Итак, основные усилия нашей артиллерии переносились на правый фланг армии с целью обеспечить быстрое форсирование реки и продвижение в обход Нарвы и навстречу частям 8-й армии. В состав различных артиллерийских групп — поддержки пехоты, общего назначения, группы разрушения, группы дальнего действия и других — мы по мере подхода включали артиллерию 109-го стрелкового корпуса (сам корпус во втором эшелоне), 8-го Эстонского корпуса (резерв командарма), 3-й тяжелой гаубичной бригады, отдельных дивизионов особой мощности, дивизион морской дальнобойной артиллерии, бронепоезда и так далее. Артиллерийский «молот», занесенный над вражеской группировкой, выглядел очень увесистым — не столько по числу стволов, сколько по их калибру. К двадцатым числам июля мы располагали 30 гаубицами большой мощности (203-мм) и 18 орудиями особой мощности (305-мм). Величину этих орудий и разрушительную силу их снарядов трудно даже с чем-либо сравнить. Единственное, с чем сравнишь, так это с главным калибром артиллерии линейных кораблей и крейсеров.

Эти орудия остались у нас в огневом резерве. Мы готовили их к весьма серьезной задаче — к разрушению особо [123] прочных крепостных сооружений и дотов. Днем и ночью артиллерийские разведчики, командиры батарей и дивизионов вели наблюдение за крепостями Нарвы и Ивангорода, пробираясь не только за линию боевого охранения, но и еще глубже — на пригородное кладбище, в развалины домов, всюду, где можно было вести разведку различных участков крепостных стен и башен. Смело могу сказать, что обе крепости, их слабые и сильные места были изучены артиллеристами дивизионов особой мощности так тщательно, как изучают здания только специалисты-строители.

Однажды утром я вел наблюдение за противником с наблюдательного пункта 328-го артиллерийского дивизиона особой мощности, а НП этот был устроен на дереве. Слышу голос, приятный такой тенор меня окликнул: «Товарищ Казаков, что это вы там, на ветвях, вдруг загрустили?» Гляжу вниз — там, в траншее, в кожаном пальто стоит Андрей Александрович Жданов — член Политбюро ЦК ВКП(б), руководитель ленинградских большевиков и член Военного совета Ленинградского фронта. Не ожидал я увидеть его здесь, на передовой, и потому несколько растерялся. Смотрю сверху, а он улыбается: «Так что вы грустный, товарищ артиллерист?» А я и в самом деле задумался. Было отчего. До наступления считанные дни, артиллерию мы уже почти всю вывели в позиционные районы, а снарядов, необходимых для наступления, нам еще не подвезли. Это тревожит, спать спокойно не дает. Уверяешь себя, что будут снаряды, будут, и никто не позволит начать наступление без боеприпасов, и без тебя начальство знает, что орудие без снарядов — это просто железо... А все равно муторно ждать.

Быстро спустился я в траншею с мыслью доложить Андрею Александровичу про дела с боеприпасами, вернее, с их отсутствием. Один раз я до этого с ним беседовал, но впечатления этой беседы жили во мне. Очень умный, простой, заботливый человек. Это было, когда я приехал в Ленинград из Москвы. Генерал-полковник А. А. Жданов тогда сказал, что 2-я ударная армия в основном состоит из ленинградцев, подсказал, на какие вопросы надо обратить внимание в работе с подчиненными, особо подчеркнул, что, поскольку ремонтом артиллерию обеспечивают ленинградские заводы, мне необходимо учиться работать с гражданскими товарищами и организациями. А прощаясь, заметил: «Еще увидимся. Я к вам приеду». Вот он и приехал.

Развернул я перед Андреем Александровичем разведывательную карту, она вся испещрена пометками. Это вражеская оборона — доты, дзоты, бронеколпаки, артиллерийские [124] батареи, пулеметные гнезда, отдельные орудия и минометы. Несколько сотен различных синих значков было на этой карте. Он посмотрел и говорит:

— Серьезная работа.

— А сделать ее чем, Андрей Александрович?

— Как это — чем?

— У меня, — говорю, — более тысячи артиллерийско-минометных стволов. А снарядов по шесть — восемь на каждый ствол. Как же быть?

— Все просто, — говорит он. — Все идет по плану. Так что не тужите. Сегодня и завтра, по ночам, вас полностью обеспечат боеприпасами. Мы выделили двести грузовых машин.

Действительно, в эту и следующую ночь нас полностью обеспечили боеприпасами, на каждой огневой позиции было выложено по полтора боекомплекта снарядов и мин.

К 21 июля все приготовления были закончены, и я доложил генералу Федюнинскому о готовности артиллерии. От командарма пошел к начальнику штаба справиться, нет ли каких новостей с той стороны. Петр Иванович Кокорев развел руками: «Никаких новостей. Вся группировка противника в прежнем составе и на прежних местах». Это хорошо. Ведь наши тяжелые и сверхтяжелые батареи нацелены и на вражеские штабы, на узлы связи. Например, тот же 328-й дивизион особой мощности должен разгромить засевший в крепостных подземельях штаб 48-го немецкого танкового полка, а батареи 161-й пушечной артбригады подготовили исходные данные для стрельбы по штабам 11-й добровольческой моторизованной дивизии СС «Нордланд», танковой бригады СС «Нидерланд», 20-й пехотной дивизии и других соединений и частей. Если эти части произведут перегруппировку накануне наступления, нам, артиллеристам, придется туго. Потеряем, так сказать, цель. Придется опять ее искать. Однако Петр Иванович меня успокоил, сказал, что данные о противнике вполне достоверные.

Наступление после мощной артиллерийской и авиационной подготовки первыми начали 24 июля соединения 8-й армии. Успешно продвигаясь в северо-западном направлении, они создали угрозу путям отхода гитлеровцев. Опасаясь окружения, немецко-фашистское командование начало отводить свои войска из-под Нарвы. Учитывая сложившуюся обстановку, советское командование решило, не ожидая запланированного выхода соединений 8-й армии на рубеж в районе Аувере, двинуть вперед войска 2-й ударной.

В ночь на 25 июля войска 2-й ударной армии заняли исходные [125] позиции для наступления. Было тихо, безветренно. Небо звездное, без поволоки. Значит, завтра с утра будет хорошая погода, и ничто не помешает артподготовке. Когда рассвело, я в последний раз связался со старшими артиллерийскими командирами. Хозяйство у нас обширное — две пушечных бригады, пять гаубичных бригад, много отдельных полков и дивизионов — пушечных, гаубичных, минометных, гвардейских минометных, зенитных. Даже парой фраз с их командирами перекинуться — часа не хватит.

Последний на проводе — Леонид Михайлович Капустин, командир 760-го Краснознаменного Кингисеппского истребительно-противотанкового полка. Полк этот — гордость 2-й ударной армии. Во всех ее наступательных и оборонительных операциях противотанкисты дрались отлично. Сегодня у них опять трудная задача. С началом артподготовки будут бить прямой наводкой по вражескому переднему краю, потом вместе с пехотой на плотах и баркасах переберутся через реку, а там уж захват и удержание плацдарма, и никто сейчас не знает, какие жестокие схватки придется выдержать противотанкистам, пока саперы наведут мосты, пока наладится снабжение боеприпасами, пока, наконец, появятся на плацдарме свои танки и крупные силы пехоты. Леонид Михайлович доложил, что полк его в полной боевой готовности и ждет сигнала Ч. На нашем наблюдательном пункте наступила тишина. Минутная стрелка медленно приближалась к цифре «7».

Вот наконец сигнал — и артиллерийский наш «оркестр», более тысячи стволов, взял первый аккорд. Ну, а дальше пошло, пошло, загрохотало, загремело, засвистело на сотни голосов, сливаясь в оглушительную артиллерийскую симфонию. Это ведь только на первый взгляд кажется, что господствует хаос звуков и ничего не поймешь. На самом деле любая крупная артподготовка — — это до мелочей отлаженная система, в которой участвуют 8–10 групп орудий и минометов, и каждая группа характерна своими калибрами и решает свои задачи, причем на каждом этапе артподготовки задачи разные, они решаются в строго запланированные отрезки времени. А вслед за артподготовкой начинается артиллерийская поддержка пехотной атаки, а затем и сопровождение пехоты и танков артогнем при бое в глубине обороны противника. И опять каждая артиллерийская группа последовательно решает все новые задачи — и заранее запланированные, и вновь возникающие все чаще и чаще, по мере того как бой развивается и противник предпринимает ответные контратаки. [126]