Ожесточенный бой начал сказываться на боеспособности гарнизона. Попытки фашистских транспортных самолетов сбросить грузы с боеприпасами и вооружением пресекались метким огнем 803-го зенитного артполка подполковника В. Ф. Слабковского. В то же время главные силы нашей армии все дальше уходили от Грудзёндза на север, так что мысль о помощи извне становилась для окруженных все более призрачной.

5 марта последние городские кварталы вокруг крепости были очищены от противника. Можно было начинать ее штурм. В ночь на 6 марта вся наша артиллерия большой и особой мощности была выведена на прямую наводку. События ближайших же часов показали, что высказанные генералом Федюнинским опасения за эти. могучие орудия, поставленные в опасной близости к противнику, были весьма основательны. На рассвете мне доложили, что артиллерия едва не попала под удар группы фашистов, примерно 500 человек, пытавшихся прорваться из крепости на север. Но мы заранее приняли соответствующие меры, бойцы 381-й дивизии окружили группу. Остатки ее сдались в плен.

Утром 6 марта артиллерия особой мощности вновь начала обстреливать крепость. Били с 600–800 метров бетонобойными снарядами. Странным показался мне звук разрыва, когда снаряд проникал уже в глубь стены. Будто бы встречал там металл. Довольно быстро пробили десять широких проходов, штурмовые группы со всех сторон ворвались в крепость и овладели ею. Только тогда мне стал понятен странный звук разрывавшихся снарядов. Оказалось, старинная кладка стен изнутри и понизу была усилена бетоном и броневыми листами. [194]

В Грудзёндзе 98-й корпус захватил 5800 пленных солдат и офицеров, более 40 орудий и много другого вооружения{74}, Проезжая через аэродром, мы добрым словом помянули летчиков 4-й воздушной армии. Славно поработали наши соколы. 110 фашистских разбитых бомбардировщиков, истребителей и транспортных самолетов насчитали мы на поле и в сгоревших ангарах местного аэродрома.

Пока мы занимались этой крепостью, войска нашего и 1-го Белорусского фронтов уже взломали оборону немецко-фашистской группы армий «Висла», рассекли ее на три изолированные группировки и вышли к побережью Балтики. Одна часть вражеских сил была окружена близ приморской крепости Кольберг (Колобжег), 3-я немецкая танковая армия (бывшая 11-я полевая) отброшена за низовья Одера, главные силы 2-й немецкой армии с боями отходили на северо-восток, к портам Данцига и Гдыни.

Наступление на Данциг запомнилось мне распутицей и половодьем, наступившим по нашим представлениям необычайно рано — в феврале. Погода сама по себе затрудняла подвоз боеприпасов) как и все прочие виды снабжения. Но еще больше хлопот доставляли нам чрезвычайно растянувшиеся коммуникации армии. Боеприпасы подвозили кружным путем, через город Торн (Торунь), поскольку кратчайший путь от Мариенвердера на левый берег Вислы и далее через нее на правый берег, в армейские тылы, был закрыт. Все мосты взорваны, а навести понтонные мешал ледоход. Поэтому первое время, пока саперы не навели под Мариенвердером наплавной мост, артиллерия испытывала недостаток боеприпасов — в первую очередь для тяжелых орудий и реактивных установок. Соответственно повысилась роль в бою легких орудий и минометов. Они в основном и прокладывали пехоте путь в февральско-мартовских боях вплоть до выхода в район Данцига, где регулярное снабжение боеприпасами тяжелой артиллерии было восстановлено.

Отход главных сил 2-й немецкой армии на Гдыню и Данциг прикрывали арьергарды в составе одного-двух батальонов пехоты каждый, усиленные артиллерией, танками и штурмовыми орудиями. Чередование артналетов с частыми, иногда с промежутком в полчаса-час, контратаками — это был основной тактический прием противника. В нашей полосе отходили 337, 83, 35-я пехотные дивизии, 15-я эсэсовская, а также батальоны, полки и сводные группы других соединений. [195]

Под населенным пунктом Грабау 173-й полк 90-й дивизии генерала Н. Г. Лященко 27 февраля в течение двух часов отбил три контратаки противника, а на следующее утро — две в течение часа. В полосе наступления 46-й дивизии генерала С. Н. Борщова, прежде чем 340-й стрелковый полк овладел населенным пунктом Варлобин, ему пришлось отбить серию повторных контратак, в каждой из которых наряду с пехотой участвовали четыре — шесть штурмовых орудий. Такие же частые контратаки отбивали и дивизии продвигавшегося левее 116-го корпуса — 86-я и 321-я стрелковые. И на всех участках фашистов встречали огнем легкие орудия и минометы. Они хорошо справились с выпавшей на их долю боевой нагрузкой. Причем зачастую артиллеристы и минометчики отражали натиск фашистов и отстаивали свои позиции личным оружием — автоматами, винтовками, гранатами. Так было под деревней Ной-Вартш, когда капитан Иванов с шестью бойцами пленил 25 солдат противника, так было в поселке Гросс-Гольнау, где батарейцы старшего лейтенанта Цукермана в ближнем бою отбросили фашистских автоматчиков и удержали поселок до подхода подкреплений.

В двадцатых числах марта части 98-го и 116-го корпусов вышли на дальние подступы к Данцигу. Город стоит в низине, за долгие века своего существования его жители построили дамбы, каналы, шлюзы и осушили эту местность. И вот теперь, когда наши войска подошли к внешнему обводу данцигских укреплений, командующий 2-й немецкой армией приказал открыть шлюзы и взорвать дамбы. Полая вода вырвалась на волю, затопила долину, деревни и поселки, снесла много мостов. В памяти живой картиной осталась дорога, по которой идет наша машина вслед за артиллерийской колонной, а вокруг, и вправо, и влево, бесконечное водное зеркало, в котором островками видны крыши домов, плавает какой-то домашний скарб, торчат из воды голые кроны деревьев с набухающими почками.

Позиционные районы сузились до пятачка, приходилось размещать в них артиллерию, как, бывало, на наревском плацдарме — колесо к колесу. Но все же разместили и 27 марта начали бои на окраинах Данцига. Город очень велик по площади — первый столь большой город на нашем пути. Укреплен сильно. Те же прочные баррикады, дома и подвалы, умело приспособленные под огневые точки, противотанковые ежи и мины — в общем-то, то и не то. Шальной стал фашист, какой-то пуганый. Ни огня не терпит, ни атаки. Чуть что — не просто бегут, а разбегаются кто куда. [196]

Были, конечно, отдельные очаги сильного сопротивления, были подразделения и части, сражавшиеся стойко, но их было мало. Остальные надеялись больше на резвость своих ног. А куда бежать, когда за спиной Балтийское море? Может быть, надеялись на свой флот, на эвакуацию морем.

Заметной особенностью боевой работы артиллеристов 2-й ударной армии была борьба с военно-морскими силами противника. Началась эта борьба еще летом 1944 года под Нарвой, когда нам удалось расстрелять вошедшую в реку с моря морскую канонерскую лодку. Впоследствии, когда мы, продвигаясь вдоль Балтики, часто наступали непосредственно по берегу моря, артиллерийские дуэли с военными кораблями фашистов стали постоянными. Полевой артиллерии приходилось решать несвойственные ей задачи, но она и с ними успешно справлялась. И в нашей армии, и в других армиях фронта специально для этого были созданы контркорабельные артиллерийские группы. У нас в эту группу входила и 81-я пушечная бригада полковника В. С. Гнидина. Особенно отличились его пушкари под Данцигом.

Оборону города поддерживали с моря несколько крейсеров и эскадренных миноносцев. Морская артиллерия — вещь грозная. Дальнобойная. Это нам с Иваном Ивановичем Федюнинским довелось испытать и на себе. Въехали мы то ли в городок, то ли в пригород Данцига, и вся данцигская бухта стала видна. День был солнечный, приятное тепло, настроение у нас отличное, едем, разговариваем про наши дела.

— А ведь это военный корабль, — говорит мне Иван Иванович.

Действительно, в бухту входит с моря крейсер. Сверкнуло там, гул докатился, и тут же бульвар, вдоль которого мы ехали, как бы дыбом встал. Землю взметнуло выше крыш, столетние липы — в щепу, грохот, визг осколков, не помню, как оказался я распластанным на земле, неподалеку в той же позе генерал Федюнинский и наш водитель. Все живы! Слышу еле-еле, словно уши ватой заложены, окликают меня. Смотрю — Василий Сергеевич Гнидин. Спрашивает, что мы здесь делаем. Несмотря на опасность ситуации, мне стало смешно: не видит, что ли, что делаем? Говорю: «Фашистские военные корабли шляются, где хотят, а комбриг 81-й пушечной удивлен лежащим начальством, так?»