— Прости, — я искренне извиняюсь. — Я был занят.

— Я тоже. Тот факт, что я мэр, подрывает мою социальную жизнь, — я снова смеюсь, но он не смеётся. — Не хочешь рассказать мне, что случилось?

Когда я поднимаю голову, всё просто выходит наружу. Дом Мелли, её обидчик, сосед. Я рассказываю ему обо всём, что, по-видимому, держал в себе, и даже не осознаю, что мы стоим на моей подъездной дорожке. Он выходит из лимузина, а я следую за ним на крыльцо, где он протягивает мне сигару.

— Тебе не обязательно делать всё в одиночку, понимаешь?

— Да.

Он выдыхает и крутит кубинскую сигару пальцами.

— Расскажи мне об этом Ричарде.

— У него либо раздвоение личности, либо он психопат. Или и то и другое. Я знаю, кого видел.

— Безопасно ли вам работать в соседнем доме?

— Да. Я не беспокоюсь за себя, — я разминаю шею и затягиваюсь сигарой на мгновение. — Она никогда не будет одна. Но от этого мне всё равно не становится легче, потому что парень чокнутый.

— Я буду следить за ним.

— Ценю это.

— Что ты собираешься делать?

— «Встряхну» его и внушу держаться подальше, чтобы я не убил этого сукиного сына.

— Нет, Смит, — он ждёт, когда я посмотрю на него, а затем кивает в сторону дома. — Что ты собираешься делать?

Я не испытываю чувств. Держусь подальше от эмоций. Отказываюсь связываться с людьми. Он знает это. Он пытался. Если кто и был рядом со мной после смерти моей семьи, так это он. Он был свидетелем самоуничтожения, которое я нацелил на себя спустя недели и месяцы. Он звонил, но я лишь сильнее оттолкнул его.

Девять месяцев спустя я пришёл в себя и после своей глубокой скорби связался с ним. Я вижу его пару раз в год, а временами и по всему городу. Мой отец разозлился бы на меня за то, что я вышвырнул его из своей жизни. Они были лучшими друзьями. По словам моей мамы, когда она впервые встретила их, то подумала, что они геи. Тогда не было термина броманс[7], но, видимо, в те дни именно он у них и был.

— Я не хочу никого любить, — признаюсь я.

— Ты влюблён в неё?

«Да».

— Не знаю.

— А что ты знаешь?

Пожимаю плечами.

— Она даже не моя, но я знаю, что не хочу потерять её.

— Вижу, — он тушит свою сигару и остаётся на месте. — Если ты не рискнёшь, сынок, ты ведь осознаешь, что потеряешь её, верно?

— Да.

Он сжимает моё плечо и идёт к своему лимузину, останавливаясь, прежде чем сесть в него.

— Я свяжусь с теми, кто найдет Ричарда.

— Спасибо.

Я смотрю на его машину до тех пор, пока задние фары не меркнут, и кручу теперь уже незажжённую сигару. Перед тем, как меня арестовали сегодня вечером, я собирался рассказать ей о своих чувствах. Тот факт, что нам необходимо быть на одной волне, не изменился, поэтому, если она не чувствует то же, что и я, не думаю, что смогу больше выдерживать её присутствие в своём доме. Я мучил себя, когда она была здесь, зная, что у меня может быть шанс, но будь я проклят, если сделаю это, зная, что результат будет не тем, о котором я мечтал.

Капля дождя падает на мою руку, и я смотрю на тёмное небо. Вспышка молнии освещает облака, выделяя жуткий фиолетовый оттенок. Я не могу здесь находиться. После того, как пробираюсь внутрь, я отбрасываю тревогу и снимаю обувь, прежде чем сделать обход дома. Удостоверившись, что все окна заперты и занавешены, что дверь, ведущая в гараж, защищена и что мой «Глок» [8] по-прежнему в зоне досягаемости, я начинаю подниматься наверх, когда грозовой разряд сотрясает дом. Сжав перила, я жду, пока прекратиться дрожь в доме и моих ногах. Поднявшись наверх, я открываю дверь комнаты для гостей, но нахожу её кровать пустой. У меня сдавливает живот, и я бросаюсь в свою комнату, практически сталкиваясь с запертой дверью. Я никогда не закрываю дверь. Предполагая и, бл*дь, молясь, что Мелли здесь, я тихо поворачиваю ручку и выдыхаю воздух, который задержал, когда вижу её.

Её мягкие волосы покоятся на подушке, и она натянула покрывало так высоко, что я едва вижу её лицо. Когда подхожу ближе, Мышь смотрит на меня из-за Мелли, зевает, а затем засыпает. Если бы не было так жутко, я бы просто стоял здесь и смотрел, как Мелли спит, окунувшись в её красоту. Но у неё уже есть два ублюдка, которые хотели бы занять моё место, и если я собираюсь защитить её от них, мне нужно быть начеку.

Дом снова гремит от оглушительного раската грома снаружи. Думаю, завтрашний день мне придётся пережить на энергетических напитках и адреналине, потому что сегодня я не буду спать. Молча раздеваюсь до боксеров и скольжу под покрывало рядом с ней. Я не задаюсь вопросами, почему она здесь или в правильности своих действий. Иногда прислушиваться к своей интуиции – это единственный способ, и моё чутьё говорит мне, что я должен быть в этой постели с ней.

Когда молния вспыхивает снаружи, я закрываю глаза и стараюсь изо всех сил блокировать назревающий шторм. Мысль о потере Мелли пугает меня до смерти. Единственное, чего я боялся до встречи с ней, были бури. Мой дом уединён и безопасен; ни в коем случае дерево не сможет упасть на крышу и убить меня так же, как мою семью.

Свист ветра издевается надо мной и уподобляет меня маленькому мальчику, который боится темноты. Оглушительный гул следует за очередной вспышкой молнии. Моё сердце колотится от страха так сильно, что я чувствую, словно моя кожа вот-вот разорвётся. Я изо всех сил стараюсь оттолкнуть шторм, но это бессмысленно. Вместо этого, я смотрю на потолок и жду, когда закончится эта пытка.

Я точно знаю, где нахожусь, когда просыпаюсь. Знаю, кто рядом со мной, кто согревает мне спину. И я не могу вспомнить время, когда так улыбалась рано утром.

Мне необходимо увидеть его, и я переворачиваюсь на другой бок. Он спит, но его брови почти болезненно сведены вместе. Мои пальцы зудят от желания дотронуться до него, приблизиться к нему. Я отчаянно хочу быть бесстыжей и, укутавшись в одеяло, прижаться к нему и весь день не вылезать отсюда, но мне даже неизвестно, рад ли он, что я в его постели.

Он потягивается и немного отбрасывает одеяло, таким образом, демонстрируя верхнюю часть своей груди. Металлические штанги [9], проколотые сквозь его соски, дразнят меня. Никогда не думала, что они будут выглядеть так горячо на парне, но, увидев их вблизи, у меня текут слюни.

— Доброе утро, солнышко.

Понятия не имела, что он проснулся. Моё лицо заливается краской от осознания того, что он видел, как я пялюсь на него.

— Доброе утро. Не слышала, как ты вернулся, как тебе удалось выбраться?

Схватив мою руку, он подтягивает меня, так я оказываюсь ближе к нему.

— Я знаком с мэром. Обвинения были фальшивыми, нам обоим это известно.

— Да, определённо.

Я прислоняюсь своей рукой к его груди, и впервые моя кисть сопротивляется попытке сжать её, чтобы впиться ногтями в его грудь. Боже, что на меня нашло? У меня никогда не было подобных мыслей… даже в фантазиях, не говоря уже о реальном человеке.

— Я не слышала, как ты вернулся домой прошлой ночью, — он приподнимает бровь, и я отступаю. Звучу как зануда высшей степени. — Я имею в виду. Сюда. В твой дом. Я не слышала, как ты вошел в свой дом прошлой ночью.

— Вчера нам так и не удалось поговорить.

Он отшвыривает оставшуюся часть одеяла прочь. Мышь спрыгивает с кровати и выбегает из комнаты.

Матерь божья. На нём нет ничего, кроме пары черных боксёров, очерчивающих каждый сантиметр его длинного и толстого члена. Не могу перестать пялиться на него. Он делает что-то, что заставляет его дёргаться, и я задыхаюсь на вдохе. Мои щёки пылают, и когда он помещает руку под мой подбородок, чтобы поднять мою голову вверх, я вырываюсь из его захвата.