Байлиев двинулся за ним.

Урх взял недоумевающего лингвиста за руку и отвел его в угол двора.

— Стой здесь и не шевелись, — сказал он и положил на голову Байлиева яблоко с кулак.

Затем отступил на несколько шагов назад, оценивая на глаз расстояние.

Установив стрелу на тетиве, он стал тщательно целиться в яблоко, которое лежало на голове Байлиева.

Когда Урх натянул тетиву, которая отозвалась легким звоном, Байлиев, не удержавшись, качнул головой,

Урх, увидев состояние ученого, коротко рассмеялся. Затем легким шагом подошел к нему и подобрал яблоко, которое скатилось в зеленую густую траву.

После этого Урх озорно подмигнул Арслану и направился к Ласточке. Лошадь медленно ходила вокруг кола, к которому была привязана, и пощипывала траву.

Ласточка встретила Урха, тряхнув головой и всячески выказывая ему свое благоволение. Недаром ведь он всегда заботливо давал ей овес и сено, приносил свежую воду. Недаром холил ее и лелеял.

Урх положил Ласточке яблоко на голову, между торчащими ушами. Затем снова, как недавно, сделал несколько размашистых и уверенных шагов назад. Молниеносно прицелившись, он туго натянул тетиву и отпустил ее.

Стрела пронзила яблоко, разделив его на две части, которые упали на землю.

Ласточка и ухом не повела.

Опустив голову, она черными губами подобрала кусочки яблока и, шумно вздохнув, принялась их с хрустом жевать.

Урх подбежал к Ласточке и поцеловал ее в лоб, затем обнял ее за шею и некоторое время стоял неподвижно.

История эта, связанная с первым испытанием дружбы, не прошла бесследно: Урх целиком и полностью охладел к Байлиеву. Он смотрел на него как на постороннего, вовсе незнакомого человека.

Когда Арслан Байлиев рассказал профессору обо всем происшедшем, тот сначала хохотал до слез, а ватем посерьезнел и, покачав головой, сказал Арслану, снова почему-то перейдя на «вы»:

— Дешевой дружбы вы захотели, товарищ Байлиев, а таковой не бывает.

Арслан хотел что-то произнести, но профессор перебил его, продолжая:

— Настоящая дружба подкрепляется не словами, а делом. Мы, я имею в виду нашу цивилизацию, к сожалению, многое утратили из того, что понимали люди далекого прошлого... Ну, а вам я могу только посочувствовать: вы утратили доверие Урха.

— Окончательно? — вырвалось у Байлиева, Профессор помолчал:

— Думаю, да.

Расстроенный Байлиев уехал: ему не оставалось ничего другого, поскольку всякий контакт с Урхом был утерян.

Он принялся тщательно приводить в порядок магнитофонные записи, которые успел сделать, а также свои дневниковые заметки, чтобы предать их печати.

* * *

Вот один отрывок из воспоминаний Урха, который опубликовали многие газеты:

«Мы жили в Орлином ущелье среди гор.

Если посмотреть на наше ущелье сверху, взобравшись на заснеженные скалы, то оно напоминало глубокую зеленую чашу.

На скалах обитали орлы. Покинув родные гнездовья, они в поисках добычи с утра до вечера парили над нашим поселением. Иногда они резко падали вниз, хватали цыплят и ягнят, которые оставались без присмотра, и в острых когтях уносили их ввысь, в свои гнездовья.

В семье нашей было три человека: мать, я и мой брат Пелен. Каждый день мы по очереди с братом выгоняли скот на пастбища, а также по очереди трудились на небольшом участке, где выращивали хлопок.

Уж не знаю чем занимался мой брат в свободные минуты, когда выпасал скотину, только я, забросив за плечи лук, каждый раз пытался взобраться на скалы. Занятие это требовало мужества. Старики пугали нас, молодежь, говоря: «Тех, кто доберется до верхушек скал, ожидает грозная опасность».

Быть может, поэтому я о своих занятиях никому не рассказывал.

Нужно сказать, мои постоянные усилия были наконец вознаграждены: после тщательных и долгих поисков я, в конечном счете, нашел еле заметную тропочку, по которой, придерживаясь за каменные выступы, начал подниматься наверх.

Добравшись до середины скалы, я приостановился, чтобы немного перевести дух, и совершенно случайно посмотрел вниз, хотя и знал, что делать этого не следует. У меня сразу же потемнело в глазах и закружилась голова, руки и ноги налились противной дрожью.

Помнится, я в самом деле в тот раз взобрался очень высоко: полный воды бассейн, принадлежащий яшули из нашего селения, показался мне отсюда величиной с птичий глаз.

По всей вероятности, кто-то из детей заметил меня снизу и помчался в селение, чтобы сообщить об увиденном.

Через некоторое время сам староста — яшули прискакал на коне к подножию горы, и, размахивая нагайкой, начал угрожать мне карами, а затем крикнул:

— Ну-ка спустись сюда!

Подчиняясь приказу яшули, я стал спускаться и наступил правой ногой на камень. В го же мгновение камень неожиданно сорвался и покатился вниз. Ог волнения я и сам едва не полетел вслед за ним.

Честное слово, мне в этот момент показалось, что подниматься в горы легче, чем спускаться с них. И потому я, в отчаянии хватаясь за каменные выступы, снова стал подниматься вверх.

Наконец-то я взобрался на самую вершину скалы, взмокнув от пота.

На пестрых камнях сидели птицы, ничуть меня не испугавшиеся. Переведя дух, я начал разглядывать окрестности.

Вокруг толпились суровые скалы, а за ними, внизу я увидел пышные зеленые сады, из-за расстояния подернутые дымкой.

Какая красота!

«Почему мои односельчане не переходят жить на ту сторону?> — подумалось мне.

Так я стоял, и в голове теснилась уйма вопросов, но в этот момент совсем рядом послышался шум и хлопанье орлиных крыльев.

Я заметил, что внизу, в селении, начался какой-то переполох. Что, интересно, могло там приключиться? Змея кого-то ужалила, что ли?

Вглядываясь вниз, я вдруг заметил орла, который круто поднимался ввысь, неся в когтях завернутого в тряпки ребенка. Огромная птица летела в мою сторону.

Из-за тяжелой ноши орел не мог быстро лететь. Когда он хотел перемахнуть через преградивший ему путь гребень скалы, то изо всех сил взмахнул для этого крыльями. Из красного комка тряпок, который он держал в цепких когтях, до меня донесся пронзительный плач ребенка.

Последние сомнения, если они и остались у меня, теперь исчезли. Все стало понятно: орел украл из нашего селения ребенка.

Это несчастье для всех. Люди селения будут ходить в трауре.

Но, может быть, можно спасти ребенка? Я вспомнил о тугом луке, болтающемся за спиной. Мигом достал его, положил стрелу на тетиву, натянул ее и стал дожидаться подходящего момента.

Стрелу нужно было выпустить в то мгновение, когда орел не успеет подняться высоко над скалой. Иначе, пронзенный стрелой, он упадет на камни е высоты и загубит ребенка.

Далее, убить орла следовало первой же стрелой. Иначе, раненый, он выпустит из когтей ребенка на скалы.

Между тем черный разбойник взлетел на высоту примерно с рост человека над поверхностью скалы, на которой я находился. Едва он стал продолжать путь к соседней скале, как я выстрелил из лука.

Выстрел был точным — стрела пронзила сердце хищника. Голова орла поникла, рядом со мной на скалу упала капля темной крови. Вслед за нею, раскинув крылья в смертельной судороге, на узкую площадку скалы рухнул орел. Подойдя поближе, я без труда убедился, что он уже мертв.

Самым удивительным было то, что ребенок не пострадал. У него не было даже маленького ушиба.

Ребенок оказался сыном нашего яшули. Я узнал, что у преклонного возраста нашего старосты это единственный ребенок, его радость и надежда.

Я взял на руки ребенка, туго завернутого в пеленки, который продолжал отчаянно плакать, подошел к краю скалы и посмотрел вниз.

Могу сказать, что был потрясен, увидев всех односельчан, столпившихся у подножия горы.

Мать ребенка в отчаянии раздирала свое лицо до крови, вырывала клочьями волосы. Время от времени она билась головой о камни скалы.

Яшули, обхватив руками непокрытую голову, сидел на камне посреди окружившей его толпы.