Я не удивлена, что она злится на Смита.

— Однако если у тебя имеется некто, преследующий его двадцать четыре часа в сутки, семь дней неделю, этого не произойдет. Ты не можешь ничего гарантировать.

Он не отвечает, вместо этого сжимая губы.

— О, мой Бог. Ты сделал это. У тебя есть кто-то, кто следит за ним, не так ли?

— Просто доверься мне, я позабочусь о тебе, хорошо?

Я закрываю рот и молчу всю оставшуюся дорогу до его дома. Часть меня тошнит от того, чтобы обо мне «заботились», но другой части действительно нравится, что Смит — тот, кто это делает. Возможно, потому, что он не мой брат. Не знаю. Чёрт, сейчас я ничего не знаю.

Это не совсем так. Мне известно, что когда я со Смитом или даже думаю о нём, он заставляет меня забыть о том, что мне нужно быть более осторожной. Я сосредоточилась на нём и была так беспечна. Наверное, так бывает, когда влюбляешься… больше ничего не существует. Он избавляет от боли. Он даёт мне надежду.

Но также я знаю, что устала быть на грани. Я злюсь, что это стало моей жизнью, и когда я наконец-то нашла человека, с которым хочу быть рядом, он тоже должен быть начеку. Гнев, который я давно не ощущала, всплывает на поверхность, и это тоже бесит меня.

Когда мы возвращаемся домой, я иду прямо к винному шкафу, наливаю стакан рома, добавляю в него кока-колы, а затем сажусь на диван. Смит заходит в гостиную после того, как сбегал зачем-то наверх.

— Что, чёрт возьми, я сделала? У меня есть два маньяка, которых нужно бояться, а я даже ничего не сделала!

Смит садится рядом со мной и притягивает меня ближе, обняв за плечи.

— Тебе не нужно бояться.

— Ты заставляешь меня забыть о них, но ты не можешь защитить меня от…

— Я могу и сделаю это, — он перебивает меня. — Сделаю.

Алкоголь немного обжигает, когда скользит по моему горлу, но мне это нравится. Я чувствую себя всё легче, когда проходят минуты. Моё лицо вспыхивает, и я глотаю оставшуюся жидкость. Смит берёт стакан и ставит его на журнальный столик передо мной.

— Он работал в многоквартирном здании, занимался техобслуживанием. Я частенько его видел, но со временем это стало происходить всё чаще. Поначалу я не придавал этому значения. Но оглядываясь назад и всё такое.

— Джей часто оставлял меня одну, когда работал, и всё было в порядке. Я была вполне способна позаботиться о себе. Наши родители умерли, когда мне было тринадцать, а Джею двадцать два. Он проделал хорошую работу, воспитывая меня, но всегда относился ко мне, как к тринадцатилетней девочке, которой я была, когда он взял меня под опеку. На самом деле, перед тем, как он ушёл на работу в тот день, мы поссорились. Я хотела увеличить время до комендантского часа, поскольку на следующий день мне исполнялось семнадцать лет, но он был непреклонен. Я ходила в школу, работала и платила за свою машину.

Я всегда была упрямой и независимой. Чересчур для моего же блага.

— Той ночью я вернулась домой со свидания в одиннадцать тридцать и легла спать. Услышав шум в другой комнате, я подумала, что это был Джей, поэтому даже не посмотрела, когда дверь моей спальни открылась. Норман навалился на меня и вставил кляп мне в рот до того, как я поняла, что происходит. Я пыталась бороться, но не могла двигаться. Он говорил мне перестать плакать, говорил, что не хочет причинять мне боль.

— Мне очень жаль, Мелли.

— Когда я услышала, что Джей вернулся домой… в тот момент я подумала, что он тут же зайдет ко мне в комнату, чтобы, как обычно, проверить меня, но он, наконец, предоставил мне личное пространство, за которое я так боролась. Он принял душ, вероятно, посмотрел новости или что-то ещё. Это дало Норману достаточно времени… эм, сделать это снова, — я горько усмехаюсь. — Я всегда устраивала Джею взбучку за то, что он обращался со мной, как с ребёнком, но единственный раз, когда я этого хотела, он не проверил меня. Я даже слышала, как он закрыл дверь своей спальни. Честно говоря, я думала, что умру той ночью. Я не могла кричать, а чем больше умоляла через кляп, тем больше он причинял мне боль. Я кричала мысленно, умоляла его остановиться, хотя знала, что он меня не слышит. Тумбочка была так близко ко мне, и я подумала, что если бы могла просто попытаться толкнуть её и создать какой-то шум, тогда Джей наверняка войдёт, потому что я не хотела умирать.

— Теперь всё стало на свои места, — мягкий тон Смита прерывает мои мысли.

— Что именно?

— Извини, просто мысли вслух.

— О чём?

Он целует меня в макушку.

— Ни о чём, детка.

Не знаю, зачем я рассказала ему это, но теперь, когда начала, я хотела расставить все точки над «i». Мне нужно было покончить с этим, тем более что его тень маячит где-то поблизости. Я хочу, чтобы Смит понял меня чуть лучше. Чёртова жидкая храбрость.

— Ну, я неустанно извивалась и, наконец, взмахнула головой так сильно, что упала лампа. Джей ворвался ко мне в комнату и едва не убил парня, перерезав ему горло осколком стекла. Норман был арестован, провёл несколько лет за решеткой и вышел, — я закрываю глаза.

— Он никогда больше не тронет тебя.

— А потом. Потом я получаю этот дом от дедушки, которого даже не встречала. Я, наконец-то, решилась сделать что-то самостоятельно и это совершенно дерьмово из-за другого грёбаного психопата.

— Это не дерьмово, — спорит он.

— Нет, так и есть, — я встаю со своего места и расхаживаю по комнате. — Ты знал, что я не могла выйти из своей комнаты месяцами? Месяцами! Нам пришлось переехать из дома, потому что я не могла войти в свою спальню, где это произошло. Потом мне понадобились годы, чтобы спокойно выйти из дома с моим братом-полицейским.

Он наблюдает за мной, слушает. Боже, как же хорошо, когда кто-то просто слушает.

— В итоге я потеряла себя в книгах, одна перетекала в другую, а затем я начала редактировать. Это снова дало мне цель, поскольку я старалась быть независимой, пыталась выходить на прогулку самостоятельно. Я знала, что он в тюрьме. Знала. Но потом его выпустили досрочно за хорошее поведение.

— Хрень какая-то, — Смит бубнит себе под нос.

— Да, так и есть. Короче говоря, я пошла на риск, приехав сюда впервые, но я нашла тебя. Я так боялась, эта чертовщина в отеле, потом чёртов сосед, и я просто не могу справиться с этим. Я пыталась, Смит. Пыталась, — я вновь топаю на кухню, делаю глоток прямо из бутылки, затем возвращаюсь туда, где была, и продолжаю метаться по комнате. — Знаешь, как тяжело притворяться, что ты не напугана до смерти? Я в ужасе. Всё время. И хуже всего то, что теперь я даже не знаю, кого бояться.

— Мелли…

— Нет, дай мне закончить, — он кивает, и я продолжаю: — Я настолько устала от этого. Так чертовски устала от всего. И только ты заставляешь меня чувствовать себя нормальной. Я просто хочу забыть всё это и не бояться всё время.

— Окей.

— Окей?

— Да. Чем теперь хочешь заняться?

— Ничем, — я пожимаю плечами. — Я лишь хотела поделиться этим с тобой, чтобы это ушло с нашего пути. Ты правда нравишься мне, Смит. И я была смущена многими вещами, но не этим. Не нами.

Он встаёт и нежно целует меня в губы, а затем опускается вниз, чтобы наши глаза были на одном уровне.

— Ты тоже нравишься мне, Мелли. Вероятно, больше, чем следовало бы, но это так. Сильно. Поэтому, что бы тебе ни было нужно… если дела идут слишком быстро или слишком медленно, тебе стоит сказать мне, хорошо?

— Окей.

Смит исследует моё лицо, и когда замечает то, что ищет, он кивает и притягивает меня ближе.

— Хорошо. Итак, чем хочешь заняться в оставшуюся часть дня?

Мужчина обнимает меня несколько минут, и я принимаю силу, которую он предлагает. Мой мозг говорит, чтобы я была на чеку, но моё сердце шепчет расслабиться. Я, наконец, делаю полшага назад.

— Хм, — я постукиваю пальцем по подбородку. — Я познакомила тебя с кое-чем вкусным, поэтому думаю, ты должен познакомить меня с чем-то, чего не знаю я.

— Из еды?

— Необязательно.