городских властей о новом учебном корпусе для университета временем и пренебрежением приведенная в состояние руин не могла представить убедительные доводы, чтобы противопоставить их злобствующим чулюкинским филиппиками. Чулюкин продолжал разоряться.

— Кругом власть и кругом анархия. Иногда думаю, а что же я на самом деле охраняю.

— Наверное людей — робко заметил Запеканкин.

— Вы гражданин Запеканкин в святые случайно не готовитесь? — с ядом спросил Чулюкин.

— Совсем нет. Почему вы так думаете.

— Вещаете уж больно благолепно. Жалеете всех. Елей сладчайший по устам так и льется. Летаете там у себя в небесях и нас жалеете в говне, шебуршащих. Так и хочется иногда по роже вашей постной съездить… Не бойся Запеканкин это я так к слову. Пузанов недавно хорошо подметил. Говорит. Святой человек простой. Кашу заварил и на покой. Ведь верно сержант заметил. Им, что они святые, а расхлебывать, нам приходится смертным. Я хоть и не типичный майор, но системой ломаный. Думать могу, говорить нет. Но вам скажу. Вы конечно до этого не снизойдете, но для меня, червя, собственные детишки важнее вашей самой истинной истины.

Оставив позади долгострой, они перебежали в неположенном месте дорогу и оказались у елочного базара., обнесенного свежеструганными тележными слегами. Базар находился на мысе, широко вдававшемся в кольцевую развязку. Идти пришлось по нехоженой целине с подмерзшей и хрустящей корочкой.

— Хоть бы тропинку протоптал — крикнул Чулюкин — Звонков слышишь, что говорю.

Навстречу вышел человек с квадратным лицом и характерной прической бобриком.

— Здравствуй Звонков. На елки значит перешел?

— Конъюнктуру ловлю — нехотя отвечал Звонков, пряча голову в трубу воротника.

— То же дело. На территорию пустишь?

— Проходи. Место не купленное.

Чулюкин подтолкнул Запеканкина.

— Иди. Посмотри. Что к чему. нам поговорить надо.

— Лиза! — неожиданно завопил Звонков. Он обращался к здоровенной девице со щеками-блинами. Девица с крейсерской скоростью нерадивой библиотекарши, перебирающей читательские абонементы, сортировала елочную охапку по размеру и пышности. В запарке блинные щеки обломали верхушку одной миниатюрной елочки. Судя по яростному возгласу Звонкова, Лиза совершала не первую производственную ошибку.

— Я же просил. Осторожней. Не бананами торгуешь.

— Сам попробуй — девица оказалась не из робких — Тычет он мне. Ничего с ней не станется. Лиза оторвала верхушку и выбросила.

— Ах, ты! — вскипел Звонков и бросился к Лизе. Не растерявшись, Лиза перехватила елочку и выставила вперед рубленый комель.

«Надо спасать мужика» — подумал Чулюкин.

— Эй, Звонков.

Звонков размышлял недолго. Между Лизой и Чулюкиным он выбрал майора. Запеканкин подобрал брошенную Лизой верхушку. Ее стебель, заканчивающийся грузным сутаном, окружали трехпалые лапки веток. Запеканкин приложил верхушку к снегу, и она оставила птичий след с неестественно длинным средним пальцем. Тут же Запеканкин сочинил подходящую историю. Начиналась она так. Далеко-далеко на лиловой Ямайке живут редкие зверьки фуфырики. Почему на Ямайке? Потому что не у нас. Почему фуфырики? Кто его знает. Назвали и назвали. Не в этом суть. А вот в чем. Вместо хвоста у фуфыриков растет дополнительная податливая и упругая, как шланг, рука с одним длинным пальцем. На пальце имеется боевой коготь. Он блестит антрацитом и твердый как кремень. Этот коготь играет важную роль в жизни фуфыриков. Раз в год, в строго определенное время, все взрослые и самостоятельные фуфырики собираются на священном поле для игры в фуфель. На представление собираются все фуфырики, их фуфырки и фуфырята. Фуфырики становятся ромбом и поднимают вверх когти. По сигналу фуфломета, распорядителя праздника, начинается схватка. Бескомпромиссное побоище. Отточенными когтями фуфырики начинают чесать затылки. Тот, кто продержится дольше всех, получает титул. «Преглавнейший и предержавнейший фуфр». Победитель становится главой фуфырячьего сообщества на целый год. Он поселяется в беднейшей хижине и на срок правления у него отбираются все права и льготы. Преглавнейший фуфр живет на милостыню… Качество милостыни особое: нельзя подавать деньги, только еду. Размер милостыни напрямую зависит оттого, какие законы придумает фуфр и принесут ли они пользу. Фуфырики подчиняются всем законам, которые издает фуфр, а вот, что сегодня будет есть преглавнейший и предержавнейший, и будет ли он есть вообще, напрямую зависит только от него. Кандидаты на должность фуфра прекрасно осведомлены о всех последствиях обретения власти, поэтому в соревновании обычно побеждает достойнейший, тот кто идет на это осознанно. В остальном фуфырики довольно — таки безмозглые. У них даже нет интернета. Фуфырки, фуфырики женского пола, очень миленькие и простенькие. На расфуфыренных фуфырок смотрят косо и с опаской. Ребятня у фуфыриков не учится. Фуфырики переросли школы. Чумазому фуфыренку достаточно выучить: «Фырчит фуфырчатый фуфырик перефурфычивая фрык» и он становится полноценным гражданином. А еще… Впрочем, Запеканкин мог много еще придумать про фуфыриков, но подошла безмолвная и решительная Лиза и без объяснений и довольно вульгарно отобрала елочную верхушку у Запеканкина. Вернее не верхушку, а боевой коготь фуфыриков, отчего потеря казалась Запеканкину практически невосполнимой. Где еще в этом мире мог он достать настоящий коготь, самых настоящих фуфыриков? Лиза примотала прозрачным скотчем верхушку к поврежденному деревцу. Запеканкин поежился, ему стало очень холодно. Рядом горячился Звонков.

— Ты что выдумываешь Чулюкин? Я сюда все вложил. Все что имел. Я в долгах по макушку. Понимаешь. Пустой я. Нет у меня ничего.

— Ты не сепети Звонков — перебил его Чулюкин — Я к тебе с проверкой. А ты начинаешь.

— Знаю я ваши проверки.

— Тем более должен понимать. Препятствовать ты мне права не имеешь и решениям подчиняться должен… Если у тебя все в порядке, то зачем ты мне нужен? Я к другому пойду. А если чего не договариваешь, то уж извини. Я службой представлен неисправности исправлять.

— Ты уйдешь? — недоверчиво присвистнул Звонков. — Как же? Правильно вас легавыми называют. Вцепитесь прямо в горло.

— Ты не оскорбляй Звонков.

— Я не оскорбляю. Я дело говорю.

Чулюкин его не слушал. Он раскрыл папку с обсыпавшимся гербом. Хамелеоны прошлись по Лизе.

— Где продавщицу взял — спросил Чулюкин.

— У Вахи переманил. Бананами торговала.