Работа над ее лицом была более болезненной. Слезы смешивались с кровью из ранок, заставляя их сильно щипать при попадании соленой влаги, она много шипела, и очень старалась не дергаться, как я просила. Когда я, наконец, обратилась к воде, стихия сообщила, что негоже делать такое руками и порекомендовала сделать инструмент, как тот, воспоминания о котором я принесла из своего мира.

Это был один из первых полноценных контактов со стихией. Конечно, вода с рождения Литты была к ней благосклонна, и мне благоволит, вероятно, потому что мы с моей предшественницей как-то связаны, как отражения, возможно. Но тот факт, что вода решила образами и ощущениями пообщаться со мной и дать совет меня изумило.

В общем-то, все логично — инструмент легче дезинфицировать, чем руки, так что инструментом действительно стоит озадачиться.

Голова Марижки радовала жирной кожей, хлопьями перхоти и очень пушистыми волосами. Я срезала около двух сантиметров с длины и нанесла молочно-глицериновую маску. После отпустила девушек с мылом, настоями и предложением вернуться ко мне через неделю. Девушки оставили мне оплату в количестве трех медяшек с каждой, несмотря на то, что я отказывалась от нее как могла.

После их ухода я привела кабинет в порядок и почувствовала сильную усталость. Спать хотелось дико, так что я выпила молока и пошла подремать, истово молясь о том, чтобы проснуться в приемлемое время завтра.

Но завтра началось с тормошения меня Мьялой, обеспокоенно заглядывающей мне в лицо.

— Долго проспала? — Тут же хрипло спросила я.

— Ночь, но никак не хотела просыпаться. — Сообщила соседка. — К тебе там благородные пришли. Вчера тоже приходили, но я сказала, что ты восстанавливаешь силы.

— Пусть вымоются, я скоро к ним подойду. — Попросила я.

— Они уже в халатах сидят и с мокрыми волосами. — Сообщили мне.

— Тогда я просто скоро приду.

Мьяла кивнула, а я поднялась и принялась одеваться.

Девушки выглядели неплохо, так что я просто сделала им маски и выдала умывательные комплекты. Наказав вернуться вечером на первый урок по макияжу и проводив клиентов, я вышла к Мьяле.

Та сидела перед пустым поддоном для пирожков.

— Торговля идет хорошо, да? — Улыбнулась я.

— Да, — получила ответную улыбку, — и поэтому я подарю тебе что-нибудь с лотка с экзотическими товарами. Идем?

— Минуту.

Я метнулась за деньгами. Сколько брать не представляла, так что взяла несколько золотых монет и рассовала их по разным местам. Сумму взяла с собой большую и было боязно.

— Идем. — Позвала я, когда вышла.

Мьяла весело рассказывала что-то о своих покупателях, и о неловких попытках торговли от конкурентов. Но девушку с копченой речной рыбой она взяла под свою опеку, например, единожды попробовав. Она тоже была смеском кампроу, но с талантом к отлову рыбы.

— Всех талантливых к себе соберем? — Хихикнула я.

— Ага. — Беспечно откликнулась Мьяла.

Я хотела что-то ответить, но замерла памятником самой себе: мы пришли к лотку с экзотикой. За ним стоял загорелый невысокий мужчина с редкими темными волосами и девчушка лет двенадцати с огненной меткой в волосах.

— Доброго дня. — Поздоровалась за нас обеих Мьяла.

На прилавке было выложено самое прекрасное богатство для такой как я. Кофе в неочищенных зернах, жемчуг, ананасы, кокосы, шафран, засушенные цветки салфора, пчелиный воск, кристаллы талька размером с кулак, крошечные кусочки прозрачной слюды размером с ноготь, горшки с эвкалиптом, огромная кадка с арганой, в полный рост цветущей, рассыпчатая рыбья чешуя, задорно блестящая на солнце, моток шелковой нити размером с мою голову, какао-бобы, шерстяные валянные пуховки, оливки, авокадо, гроздья гуараны, твердые стебли бамбука, целые растения женьшеня в горшке, корни имбиря, грецкие орехи, цветные пигментные краски самых невообразимых цветов и это только то, что я заметила при первом рассмотрении.

Влюбленным глазами посмотрела на торговца. Мьяла пыталась что-то спросить, но я не слышала. Я попала в лучшее место этого мира.

— Вижу тебя заинтересовал мой товар, красавица? — Снисходительно улыбнулся торговец.

И тут случилось несколько вещей. Я набрала воздуха в грудь, чтобы ответить. Торговец улыбнулся еще шире. Какой-то мужик попытался схватить девчушку. Она взвизгнула и вспыхнула всем телом.

Мужик отдернул руку, а девушка перепугано металась из стороны в сторону, пытаясь никого и ничего не поджечь. Я потушила пару участков загоревшейся травы и, призвав к ладоням огонь, схватила ее за лицо, забывая обо всех товарах света.

— Остановись. — Жестко сказала я и она замерла. — Смотри на меня, плевать на них. — Дикий взгляд остановился на моем лице. — Огонь тебе подчиняется. Он обязан к этому. Прикажи ему.

Девчонка пару раз моргнула и зажмурилась.

— Не так. — Снова привлекла внимание. — Прикажи. Прочувствуй свой приказ, свое желание исполнения своей воли и осознание его долга.

Она снова зажмурилась, но огонь начал утихать. Скоро от моих ладоней жара было больше, чем от нее. Скоро девочка заплакала и, вырвавшись из моих рук, метнулась к торговцу. Я повернулась к мужику, напугавшему ее. Как оказалось, городские мужики, хоть и побаивались визов, а детей любили больше: мужика держали трое и еще один предупредительно покачивал дубиной.

— Это что было? — Недобро щурясь спросила я.

— Да она не против была! — Тут же попытался скинуть ответственность виновник.

— Не против чего? — Подозрительно уточнила я.

— Ну… — он замялся, — хы-хы. Развлечься.

— Она — ребенок не развитый. — Утвердительно сообщила я, что было чистой правдой: у нее даже грудь едва показалась, под одеждой едва различимые бугорки и то потому, что она носила мужскую рубаху.

— А ты ее снасильничать?! — Выкрикнули из толпы.

Я подошла к нему поближе, почти вплотную, вглядываясь в его лицо. Он боялся, очень сильно. Но не стыдился и не понимал, почему толпа негодует. Тогда я вызвала огонь к ладони. Мужик стал дергаться и пытаться сбежать.

— Стоять. — Твердо приказала я и он послушался.

Меня на Земле так не слушались, но было, видимо, что-то эдакое в моем тоне, что он не посмел противоборствовать.

— Ты провинился. И все должны знать, что ты до детей охоч. — Тем же тоном сообщила я.

Ропщущая толпа притихла, а я приложила к его щеке горящую руку. Я не собиралась жечь его до кости и оставила лишь ожог — след от моей пятерни, но мужику и того хватило, так громко он завопил.

— Вали. — Отняв руку от его лица я отвернулась.

Девочка пряталась на груди торговца, я побаивалась подходить. Толпа побаивалась меня и медленно отступала. Торговец во все глаза на меня смотрел, как и Мьяла.

— Не люблю тех, кто издевается над детьми. — Как-то неловко начала оправдываться я.

Это чистая правда и дело не в том, что надо мной издевались. Нет, меня любили и очень сильно, всячески это показывая. И именно этот факт подчеркивал контраст между мной и другими детьми, которым повезло меньше. Раньше мне удавалось затыкать мое болезненное чувство справедливости подальше, понимая, что меня это ни к чему хорошему не приведет, а вот сегодня не получилось. Эта девочка ведь не первая — точно знаю. Впервые так нагло в толпе не действуют.

— Торговли сегодня не будет? — Грустно оглядывая богатство спросила я.

— Для всех нет, но тебе продам что хочешь. — Дрожащим голосом ответил торговец.

— А если я все хочу? — Еще более грустно спросила я, прекрасно понимая, что того, что у меня с собой не хватит для покупки всего.

— Тогда все продам. — Твердо сказал торговец. — Веди, куда везти.

Он отпустил девочку, которая мелко дрожала и принялся упаковывать товар обратно.

— Иди сюда. — Позвала я и девчонка быстро перебежала ко мне из-за прилавка. — Я — Литта, это моя подруга Мьяла.

— Кьюма. — Дрожащим голосом представилась она, не поднимая глаз.

— Тебе нужна практика, иначе может что-то страшное случиться. — Сказала я, наблюдая, как торговец складывает покупки в телегу, которая оказалась сразу за прилавком.