Чувства переполняли его, и, глядя на нее, он в который раз подумал, какая же она необыкновенная.

— Глория, пожалуйста, пойми… Дело гораздо серьезнее. Ты многое значишь для меня. Я просто не знаю, что сказать или сделать. Я никогда не нарушал своего слова и не обижал преднамеренно ни одного человека, и все же я ни о чем не сожалею. Ты понимаешь меня?

— Да, — кивнула Глория.

Джонатан — настоящий человек, поэтому она его и любит.

— Я никогда не забуду тебя, Глория.

Прикоснувшись к ее волосам, он смахнул навернувшуюся слезу с ее закрытых глаз, не в состоянии совладать со своими чувствами. Сделав усилие, он поднялся, оделся и задержался у порога, словно желал сказать что-то, потом вышел на улицу и плотно притворил за собой дверь.

Стены, казалось, обрушились на Глорию.

Слезы теперь струились свободно, и она не пыталась остановить их. Да и незачем. Инстинктивно она знала наперед, что все этим и кончится, знала, на какой риск шла. Но прошедшей ночью хоть несколько часов, но он принадлежал ей. И до самой смерти она будет помнить о том, что однажды она, Глория Моррисон, автор знаменитых валентинок, прижимала к своему сердцу единственного в ее жизни мужчину. И любила его.

Джонатан тихо сидел в своей пролетке. Боль сжимала его сердце, пульсировала в голове, но как он ни старался, он не мог отделаться от ощущения своей вины.

Глория. Господи, она такая благородная, позволила ему уйти, не сказав ни единого злого слова, не промолвив ни одной мольбы. Она понимала его чувства и то, что он обязан был сделать. Она не дала волю своим эмоциям и, несомненно, обрекла себя на сердечную муку, отослав его к невесте.

Его охватила слабость при одной мысли о предстоящей свадьбе. До Святого Валентина осталось несколько дней. Родители Сьюзен объявят о помолвке, и она станет официальной. В другое время он был бы в восторге от предстоящей женитьбы. Но сейчас…

Теперь ему придется жить с сознанием того, что могло бы быть, но чего никогда уже не будет.

— Какая красота, дорогуша! Осмелюсь сказать, ты превзошла саму себя.

Тетя Джулия со счастливой улыбкой взирала на законченную открытку, которую Глория выложила на стол рядом с кучами кремовых конвертов и обтянутых сатином карточек. Повсюду виднелись кружева — на столе, на стенах, на стулья и на полу, где рыжая кошка устроила паутину из прозрачной ткани. Со всех сторон свешивались пучки розовых лент. Белый и розовый шелк украшал все — от открыток до «дивана любви».

Три женщины работали неистово, заканчивая последние открытки. Слова тети Джулии были первыми, произнесенными ею за целый час, поскольку все они ощущали, как быстро текло время. Джулия взяла на себя стихи, а Эмилия подбирала шелк и кружева. Глория надписывала адреса и окончательно все проверяла. Ни одна недоброкачественная открытка не подлежала отправке. В конце концов, речь шла не просто о поздравительных открытках, а о любовных посланиях.

— Да, эта получилась отлично, — согласилась Глория, глядя на обтянутую красным шелком открытку.

Ее очки соскользнули на кончик носа. Она сняла их, протерла и устало передернула плечами. Поправив лампу, она просмотрела книгу заказов и удовлетворенно вздохнула.

Они успевают. Несмотря на все случившееся в последние две недели, они выполнят все заказы. Приятно было сознавать, какое множество женщин получит подтверждение любви на следующий день, День Святого Валентина, самый желанный для женских сердец.

На какое-то мгновение она мысленно представила Джонатана. Она и не надеялась услышать что-нибудь от него, да это и не имело теперь никакого значения. Джонатан поступит так, как должен поступить.

— Ну все, — объявила тетя Эмилия. — Теперь мы должны отправить все эти открытки. Три сотни! Звездный час для оригинальных «моррисонов»!

— Не забудь о марках, дорогуша, — напомнила ей тетя Джулия, нанося золотые штрихи на элегантную цаплю.

День Святого Валентина наступил в сопровождении порывов ледяного ветра с севера и снежных заносов. Тетя Джулия помогала вкладывать открытки в конверты, раскладывая их по порядку, чтобы уличные гавроши легко могли найти адресаток.

— Наконец-то закончили. — Тетушка Эмилия оглядела стопки открыток, перевязанных красными лентами.

Даже упаковка выглядела восхитительно. Она поплотнее запахнула на себе шаль, сверяясь с гроссбухом, потом ухмыльнулась, довольная выполненной работой.

— Мы сделали значительно больше, чем в прошлом году. Полагаю, у тебя теперь наберется достаточно денег, чтобы основать пенсионный фонд.

Перебирая конверты, Глория кивнула.

— Более чем достаточно. Добавив деньги Джонатана, я обеспечу им вполне приличный доход. А с ростом прибылей смогу расширить фонд за счет одних процентов, не нанося ущерба бизнесу. Так приятно иметь наконец возможность оказывать помощь. — Она тепло улыбнулась и продолжила в том же тоне: — Я говорила вам о девочке Молли? Джонатан сказал, что она выздоровеет.

Старушки обменялись тревожными взглядами при упоминании имени Джонатана. Но Глория казалась вполне счастливой. Порой у нее было задумчивое выражение лица, но в целом она производила впечатление спокойной и довольной. В замешательстве тетя Джулия почесала голову и пожала плечами.

— Чудненько, дорогуша. Ты должна гордиться собой. И все же не нравится мне, что мистер Уэбб обручится сегодня с этой женщиной. Не хочется даже думать об этом.

— Джулия! — резко бросила Эмилия, потом повернулась к племяннице. — Прости, Глория. Она иногда болтает не подумавши.

— И вовсе нет! — фыркнула Джулия, но все же бросила испуганный взгляд на Глорию занятую складыванием конвертов в стопку.

— Все в порядке. Это не имеет никакого значения, — тихо проговорила Глория. Джонатан благородный человек. Он дал обещание Сьюзен. Он не лукавил по этому поводу. Мы же с ним друзья, и этого более чем достаточно.

Эмилия кивнула, а Джулия отвела глаза. Дружба не может быть достаточной: они обе прекрасно понимали это. Однако сегодня Сьюзен Осборн согласится стать женой Джонатана Уэбба.

И никто ничего не мог с этим поделать.

Джонатан стоял на белых мраморных ступеньках особняка Осборнов, рассматривая открытку в своей руке. Это была валентинка-«моррисон», и он выглядел вполне счастливым.

Отличная штука! Глория на этот раз превзошла саму себя. Белая с красными розами, обрамленная кружевами, а на развороте стихотворение, от которого растает сердце любой женщины. Он внимательно прочитал его, чтобы удостовериться, что в нем не упоминаются ноги, и не удержался от улыбки.

То стихотворение в зимнем саду не было случайным — теперь-то он убедился в этом. Он «прижал» свою сестру, и она во всем ему призналась и тут же поинтересовалась, когда же наконец он «разует глаза» и поймет, что Глория любит его. К огорчению Энн, он объяснил, что дал слово другой и не может его нарушить.

С замирающим сердцем он постучал в дверь, овеваемый холодным ветром. То, как он поступает, неправильно, несправедливо. Он не мог отделаться от этого ощущения и успокоиться. Сегодня он сделает официальное предложение, и Сьюзен примет его. Она станет его женой, подругой и участницей его любовных утех. Она проживет с ним всю оставшуюся жизнь, будет носить его детей, помогать ему в работе, выслушивать его, когда он будет возвращаться вечером домой и нуждаться в собеседнике…

Дворецкий провел его в гостиную, и теперь он ждал, ощущая все возрастающую тяжесть открытки в руке. Что-то не получалось. Он попытался вообразить Сьюзен в качестве своей жены, а видел лишь выражение ее лица в тот день, когда подарил ей маргаритки. Он вспоминал бесчисленные моменты, когда старался рассказать ей о своей жизни, своей работе, а припоминал ее изящные плечи, которые всегда считал признаком женственности. Даже когда он пытался говорить с ней о своих опасениях или честолюбивых замыслах, она становилась нетерпеливой и спешила перевести разговор на себя.