— И к чему эта просветительская речь? — не поняла Мегера.

— Да к тому, что такой Дед Мороз существует на самом деле. Любой человек, замерзший до смерти, наверняка успеет в него поверить… даже не увидев воочию. Но уж точно не сочтет глупой сказочкой.

С минуту хозяйка дома молчала, раздумывая. Затем изрекла не без высокомерия:

— Я, вроде, говорила тебе, как отношусь к большинству сородичей… предпочитающих копошиться в грязи и тем довольствующихся. Они могут верить во что хотят… если оттого копошиться им будет веселее.

— А что ты скажешь на то, что один из этих… поклоняющихся Рогатой Крысе, затесался в ваши ряды? — в тон ей произнес Мятликов. — Ну, тех крыс, которых ты превратила в людей?

— Исключать, конечно, не следует, — было ему ответом, — но какой в этом смысл? Зачем становиться человеком, если легенда пропагандирует превосходство крыс и враждебность к людям?

— Чужая душа — потемки, — сказал Мартин, разводя руками, — в том числе крысиная. Не говоря уж о том, что со временем взгляды могут меняться. Проживи ты среди нас подольше, заметила бы такую особенность поведения людей. А заодно тех, кого занесло в человеческое общество.

И эту подколку Мегера вроде как проигнорировала. А гость ее продолжал:

— И вот представь… ну, хотя бы на секундочку допусти, что легенда хотя бы не лишена правдивости. И что этот… хм, фанатик выполнит условие возвращения Рогатой праматери-Крысы. Что тогда станет с вашей комфортной человеческой жизнью… всеми вашими уютными кабинетами и спаленками, если то, что предсказывалось легендой, сбудется? Мир погрузится во тьму, рухнет человеческая цивилизация, и на планете воцарятся крысы… обычные, с длинными хвостами. Для них вы, людьми обернувшиеся, тоже будете считаться врагами.

И наконец, видя, что хозяйка дома колеблется, Мартин прибег к последнему, наиболее весомому аргументу.

— Я ведь, кстати, тоже не верил в магию… в джиннов всяких, — были его слова, — считал это сказками. А потому и представить не мог, что однажды превращусь в кота. Но… вон как оно получилось… не мне тебе рассказывать.

Такие доводы проняли Мегеру. По крайней мере, уже не оставляли равнодушной. Но в силу железной воли своей, без которой она не могла бы преуспеть в бизнесе, хозяйка дома еще пробовала сопротивляться.

— Насколько я помню, — молвила она, — чтобы вернуть Рогатую Крысу на Землю, требуется принести ей в дар человеческую душу. То есть, принести в жертву носителя этой души… человека. Убить его. Так?

Мятликов кивнул и Мегера продолжила:

— Но крысы нередко нападают на людей и иногда им даже удается кого-то прикончить. И что? Ни к каким неприятным последствиям для мира и цивилизации это до сих пор не приводило… кроме лишнего трупа, конечно.

— Но сейчас исключительный случай, — не сдавался Мартин, — в руки этому… поклоннику Рогатой Крысы похоже попал кот, в которого превратился человек… хм, замененный этим фанатиком. То есть, убив данного кота, адепт Рогатой Крысы убьет как бы своего… как же получше назвать? Кармического двойника? Alter ego? Второе «я», короче. А исключительный или даже уникальный случай и к последствиям может привести уникальным. Таким, как например, всемирная катастрофа.

Несколько секунд его собеседница молчала, собираясь с мыслями и переваривая услышанное. Затем сказала:

— Допустим. Но в таком случае вопрос у меня один. От меня-то тебе, Мятликов, что надо?

— Наверняка тебе известно, кто этот фанатик, — отвечал Мартин, — общались же… хотя бы на предмет его перед тобой долга. Возможно, ваши могли бы… не знаю… ну, как-то воздействовать на него.

Мегера вздохнула, как вздыхает учительница, в очередной раз услышавшая от нерадивого ученика, что он опять не сделал домашнее задание.

— «Воздействовать», ха! — затем сказала она с невеселой усмешкой. — Слово-то какое! Любите же вы, человеки, говорить красиво. Этого у вас не отнять. «Воздействовать»… а почему сразу не «отправить спать с рыбами»?

С этими словами она объехала стол и склонилась над ноутбуком.

— Ты, Мятликов, я смотрю, имеешь очень искаженные представления о нашей… нашем объединении, — ворчала она вполголоса, то постукивая по клавишам, то теребя пальцем тачпад, — иначе бы не перепутал его с коза нострой… или чем-то в этом роде. Хотя будь это так, за прошлую твою выходку… меня в это кресло загнавшую, тебе бы точно не поздоровилось. Вот только у нас, скорее, клуб по интересам. Причем клуб, в котором я уже не имею прежнего влияния. Без джинна-то. К тому же мы не бандиты. Если ты не понял, нашей целью было жить как обычные… ну ладно, более обеспеченные, чем большинство, но законопослушные люди. Нам хотелось жизни человеческих обывателей, и мы ее получили. Так что ни на кого «воздействовать», как ты выразился, не можем. Да и не имеем большого желания.

— То есть… — начал было Мартин, но Мегера перебила, не дав ему договорить.

— Помочь тебе могу единственным способом, — заявила она, поворачивая ноутбук экраном к Мятликову, — в моем компьютере собраны личные дела… досье на всех моих… подопечных. Есть там и координаты нашего фанатика… я, кажется, знаю, кто это. Смотри, записывай.

Мартин склонился над экраном. С фотографии на него смотрело бледное лицо какого-то тощего типа с лысиной и в серой рубашке. Внешность эта неплохо подходила под лаконичное описание Бурбона — «серый человек». Хотя требовалось показать это фото котенку, чтобы убедиться.

С такой мыслью Мятликов сфотографировал экран ноутбука камерой смартфона.

Помимо фотографии представленная на экране страница содержала ФИО… по всей видимости, принадлежавшие замененному человеку. В данном случае Воропаеву Алексею Олеговичу. Приведен был здесь и род занятий (старший техник на местном НПЗ), и домашний адрес с номером мобильного телефона, и даже марка автомобиля («форд фокус») и его номер.

Поколебавшись, Мартин внес эти сведения в записную книжку смартфона. Понимая, что снимок экрана — это неплохо, но некоторые символы с вышеназванного экрана могли запечатлеться недостаточно четко.

— Есть и еще один, — затем сказала Мегера, снова повернув ноутбук к себе и произведя некоторые манипуляции, — не такой явный, но есть у меня подозрения…

Когда она вновь повернула экран к Мартину, оттуда на него смотрел… колобок из сказки. А может, синьор Помидор. Круглое, лишенное растительности, лицо, только что в толстых очках.

— Кружанский Герман Валерьевич, — представила Мегера обладателя физиономии колобка, — профессор кафедры философии в местном университете.

На всякий случай Мятликов запечатлел и эту страницу. И записал контакты Кружанского.

И подумал еще, что тощий Воропаев и «колобок» Кружанский неплохо смотрелись бы в какой-нибудь кинокомедии в качестве забавного дуэта антиподов. Хоть милых героев-недотеп, хоть недотеп-злодеев.

— Если у тебя все, то прошу покинуть мой дом, — наконец молвила Мегера, отъезжая от стола с ноутбуком, — больше для тебя сделать я ничего не могу.

«Дела-а-а, — думал Мартин, спускаясь по лестнице, выходя на крыльцо и в сопровождении охранника Гоши направляясь к воротам, — Рэмбо я или не Рэмбо, Супермен или не Супермен, а разбираться с этими крысиными сектантами, похоже, придется все-таки самому».