В трудные послевоенные годы развитие артелей считалось важнейшей государственной задачей. Я читал воспоминания своего ровесника об отце, руководителе крупной и успешной артели, коммунисте, фронтовике. Ему поручили организовать артель в небольшом поселке, где он жил. Он съездил в райцентр, за день решил все оргвопросы и вернулся домой с несколькими листками документов и печатью новорожденной артели. Вот так, без волокиты и проволочек решались при Сталине вопросы создания нового предприятия. Потом начал собирать друзей-знакомых, решать, что и как будут делать. Оказалось, что у одного есть телега с лошадью - он стал «начальником транспортного цеха». Другой раскопал под развалинами сатуратор - устройство для газирования воды - и собственноручно отремонтировал. Третий мог предоставить в распоряжение артели помещение у себя во дворе. Вот так, с миру по нитке, начинали производство лимонада. Обсудили, договорились о производстве, сбыте, распределении паев - в соответствии с вкладом в общее дело и квалификацией - и приступили к работе. И пошло дело. Через некоторое время леденцы начали делать, потом колбасу, потом консервы научились выпускать - артель росла и развивалась. А через несколько лет её председатель и орденом за ударный труд был награжден, и на районной доске почета красовался - оказывается, при Сталине не делалась разница между теми, кто трудился на государственных и частных предприятиях, всякий труд был почетен, и в законодательстве о правах, о трудовом стаже и прочем обязательно была формулировка «…или член артели промысловой кооперации».

(…)

В предпринимательском секторе работало около сотни конструкторских бюро, 22 экспериментальных лаборатории и даже два научно-исследовательских института. Более того, в рамках этого сектора действовала своя, негосударственная, пенсионная система! Не говоря уже о том, что артели предоставляли своим членам ссуды на приобретение скота, инструмента и оборудования, строительство жилья.

И артели производили не только простейшие, но такие необходимые в быту вещи - в послевоенные годы в российской глубинке до 40 % всех предметов, находящихся в доме (посуда, обувь, мебель и т.д.) было сделано артельщиками. Первые советские ламповые приемники (1930 г.), первые в СССР радиолы (1935 г.), первые телевизоры с электронно-лучевой трубкой (1939 г.) выпускала ленинградская артель «Прогресс-Радио».

(…)

Ленинградская артель «Столяр-строитель», начав в 1923 году с саней, колес, хомутов и гробов, к 1955 году меняет название на «Радист» - у неё уже крупное производство мебели и радиооборудования. Якутская артель «Металлист», созданная в 1941 году, к середине 50-х располагала мощной заводской производственной базой. Вологодская артель «Красный партизан», начав производство смолы-живицы в 1934 году, к тому же времени производила её три с половиной тысячи тонн, став крупным производством. Гатчинская артель «Юпитер», с 1924 года выпускавшая галантерейную мелочь, в 1944-м, сразу после освобождения Гатчины делала остро необходимые в разрушенном городе гвозди, замки, фонари, лопаты, к началу 1950-х выпускала алюминиевую посуду, стиральные машины, сверлильные станки и прессы. И таких примеров успеха - десятки тысяч» ^[96].

Т.е. плановый характер экономики СССР, как показывают эти примеры, не мешал реализации на благо общества предпринимательской инициативы ни артелям, ни «кустарям-единоличникам». Даже запрет на использование «кустарями-единоличниками» наёмного труда не мешал потому, что если предприниматель-единоличник считал, что потребности общества требуют расширения производства и привлечения наёмного труда, то ничто не мешало ему организовать артель. Другое дело, что в этом случае возникали «неделимые фонды» артели, которые становились общественной («кооперативно-колхозной) собственностью, а создатель артели (бывший «кустарь-единоличник») с течением времени имел шансы перестать быть её руководителем, если коллектив артели при очередном переизбрании руководства откажет ему в доверии. С такой перспективой не все предприниматели могли согласиться тогда и могут согласиться сейчас, воспринимая это как узаконенное Советской властью ограбление.

Всё это означает, что в СССР в сталинские времена фактически, однако без какого-либо научно-теоретического обоснования (большевиками, а не партаппаратной бюрократией) успешно решалась задача, о необходимости решения которой, видимо впервые на Западе, спустя несколько десятилетий (только в 1973 г.) высказался Джон Кеннет Гэлбрейт (1908 - 2006) ^[97].

«По мере того как государство во всё большей мере начинает использоваться в интересах общества (т.е. становится демократическим по существу, а не формально-процедурно: наше пояснение при цитировании), становится возможным рассмотрение тех реформ, для осуществления которых требуется вмешательство со стороны государства. Эти реформы логически распадаются на три части. В первую очередь существует потребность радикально усилить влияние и возможность рыночной системы, положительно повысить уровень её развития по отношению к планирующей системе и тем самым уменьшить со стороны рыночной постоянное неравенство в уровнях развития между двумя системами. Сюда входят меры по уменьшению неравенства в доходах между планирующей и рыночной системами, по улучшению конкурентных возможностей рыночной системы и уменьшению её эксплуатации со стороны планирующей системы. Мы называем это «новым социализмом». Необходимость уже вызвала к жизни новый социализм в гораздо большем масштабе, чем подозревает большинство людей.

Затем приходит очередь политики в отношении планирующей системы. Она состоит в упорядочении её целей с тем, чтобы они не определяли интересы общества, а служили им. Это означает ограничение использования ресурсов в чрезмерно развитых областях, переключение государства на обслуживание общества, а не планирующей системы, защиту окружающей среды, переключение технологии на службу общественным, а не технократическим интересам. Таковы следующие шаги, которые нужно рассмотреть в стратегии реформ.

И наконец, экономикой нужно управлять. Проблема состоит в том, чтобы управлять не одной экономикой, а двумя: одна из них подчинена рынку, а другая планируется фирмами, из которых она состоит. Подобное управление представляет собой последний шаг при определении общей стратегии реформ» ^[98].

«Новый социализм не допускает никаких приемлемых альтернатив; от него можно уклониться только ценой тяжёлых неудобств, большого социального расстройства, а иногда ценой смертельного вреда для здоровья и благополучия. Новый социализм не имеет идеологического характера, он навязывается обстоятельствами» ^[99].

Поскольку в жизни общества всё обусловлено прямо или опосредованно нравственностью и психологией людей, то социологические исследования рано или поздно приводят к необходимости давать характеристику нравственных и интеллектуальных качеств культурно своеобразных обществ, социальных групп, представителей субкультур, людей персонально. И социология проблемных обществ - такая наука, из которой можно узнать много неприятного: о себе, о предках, об окружающих и т.п.

Соответственно такому уровню рассмотрения проблематики те, кто в годы перестройки противопоставлял «плановую экономику» «рыночной экономике» и настаивал на очевидных преимуществах «беспланово»-рыночной, и те, кто поддался этой пропаганде:

· либо идиоты, которые посмели судить о том, о чём не имели жизненно состоятельных представлений (иначе говоря, - «бандерлоги» по организации их психики, выражающейся в поведении ^[100]);

· либо негодяи, которые решали задачу возрождения на месте СССР фрагмента глобальной библейской системы эксплуатации «человека человеком».

То же касается и «правозащитников» либерального толка - как советской эпохи, так и наших дней.

2.3. Конституция РФ 1993 года в сопоставлении со «Сталинской Конституцией»