А еще поразили нас рикши. Да, мы читали о них. Но увидеть — совсем иное дело. Тощий, одетый в пропотевшее рванье мужчина, впрягшись в коляску, бежит, перебирая босыми ногами, а в коляске, тыча ему в спину тростью, развалился толстый, в пестром шелковом халате китаец. Рикша бегает так целый день, а заработки мизерные. На чашку-другую риса, не более. Редко кто из них доживает до тридцати лет. Чаще всего умирают на ходу, впряженные в эти двухколесные фаэтончики. А сколько оскорблений, унижения и прямых побоев претерпевает бедолага! Ведь рикша — презираемая профессия, хотя их услугами пользуются все.
В Ланьчжоу китайские власти задержали нашу группу на десять дней, объявили карантин. 14 августа подали автомашины, и далее на юго-восток мы ехали уже горными дорогами. Это бывшие караванные тропы, кое-как приспособленные к веку машинной техники. На такой дороге два встречные машины едва разминутся. Едешь сотни километров по горным карнизам. С одной стороны уходит ввысь скальная стена, с другой — бездонные пропасти. Даже местные шоферы не рискуют развить скорость более 10–15 км в час, а когда рискуют и хотят порисоваться, то получается как у нас на выезде из Ланьчжоу, когда мне пришлось силой взять управление машиной из рук шофера. Затормозили над краем пропасти. Оба набили себе громадные синяки и шишки и в наступившей тишине слушали, как большие и малые камни сыпались из-под колес и долго стучали где-то там, в глубине, по уступам. [205]
Расстояние от Ланьчжоу до главного города провинции Шэньси — Сиани проехали за трое суток. Чем ближе к Сиани, тем чаще встречались длинные вереницы носильщиков, тащивших на бамбуковых палках-коромыслах тяжелые военные грузы. Шли пехотные колонны, легкая артиллерия, в том числе и советские полковые пушки. Солдаты одеты по-летнему — белая рубаха, белые короткие штаны, на голове соломенная шляпа, на ногах тапочки, а многие просто босиком. Мне, видевшему впервые китайскую армию в ее буднях, бросилась в глаза убогость солдатской одежды. И дело тут не в ее простоте, а в предельной изношенности. Все грязное, рваное. Вроде бы не солдатский строй на походе, а толпа нищих, правда молодых. В общем, не впечатляет, мягко говоря.
Мы въезжали в район боевых действий, где фронт против врага внешнего — империалистической Японии — соседствовал с фронтом внутренним, с фронтом гражданской войны между войсками гоминьдана и Компартии Китая. И хотя мне довелось работать в качестве советника далеко от этих мест, думаю, нелишне сказать несколько слов именно об этом районе, так как сложность и противоречия военно-политической обстановки в Китае тех лет здесь проступали особенно явственно.
Еще в первой половине 30-х годов войска Компартии Китая, совершив поход с юга страны на север, очистили от чанкайшистов северную часть провинции Шэньси и создали свою базу с центром в городе Яньань. В Китае этот район называли Пограничным (затем Особым), потому что он был расположен на границах нескольких провинций. Отсюда и третье его название Шэньганьнинский — то есть по начальным слогам провинций Шэньси, Ганьсу, Нинся. Гоминьдановцы плотно блокировали район, пытались его ликвидировать, и борьба на этом фронте гражданской войны продолжалась вплоть до лета 1937 года, когда японцы начали военное вторжение в Северный Китай, затем в Центральный и Южный. Под давлением различных китайских общественных кругов, в том числе и части своего генералитета, Чан Кайши заключил соглашение с КПК о совместной борьбе против агрессора — империалистической Японии. Однако, по существу, это соглашение в главных своих пунктах осталось на бумаге.
Вот лежит передо мной карта — схема этого района, она публиковалась в разных советских изданиях. На первый взгляд, все ясно — гоминьдановские армии со всех сторон окружили Особый район, а с севера к нему вышли и передовые [206] части японцев. Это конец 1939 — начало 1940 годов. Как раз в то время, о котором веду речь. Попытаюсь немного раскрыть эту схему. Заглянем в кружки и овалы, обозначающие дивизии и армии, и увидим, что все здесь очень непросто.
Начнем с северо-запада. Эту границу Особого района блокирует кавалерия трех Ма, так называли их в Китае. Это три брата, три китайских мусульманина, три генерала чисто феодального склада. Причем старший Ма (40 тысяч конницы) враждует со средним Ма (15 тысяч конницы) из-за того, что последний разграбил транспорт с оружием, который Ма-старший закупил у японцев. Для всех трех Ма глава Центрального правительства Чан Кайши просто один звук, они и его во внимание не принимают. А придвинули свои войска к Особому району только потому, что коммунистов считали куда более опасным врагом для своей провинции Нинся, чем гоминьдановцы. Япония для феодального клана Ма — выгодная клиентура, и теперь, когда японские войска придвинулись вплотную, можно сбывать им шерсть и прочие продукты скотоводства без опаски, что по пути караваны разграбят китайские генерал-губернаторы соседних провинций.
С северо-востока Особого района, в излучине реки Хуанхэ, дислоцировались кавалерийские соединения маньчжурского генерала Ма Чжаньшаня. В свое время, в 1931 году, когда японцы вторглись в Маньчжурию, Ма Чжаньшань был одним из немногих маньчжурских военачальников, которые попытались оказать японцам сопротивление. С остатками своих войск он отступил в Северный Китай и впоследствии продолжал вести бои с японцами, не вступая с ними ни в какие контакты. В общем, такие, как он, среди старого китайского генералитета — исключение.
Противоположностью ему был его сосед по блокаде коммунистического района генерал Янь Сишань — глава провинции Шэньси. Он блокировал Особый район с запада, и хотя японцы захватили почти всю Шэньси, Янь Сишань держал эмиссаров Чан Кайши на почтительном расстоянии от своей армии, ибо считал, что с японцами он все же легче договорится, чем с Чан Кайши.
Наконец, с юга, юго-востока и юго-запада границы Особого района блокировала 1-я армия Ху Цзуннаня. Это гоминьдановская, то есть Центрального правительства, армия. Сам генерал считался одним из молодых и самых перспективных. Чан Кайши поставил перед ним задачу ликвидировать Особый район и уничтожить КПК. И те подкрепления, [207] которые мы, подъезжая к Сиани, считали идущими на фронт против японцев, на самом деле шли к Ху Цзуннаню. Он готовил и в конце 1939 года осуществил очередную (и опять неудачную) попытку разгромить Особый район как базу войск китайской Компартии.
Все эти события вокруг Особого района происходили совсем близко от фронта японских войск. В иных местах полоса местности, занятая гоминьдановскими войсками и отделявшая Особый район от передовых японских частей, не превышала 20–25 км. Таким образом, японские оккупанты собственными глазами могли наблюдать конфронтацию китайцев с китайцами и сделать вывод, что соглашение между гоминьданом и КПК о создании единого антияпонского фронта не выполняется.
Более того, японские генералы собственными ушами слышали, как перекатывался там грохот канонады — это войска Ху Цзуннаня готовили атаку на Особый район. А здесь тишь да благодать, только полевые кухни обеих враждующих сторон дымят аппетитными дымками. Истинно стоячее болото, а не фронт. Японскому генералитету это на руку. Захватив почти все крупные города, промышленные центры, морские порты, многие богатые сельскохозяйственные житницы Китая, они готовились ввести в действие новые агрессивные планы, в которых план войны против СССР играл существенную роль.
Еще в мае японская Квантунская армия начала боевые действия на границе Монгольской Народной Республики. Совместными контратаками советских и монгольских войск японцы были остановлены на реке Халхин-Гол. Как раз в те дни, когда наша группа военных советников проезжала по горным дорогам провинции Шэньси, там, далеко на севере, японская армия генерала Риппо готовила решительный удар по советско-монгольским войскам, оборонявшимся на Халхин-Голе. И срок был назначен — 24 августа. Однако ни Риппо, ни его непосредственные начальники по Квантунской армии, ни генеральный штаб в Токио не знали, что советско-монгольские войска под командованием комкора Г. К. Жукова тоже разработали наступательную операцию, что они опередят японцев на четыре дня, а спустя еще несколько дней 6-я армия генерала Риппо, окруженная и разгромленная, перестанет существовать как боевая сила.