«Прорвавшиеся танки с автоматчиками были встречены дружным огнем бойцов отделения старшины второй статьи Борисоглебского. Метким выстрелом из противотанкового ружья первый танк подбил сам командир отделения. Затем он взял на прицел вторую вражескую машину и тоже подбил ее. Но остальные танки, беспрерывно стреляя, продолжали двигаться, приближаясь к позициям моряков. Старшина Борисоглебский подбил еще один танк. Не выдержав меткого огня, гитлеровцы отошли в укрытие. Но вскоре атака повторилась. Теперь уже, кроме Борисоглебского, по танкам вел огонь матрос Балацин. Он спокойно ждал удобного момента, чтобы наверняка поразить цель. Такой момент наступил. Танк подставил борт. Балацин выстрелил. По броне вражеской машины побежали золотистые змейки пламени. Двумя меткими выстрелами был подбит и второй танк. Наступавшую пехоту косил пулеметчик матрос Кудреватый. Он подпускал фашистов на шестьдесят метров и только тогда открывал огонь…»

Так они отбили шесть атак. Наших бойцов было семнадцать. А фашисты потеряли на этом участке восемь танков и до трех сотен солдат и офицеров. Советские морские пехотинцы ни на шаг не отступили с занятого ими рубежа.

На другой день в центре города противник стремился отрезать дивизию Родимцева от главных сил армии. Атаки пехоты и танков на позицию гвардейцев Родимцева повторялись через каждый час. Лишь к вечеру, когда противник увеличил количество танков, пехоты и авиации, ему удалось несколько потеснить гвардейцев. Его передовые отряды вышли по Московской улице к берегу Волги. В это же время пехотный полк врага, наступавший по Киевской и Курской улицам, вышел в район домов специалистов.

И все же, несмотря на численное превосходство, особенно в танках, гитлеровцам не удалось отрезать дивизию Родимцева от основных сил армии. Гвардейцы отошли лишь несколько севернее центральной переправы, но центр города отстояли. Только за один день 22 сентября они отбили двенадцать вражеских атак, уничтожив при этом 32 фашистских танка. Несмотря на яростные атаки, противнику так и не удалось здесь продвинуться ни на шаг.

Части дивизии Горишного, добившиеся накануне небольшого успеха, 21 сентября вышли на северный исток оврага Долгий, примкнув правым флангом к танковому соединению. Но днем 22 сентября, после многократных атак противника, они были выбиты с позиции и заняли оборону по юго-западным скатам Мамаева кургана. Таким образом, 112-я стрелковая дивизия, занимавшая оборону по улицам Совнаркомовская, Виленская, между оврагами Долгий и Крутой (в стыке между дивизиями Горишного и Батюка), как второй эшелон, оказалась на первой линии и вступила в бой.

На исходе десятые сутки боев в городе. Намеченный Гитлером срок захвата Сталинграда к 15 сентября был сорван. Генеральный штаб сухопутных войск вермахта вынужден был все эти дни подбрасывать свои резервы в сталинградское пекло. Наша разведка каждый день отмечала подход к Сталинграду пополнений людьми и танками.

Мне трудно поверить, что командование фронтом и армий не учитывало, что скоропалительным контрнаступлением с севера, без надлежащей подготовки и организации взаимодействия нельзя достигнуть успеха. Организация контрудара 18 сентября выполнялась без увязки действий между армиями, оборонявшимися в самом Сталинграде.

В своих мемуарах «На юго-западном направлении» Маршал Советского Союза К. С. Москаленко пишет: «Главная задача войск левого крыла Сталинградского фронта заключалась в отвлечении вражеской ударной группировки от города, в оказании непосредственной помощи героической армии генерала Чуйкова». Мне известно из подлинных документов Ставки Верховного, что левому крылу Сталинградского фронта, т. е. 66-й, 24-й и 1-й гвардейской армиям ставилась задача разгромить наступающую группировку на Сталинград и соединиться с 62-й армией. Не отвлекать, а разгромить. Далее он пишет: «Дело в том, что важной составной частью наступательной операции (начавшейся 18 сентября. — В. Ч.) должен был стать удар части сил 62-й армии из района Мамаева кургана в юго-западном направлении. Цель этого удара состояла в том, чтобы затруднить противнику переброску его резервов на север, против наступающих 1-й гвардейской и 24-й армий. Однако она не была достигнута».

Тут я не могу не возразить К. С. Москаленко — 1-я гвардейская, 24-я и 66-я армии наносили контрудар 18 сентября, а 62-я армия получила приказ фронта только поздно вечером 18-го (который датирован штабом фронта 18 сентября), согласно которому «ударная группа 62-й армии должна нанести контрудар только в 12 часов 19-го», т. е. более чем на сутки позднее, когда контрудар наш с севера уже потерял свою силу.

Кроме того, создать ударную группировку в самом городе из остатков сил 62-й армии было невозможно. И все же мы сделали все возможное и невозможное, чтобы 19 сентября соединиться с войсками 1-й гвардейской и 24-й армий. Из Сталинграда на север не было переброшено ни одного полка противника.

Я хочу обратить внимание читателей и историков на организацию в этот сталинградский оборонительный период взаимодействия между армиями, действовавшими по соседству армий, оборонявших Сталинград. Мы знаем, что взаимодействие войск в бою и сражении является главным фактором обеспечения успеха операции. С 62-й армией, на которую была возложена задача оборонять Сталинград, ни одна армия Сталинградского фронта, т. е. 66-я. 24-я и 1-я гвардейская, связи не имела.

Штаб 62-й армии, находящийся все время в городе, прижатый к Волге, не имел ни позывных, ни длину волн радиостанций этих армий. Думаю, что и они также не имели позывных радиостанций 62-й армии.

О неудачах наступления с севера 1-й гвардейской, 24-й и 66-й армий докладывали в Ставку Г. К. Жуков и Г. М. Маленков. Причину неудачи наступления они объясняли спешкой и отсутствием взаимодействия.

Однако, несмотря на это, 66-я. 24-я и 1-я гв. армии своим наступлением 5-11 сентября отвлекли часть сил врага из-под Сталинграда, а наступлением 18–19 сентября сковали действующие там немецкие войска.

В связи с тем что противник, выйдя к центральной пристани, получил возможность просматривать почти весь тыл армии и Волгу, через которую шло наше снабжение, я приказал своему заместителю по тылу немедленно организовать три пристани и три водные коммуникации через реку. Первую — в районе Верхняя Ахтуба, вторую — в районе Скудри, третью — в районе Тумак. Отсюда на кораблях и судах Волжской флотилии и на лодках ночью грузы направлялись к пристаням у завода «Красный Октябрь» и у поселка Спартановка.

От завода «Баррикады» на остров Зайцевский был наведен пешеходный мост на железных бочках, а между островом и левым берегом Волги действовала лодочная переправа. Все лодки на участке армии были взяты на строгий учет и распределены между дивизиями и бригадами. В каждой дивизии была организована лодочная переправа, работавшая под строгим контролем и по плану самого командира. Стрелковые бригады, действовавшие южнее реки Царица, снабжались самостоятельно, через остров Голодный и с помощью лодок.

Для нас было ясно, что, выйдя к Волге, противник поведет наступление вдоль берега на север и юг, отрезая наши части от реки, от переправ. Чтобы сорвать замысел врага. Военный совет армии решил утром 23 сентября, не приостанавливая наступления из района Мамаева кургана, ввести в бой дивизию Батюка (она полностью переправилась в город накануне ночью). Перед полками этой дивизии стояла задача: уничтожить противника в районе центральной пристани и прочно оседлать долину реки Царица. Граница справа — улицы Халтурина, Островского, Гоголя.

Ставя такую задачу, я посоветовал командиру дивизии учесть опыт ведения уличного боя мелкими группами. Сначала мне показалось, что он не понимает значения штурмовых групп и их действий. Легко ли отказаться от привычных боевых порядков в ротах и взводах, которые ты обучал искусству ведения боя именно в таком виде, как они были сформированы? Однако Батюк, тогда еще подполковник, подвижный, подтянутый, посмотрел мне в глаза и сказал: