Однако практика макроэкономического управления в этих странах строится на основе «здравого смысла»^[36], удачные решения становятся кодифицированной юридически обязывающей нормой или неписаной традицией, воспроизводимой на основе социальной инерции. Но всё это не находит адекватного выражения в экономической теории и в теориях «менеджмента».

При этом Дж. К. Гэлбрейт указывал, что государственность в них не служит обществу в целом, а обслуживает тот сегмент экономики, который он назвал «планирующей системой».

Однако Дж. К. Гэлбрейт по известным ему причинам не стал писать о том, что и фирмы, отнесённые им к «планирующей системе», хотя и подмяли под себя государственность США, не обладают политико-экономическим суверенитетом, поскольку: во-первых, ориентируются на конъюнктуру рынка, а во-вторых, решающее воздействие на конъюнктуру рынка оказывает транснациональная ростовщическая корпорация, которая узурпировала банковское дело^[37] в глобальных масштабах (см. Приложение 4) и обладает экстерриториальным статусом по отношению к любому государству. Концепция денег, сложившаяся к концу XIX века и господствующая доныне (о ней речь шла в разделе 4.2.1), — один из инструментов сокрытия этого факта и извращения представлений общества о макроэкономике.

Дж. К. Гэлбрейт считал, что исторически сложившаяся в США экономическая модель — тупиковая, поскольку создаёт проблемы, а не разрешает их, и что государство должно служить всему обществу, а не «планирующей системе» (что подразумевает: и не глобальной ростовщической корпорации), и, соответственно, оно должно регулировать взаимоотношения «планирующей системы» и «рыночной» и их взаимоотношения с обществом в русле поддерживаемой обществом государственной политики биосферно-экологического и социально-экономического развития.

В Японии и Китае тоже сложилась экономическая модель, в которой взаимодействуют друг с другом «планирующая система», «рыночная система» (если пользоваться терминологией Дж. К. Гэлбрейта) и государственность. Но отличие этой экономической модели от модели США в том, что в ней главенствует государственность, и крупный бизнес (включая и местные банки) не претендует (в отличие от России) на то, чтобы подмять под себя государственность так, как это произошло в США и в Западной Европе.

Если же говорить о том, что происходит в России, то в ней:

·    с одной стороны — крупный бизнес стремится воспроизвести именно тупиковую модель США, в которой «планирующая система» и банковско-ростовщический сектор мировой экономики подмяли под себя государственность и возводят в ранг общественных интересов интересы «планирующей системы» и интересы хозяев и заправил глобальной ростовщической корпорации;

·    с другой стороны — государственность вследствие социальной инерции стремится к осуществлению в России модели японско-китайского типа, однако с претензией на то, что и бизнес, и простые граждане должны быть безропотными холопами наследственно-клановой чиновничьей корпорации. Это — тоже устремлённость в тупик, в котором затаилась очередная катастрофа.

·    над ними — глобальная ростовщическая корпорация, узурпировавшая банковское дело, заботится о том, чтобы вне зависимости от исхода противоборства крупного бизнеса и государственности, страна осталась бы под полным её контролем (при этом ей в общем-то всё равно — при сохранении территориальной целостности либо в виде некоторой совокупности формально-юридически «суверенных» криптоколоний, хотя второй вариант для неё предпочтительнее).

Альтернативой катастрофам и финансовому рабству на обоих названных тупиковых направлениях возможного развития России является осуществление задачи, поставленной Дж. К. Гэлбрейтом: государственность должна служить интересам общества в целом, и в целях экономического обеспечения развития общества она должна координировать деятельность крупного («планирующей системы») и среднего и мелкого («рыночной системы») бизнеса в русле плана развития. И это подразумевает, что государство не должно быть подконтрольным глобальной ростовщической корпорации, должно быть действительно демократическим, а общество должно быть гражданским, а не холопско-барским.

Но если не лицемерить и быть исторически честным, то двадцатью годами ранее Дж. К. Гэлбрейта, эту же задачу поставил И.В. Сталин, хотя и выразил всё в терминологии марксизма и не «открытым текстом», а в режиме «кто знает — тот поймёт… если подумает»^[38].

В этом совпадении постановки задач общественного политико-экономического развития выражается объективная потребность человечества в осуществлении конвергенции двух систем в целях обеспечения устойчивого развития глобальной цивилизации в ранее определённом в разделе 2 смысле. Однако решение этой задачи требует прояснить ещё некоторые обстоятельства.

По отношению к задаче реализации схемы предиктор-корректор в государственном управлении при сочетании структурного и бесструктурного способов управления многоотраслевой производственно-потребительской системой общества — характеристика предприятий по признаку собственности (частная либо государственная) интереса не представляет. Это обусловлено тем, что если КФС — собственность государства и один из инструментов государственного макроэкономического управления, то вся собственность в пределах юрисдикции этого государства находится опосредованно (через деньги) в собственности государства^[39]; непосредственные «собственники» только осуществляют управление ею либо на правах оказания государством доверия им персонально, либо на основе того, что предпринимательская инициатива их самих, их предков или дарителей собственности смогла вписаться в процесс государственного макроэкономического управления. В решении названной выше задачи предприятия обоих видов собственности характеризуются иначе.

Необходимо ввести понятие «административно обособленное предприятие». Под «административнымобособлением» предприятия понимается отсутствие управления извне технологическими процессами предприятия директивно-адресным (т.е. структурным) способом. Если к этому добавить:

 1.    Отсутствие директивно-адресного управления извне поставками продукции для нужд предприятия.

 2.    Отсутствие директивно-адресного управления извне поставками его продукции тем или иным потребителям.

 3.    Наличие кошелька, «кубышки», сейфа с денежной наличностью или счетов в одном или нескольких банках, которыми после уплаты налогов без какого-либо диктата извне безраздельно распоряжается собственник предприятия, не являющийся государством,

— то получится набор основных качеств, которыми характеризуется в большинстве экономик мира всякое предприятие, находящееся в частной собственности.

Для задачи сочетания структурного (административного, директивно-адресного) и бесструктурного (рыночной саморегуляции) способов управления во многоотраслевой производственно-потребительской системе общества значим, прежде всего, признак административного обособления предприятия, поскольку именно он разграничивает внутреннее управление структурным способом в пределах предприятия с вхождением предприятия в качестве хозяйствующего субъекта в процесс макроэкономического управления.^[40] В силу этого обстоятельства однокачественные предприятия частного и государственного секторов должны находиться в одинаковом положении по отношению к государственной системе макроэкономического управления, поскольку в противном случае качество управления будет снижено за счёт предоставления управленчески неуместных «преимуществ» одним и ограничения возможностей деятельности других.

Что касается высказанных выше первого и второго добавлений к признаку административного обособления, то они могут в большей или меньшей мере нарушаться как в государственном секторе экономики (центральным правительством, региональной администрацией и другими органами государственной власти в пределах предоставленных им полномочий), так и в «частном секторе» экономики — в пределах концернов и иных объединений административно обособленных предприятий (директоратами наивысшего уровня в таких объединениях).