Полезный совет: Венские сосиски вкуснее всего на Франкфуртской книжной ярмарке, у входа № 5.

Я очень люблю Векслеров. Гедеон — известный архитектор, Илона занята в отделе физики научно-исследовательского сектора университета. Ничего удивительного поэтому, что наш застольный разговор проходил на высоком уровне. Как раз, когда Гидеон начал рассуждать о ракетах дальнего радиуса действия, Илона поставила поднос на сервировочный столик. Каждый из нас получил по большому куску розового торта с желтой начинкой и двумя шоколадными дольками. Мы принялись уплетать свои порции.

— Вкусно? — спросил Гидеон.

— Очень, — ответил я.

Лицо Гидеона помрачнело.

— Ты называешь это "очень" и не более того? Да это же просто фантастика.

— Фантастика, — быстро подтвердил я. — Я еще никогда в жизни не ел такого фантастического торта. Эта желтая начинка — просто сказка.

Илона покраснела до корней своих интеллектуальных волос и подала кофе. Но как только я с облегчением перевел наш разговор на область ее исследований, точнее говоря, на квантовую теорию Эйнштейна в оптическом эффекте, косой взгляд Гидеона красноречиво показал мне, что вначале мне следовало бы похвалить хозяйку за кофе.

— Это самый лучший кофе, какой я когда-либо пил, — сказал я с нажимом. — Я и не знал, что в нем может быть столько аромата.

— Ты преувеличиваешь, — защищалась Илона.

— Совсем наоборот. Я получаю совершенно новое ощущение кофе от каждой его капли.

— Как это? — спросил Гидеон.

— Моего словарного запаса не хватает для полной мотивировки. Кофе просто пирамидальное. Арабеск! Пифагор! Синагог! Можно мне еще хоть наперсточек?

Нет, ладно бы кофе был плохим. Это был совершенно нормальный кофе, горячий и жидкий, возможно, несколько слабоват и без настоящего вкуса, но кофе же. Илона принесла мороженое и фруктовый салат.

— Как мороженое? — спросил Гидеон.

— Это веха в историческом развитии мороженного дела. Кулинарный изыск. Благослови Всемогущий те руки, что сотворили его.

— А фруктовый салат? — спросил Гидеон.

Я уже открыл рот для очередного хвалебного гимна, как вдруг меня осенила мысль: "Осторожно! Если использовать одни превосходные степени, получится недостоверно. Будет лучше немного поварьировать".

— Салат, — сказал я и наморщил лоб, — салат немного кисловат.

Действие моих слов было разрушительно. Илона съежилась, словно ее ошпарили кипятком, вскочила и убежала на кухню, заливаясь слезами. Гидеон помчался за ней.

Прошло с четверть часа. Я оставался наедине со своими мыслями. Что там, на кухне, разыгрывается сейчас между супругами?

Гидеон вернулся бледный и трясущийся всем телом.

— Тебе лучше сейчас же уйти домой, — глухо проговорил он.

Когда я описал случившееся жене, она уставилась на меня, покачивая головой.

— Такое и впрямь могло произойти только с тобой. — В ее голосе не было и намека на сострадание. — Любой мало-мальски воспитанный человек на твоем месте давно бы уже понял, что случилось.

— Но что случилось-то?

— Ты этого до сих пор не понял?

— Нет.

— А ты подумай, — сказала самая лучшая из всех жен. — Ведь Илона все купила уже готовое, и только фруктовый салат она сделала сама.

— У нас вы откушаете, как у себя дома.

— А получше у вас ничего нет?

Так звучит стандартный диалог между автором и старшим официантом постоянно посещаемого им ресторанчика.

(в просторечии называемая также "пол-жаркого" или "тушка из Венского леса).

Врачи рекомендуют ее пациентам с чувствительным желудком.

Во-первых, потому что она дешевле, чем "Coq au vin aux marons la Marie Antoinette"[3], и во-вторых, потому что при обгладывании куриных ножек создается иллюзия поедания мяса, что с психологической точки зрения имеет неоценимые преимущества…

Я ничего не имею против половины жареной тушки из ресторана "Венский лес", но мне редко удается ею полакомиться, поскольку ни одна женщина из нашей семьи и извне ее не хочет туда со мной сходить…

— "Венский лес", — воротит нос невежественная персона женского пола, — думаю, нет…

Я спрашиваю, почему "думаю" и что "думаю", ведь ресторан-то безупречный, но получаю в ответ:

— Ты это несерьезно…

— Напротив, я серьезен, как никогда. И больше всего я люблю там есть тушку из Венского леса…

На что невежественная персона женского пола хихикает:

— Тебе бы больше всего стоило прекратить свои шуточки…

Отсюда и происходит знаменитая австрийская поговорка: "В Венском лесу лучше питаться одному".

Полезный совет: тушку из Венского леса готовьте дома! С картошкой фри и чесноком в наказание…

Пока тучный консул Лукулл, благодаря своему изобильному меню отвоевывал себе почетное место в анналах истории, нынешние "блюстители веса" внедрили новейшую выдумку — подсчет потребленных калорий, да еще ввели цифровые весы как неотъемлемую часть нашего питательного и поительного обихода.

Добрые старые времена, когда круто выпяченное брюхо свидетельствовало о благополучии мужчины, а королевы красоты сжимали свои пышные линии в перехватывающих дыхание корсетах, к сожалению, давно прошли. И любимая мамочка во времена моего детства упустила возможность намекнуть мне, что только пухлые толстячки имеют шансы на выживание, а дохляки вроде меня, рано или поздно, но неизбежно впадают в туберкулез или старческий маразм.

С детства я с удовольствием ел шпинат. Может быть, мне просто не разъяснили правила игры. Может быть, в этом был виноват сам шпинат из-за своего замечательного вкуса. Как бы то ни было, но мои родители были в отчаянии: ведь любой нормальный ребенок ненавидел шпинат. А вот я, их плоть и кровь, обожал его. Это было просто стыдно.

Всякий раз, как на нашем столе появлялся шпинат, и я просил у милой мамочки вторую порцию этого зеленого деликатеса, она мне резко выговаривала:

— Да пожалуйста! Но ты должен съесть его весь, до последней ложки. А не то получишь от мамочки сам-знаешь-куда сам-знаешь-чего!

— Конечно я съем его до последней ложки, — отвечал я. — Ведь я же его так люблю.

— Только плохие дети не едят шпинат, — обязательно продолжала моя мама. — Шпинат очень полезен. Нет ничего полезнее шпината. А ты ведь хочешь быть здоровым? Так что не говори шпинату "фу!".

— Но, мамочка, я же его ем с удовольствием.

— Ты его съешь, нравится он тебе или нет! Послушные дети должны есть шпинат. И никаких возражений!

— А почему они должны это делать?

— Потому что иначе они пойдут в угол и будут там стоять до тех пор, пока папочка не вернется с работы. А что будет потом, ты можешь догадаться. Так что ешь свой шпинат без разговоров. Ну, скоро ты уже?

— Не хочу!

Это была естественная реакция детского характера на необъяснимое насилие. После чего моя мама оказывалась именно там, куда она хотела поставить меня. И когда папа приходил домой, он заставал ее всю в слезах:

— Ты видишь? — всхлипывала она. — Разве я не говорю тебе постоянно, что ты его слишком балуешь?

Папа влеплял мне пару звонких оплеух, и мы возвращались, наконец, к нормальной семейной жизни: я ненавидел шпинат, как все нормальные дети, и мои родители успокаивались.

Рыба в моем личном рационе — единственная альтернатива половинке тушки Венского леса. Она даже более любима, поскольку стоит дороже и всегда подается в ресторане официантом во фраке и бабочке на серебряном подносе при романтическом свете свечей. Лично я предпочитаю голубую форель всем другим способам приготовления, — особенно, если перед этим официант снимет с нее неаппетитную кожицу, — поскольку голубая форель особо вкусна с маслом и имеет этакий чудесный желто-розовый цвет…