Валюх развернул корабль и пошел выполнять боевую задачу, оставив в наших сердцах чувство глубокой признательности. Как важно моряку знать, что в беде, постигшей его в море, он не одинок, что друзья всегда готовы протянуть руку помощи, проявить боевое товарищество, не щадя своей жизни, прийти на выручку! Благодаря святому долгу дружбы часто оказывались спасенными не только люди, но и корабли, обреченные, казалось, на гибель. Так было с крейсером «Красный Кавказ», когда [80] он в январе 1942 года из Феодосии возвращался в Новороссийск, затопленный по четвертую башню. Вовремя подошедшие корабли благополучно довели его в порт. Точно так же лидер «Ташкент» выходил на помощь лидеру «Харьков», поврежденному под Синопом, а через десять дней, 27 июня 1942 года, сам «Ташкент», возвращаясь из последнего похода в Севастополь, был настолько поврежден, что при подходе к Новороссийску оказался в критическом положении. И если бы, опять-таки, подошедшие корабли не протянули ему руку помощи, эскадра могла потерять один из лучших кораблей Черноморского флота.

В Одессе, как только «Незаможник» стал у стенки Восточного мола, И. И. Терещенко со своими людьми сразу же приступил к тщательному осмотру корпуса. Результаты были неутешительны: корпус корабля во многих местах деформирован, имел пробоину, насчитывалось множество разошедшихся швов и выбитых заклепок. И главное - килевая коробка имела большую поперечную трещину.

По всем техническим правилам корабль следовало ставить в док.

Но война многое меняла в обычном представлении о возможностях людей и кораблей. Посоветовавшись со специалистами, командир отряда контр-адмирал Д. Д. Вдовиченко предложил нам ремонтироваться своими силами и в кратчайшее время продолжить выходы в море, имея ограничения скорости хода и избегая выходов в штормовую погоду.

Терещенко это предложение если не обрадовало, то во всяком случае заразило новым энтузиазмом. Ему доверялось произвести ответственный ремонт силами личного состава БЧ-5. Снова начались бессонные ночи.

Как- то я стал свидетелем разговора нашего военврача Лукьянченко и Терещенко. Хмурясь, Лукьянченко заговорил о том, что если Терещенко не даст себе кратковременного отдыха, он может свалиться с ног.

В ответ Терещенко хитровато прищурился:

- Вот если у вас, Петр Иванович, будут раненые, вы будете отдыхать?

Лукьянченко пожал плечами.

- Нет, конечно. Но у вас есть надежные помощники, а у меня их нет. И то - люди, а это - железо.

Последнее утверждение задело Терещенко за живое. [81]

- Вы уверены, что между раненым человеком и раненым кораблем так уж нет ничего общего? Я, например, не уверен!

Лукьянченко безнадежно махнул рукой. Ему тоже было известно обещание Терещенко: пока не залечим раны корабля и не доложим командиру о готовности, мест своих не покинем. А слово Терещенко было твердое. К тому же он и в самом деле относился к кораблю, как к живому организму, зная все его боли и недуги и умея их эффективно врачевать.

Моряки БЧ-5 хорошо сознавали, сколь необходим их корабль защитникам Одессы, и во всем были солидарны со своим командиром. Из наиболее опытных специалистов сколотили четыре бригады во главе со старшинами котельных отделений Григорием Герасименко, Яковом Месечко и старшинами машинистами-турбинистами Алексеем Богдашовым и Иваном Фоменко. С берега на корабль сразу доставили сварочные аппараты, горн для нагрева заклепок и необходимые материалы. Перед ремонтниками стояла задача: как можно быстрее загерметизировать корпус корабля. Многие из моряков вспомнили свои гражданские профессии. Котельный машинист Борис Чернов оказался неплохим сварщиком, а бригадир Григорий Герасименко, как выяснилось, разбирался в цементных растворах. Старшины Яков Месечко и Иван Фоменко стали мастерами по заделке разошедшихся швов и креплению переборок, а на бригаду старшины Алексея Богдашова были возложены клепальные и слесарные работы. День и ночь визжали дрели, стучали молоты, гудел горн, с сухим треском вспыхивали огни электросварки.

Немало забот было и у политрука БЧ-5 К. С. Бурмы, следившего за ходом ремонта, за расстановкой людей, настроением личного состава бригад, а также поощрявшего отличившихся. Вместе с секретарем партбюро П. И. Лукьянченко они поддерживали связь с коммунистами бригад, постоянно подчеркивая их авангардную роль.

В фантастически короткий срок - через двое суток! - «Незаможник» был вновь готов к выполнению боевых задач. Можно было с уверенностью сказать, что личный состав БЧ-5 вслед за артиллеристами выдержал экзамен на боевую зрелость с честью. Это еще больше их сплотило и придало уверенность в своих силах.

Командир корабля Минаев, отправляясь рапортовать контр-адмиралу Д. Д. Вдовиченко об окончании ремонта, [82] мог бы доложить и о том, что, пройдя первые серьезные испытания, весь личный состав возмужал и закалился, стал надежным, спаянным коллективом, на который можно положиться в самых трудных условиях. А это очень много значит, особенно на войне!

Кораблям усилить огонь!

За двое суток ремонта и вынужденной стоянки у Восточного мола мы смогли еще раз убедиться, сколь сложной и напряженной была жизнь оборонявшейся Одессы. Жизнь порта, как в зеркале, отражала все успехи и неудачи многокилометрового рубежа обороны. По скоплению грузов, подлежащих эвакуации, по прибытию и отправке новых и новых конвоируемых транспортов, заходам боевых кораблей, а главное, по интенсивным действиям береговой и корабельной артиллерии можно было безошибочно судить, сколь напряжены мышцы обороны.

Стоя у причальной стенки, мы были свидетелями того, как экипажи кораблей провожали своих товарищей в морскую пехоту. У комиссара Мотузко тоже набралось немало заявлений от моряков «Незаможника» с просьбой отправить их в морскую пехоту. Но пока свыше никаких указаний на этот счет не было, и нам удавалось убедить личный состав в том, что ремонт и начало особой активности обстрела противника корабельной артиллерией - дело не менее важное.

Обстрелом с моря вражеских позиций наши корабли могли помочь защитникам Одессы главным образом в восточном секторе. В южном и западном фашисты были несколько удалены от моря, что, конечно, осложняло действия флота. Зато в восточном секторе, благодаря массированным обстрелам, атаки противника были скованы, активность его упала, хотя вражеская авиация вовсю старалась помешать нашим кораблям продолжить обстрелы.

Мы уже заканчивали ремонт, когда 18 августа после выполнения боевого задания в порт вошла сильно поврежденная канонерская лодка «Красный Аджаристан». Оказалось, ее атаковала авиация противника, и лодка, как и «Незаможник», была повреждена близкими разрывами бомб: получила подводную пробоину. Но в порт [83] вернулась своим ходом - команда еще в море сумела завести пластырь, обеспечить ход и непотопляемость корабля. Буквально в тот же час «Незаможник» уже был готов занять место раненого товарища, чтобы ни на минуту противник не почувствовал наших ран и потерь, тем более что фашисты не отказались от плана взять в клещи Одессу, нанося основные удары по флангам обороны. Из сводок узнаем, что в центре обороны противник предпринял танковый удар, прорвав 20 августа наши ряды в Южном и Восточном секторах. Но легкой победы, к каким привыкли фашисты в Европе, им не досталось. Черноморцы сражались стойко, отражая бесчисленные атаки, маневрируя силами, меняя линию обороны. Провалилась попытка противника взять Одессу с ходу, но положение города оставалось весьма тяжелым.

В связи в этим 19 августа директивой Ставки был создан Одесский оборонительный район, в состав которого вошли все части и учреждения Приморской армии, части Одесской военно-морской базы, как сухопутные, так и морские, приданные корабли Черноморского флота, а также части народного ополчения. Командующим оборонительным районом был назначен командир Одесской военно-морской базы контр-адмирал Г. В. Жуков. Членами Военного совета стали бригадный комиссар Ф. Н. Воронин, а позже и первый секретарь обкома партии А. Г. Колыбанов. Создание оборонительного района было весьма своевременно. Это позволяло связать воедино все нити управления разнородных сил, участвующих в обороне города, а главное, когда единственным источником поддержания жизнедеятельности обороны становился флот, - возложить всю власть и ответственность за оборону на Военный совет флота.