Заменитель секса худо-бедно, но все-таки действовал. Однако она сомневалась, что сегодня ночью будет думать о конфетах.

— Роза? — недоуменно переспросил Джо.

— Я обещала ей.

— Насчет меня? — Джо провел рукой по волосам и взъерошил их, приведя в привлекательный беспорядок. — Не понимаю.

— Не именно насчет тебя. Обещание распространяется на всех мужчин. — Франческа говорила, избегая его взгляда. Боже, мужчины такие ужасные создания! — Мы с Розой поклялись изменить наши жизни. Я должна была снять квартиру, найти хорошую работу, продержаться на ней по меньшей мере год и…

Она запнулась. И что? Побольше сладкого и поменьше Джо. Вот что! Он ждал. Франческа возвела глаза к потолку.

— И отказаться от мужчин.

Прошло немало времени, прежде чем он произнес всего одно слово:

— Черт!

Затем засунул руки в карманы и ссутулился. Пояс джинсов опустился под тяжестью его рук, приоткрывая полоску плоского живота. Его кожа была гладкой и загорелой. Франческе до дрожи в пальцах захотелось прикоснуться к ней. Джо проследил за ее взглядом и усмехнулся.

Черт побери! Этот мужчина был невыносимо самоуверен. И… и смотрел на нее как на самое смешное существо, встреченное им в жизни.

— А ты не могла бы отказаться вместо этого от конфет? — иронично осведомился он, явно дразня ее. — У тебя налицо все признаки пристрастия к сладкому. Дрожащие руки, потеющее лицо, нервное моргание.

Франческа не собиралась рассказывать ему о роли сладкого в ее соглашении с Розой. Тогда он точно надорвет живот от смеха.

Она фыркнула.

— Ну да, ведь ты же у нас эксперт!

Джо приблизился к ней и положил пальцы на ее живот там, где виднелась обнаженная кожа.

— Значит, здесь — путь к твоему сердцу?

— Неверное наблюдение.

Она вздрогнула, когда Джо наклонился к ее уху, шепча низким голосом:

— Ты бы предпочла, чтобы я тронул твое сердце?

— Это не то, что я….

— Тогда, может… — он пощекотал ее щеку своим дыханием, потом губами дотронулся до впадинки на шее, — здесь?

— Н-нет… — Франческа не могла собрать разбегающиеся мысли. — И не здесь… О боже! Пожалуйста, перестань трогать меня. Везде!

Джо тотчас убрал руки, и она смогла перевести дыхание. Но какая разница, дышит она или нет, если у нее не будет Джо?

— Значит, все, что мне можно делать, это предлагать тебе шоколад? — спросил он с любопытством.

Франческа быстро кивнула.

— Теперь правильно.

— Это дорогое удовольствие… и не настолько приятное, как целовать тебя.

— Мы можем стать друзьями.

— Друзьями? Ты готова дружить со мной, потому что я умею готовить сладости? А разговоры, что не любишь конфеты и тому подобное, просто прикрытие для твоего тайного мотива?

Джо начал мыть оставшиеся фрукты быстро и проворно. Он слегка толкнул Франческу, когда вытаскивал одну из мисок, чтобы выложить в нее яйца.

Молодая женщина оперлась о край раковины, сожалея, что у нее нет хотя бы табуретки. Будет некрасиво, если она, как желе, осядет на пол. А это вполне может произойти, когда находишься с таким мужчиной, как Джо, в столь тесном помещении…

— Как ты стал поваром? — спросила Франческа, когда молчание слишком затянулось.

Разговор был единственным спасением. Они могли притвориться, что не хотят целоваться.

— Я начинал не с этого, но этим кончил. Джо разбил яйца в миску. Шесть штук. Больше, чем она обычно съедала за месяц.

— А с чего ты начинал?

— С чего угодно, только не с повара. Мне исполнилось восемнадцать, и ношение фартука не входило в мои планы. Я не считал это мужским занятием. Но меня мало привлекала и учеба в университете, поэтому я завербовался в армию, не проучившись и семестра. Служба там должна была помочь мне преодолеть странную тягу к сахарной пудре.

Молодая женщина невольно рассмеялась над образным выражением.

— По всей вероятности, это не сработало. — Он даже не представлял, насколько очаровательно выглядит в фартуке! — Но ты как-то упомянул, что научился готовить еще будучи подростком. Как это произошло?

— Все начиналось с наказания. Малейшая провинность влекла за собой отработку в кухне.

— Чья была идея?

— Моей приемной матери. Она была замужем за военным. У нее было пятеро своих детей. Как только старший пошел в колледж, она взяла приемного, меня. Говорила, что не хочет скучать на старости лет… Не совсем типичный подход к жизни.

— На мой взгляд, так она просто замечательная.

Джо кивнул.

— Была.

— Была? — переспросила Франческа.

Джо стоял в профиль, но она уловила, насколько свежо еще его горе. Это чувствовалось по голосу, по вздрогнувшим ресницам, по пальцам, беспокойно теребящим взбивалку.

— Мне очень жаль, — произнесла она тихо.

Он перестал взбивать яйца, но не посмотрел на нее.

— Не так давно она скончалась.

Что-то в его тоне заставило Франческу отвернуться и спросить:

— А твои настоящие родители…

— Их тоже нет. — Джо чеканил слова. — Они умерли очень давно.

— Понятно…

Он снова принялся взбивать яйца.

— В том, что я научился и полюбил готовить, целиком «повинна» моя приемная мать. Я здорово доставал ее, когда переехал к ней жить. Мне исполнилось почти пятнадцать. К этому времени я поменял несколько приемных семей, но каждый раз меня возвращали обратно, потому что считали неуправляемым. Моей целью было уйти и из этой семьи, как только я заимею водительские права и получу право легально покинуть школу. И я не собирался подчиняться строгим домашним правилам, которые установила отягощенная множеством забот хозяйка дома. — Джо невесело засмеялся.

— Знакомая ситуация, — задумчиво произнесла Франческа.

— Готов поспорить, ты тоже была не подарок. — Джо взглянул на молодую женщину с усмешкой. — И все еще продолжаешь оставаться такой же.

Она заморгала, удивленная реакцией своего тела. Ее соски напряглись, предвкушая, как он к ним прикоснется.

— Возвращайся к истории своей жизни, — попросила она.

— Слушаюсь. — Джо покрутил в пальцах красный перец и передал ей. — Хочешь помочь нарезать его? В столовом наборе должен быть нож. Его, конечно, не сравнить с моими немецкими, но сойдет и такой.

Она сполоснула нож, обтерев его бумажной салфеткой, пока Джо снова ворчал из-за того, что они забыли купить полотенца.

— Итак, ты рассказывал, что был приговорен отбывать наказания в кухне.

— Я нарушал правила с первого дня своего приезда. Наша мама готовила еду для семи человек, и ей всегда требовалась помощь в кухне. Я начинал с чистки картофеля. — Джо поднял взбивалку, с которой стекала желтая пена. — Но отработка наказания в кухне не была простой расплатой за провинность и имела скрытую подоплеку. Эти часы совместной работы давали матери возможность поближе узнать приемного сына.

Пряный запах перца ударил Франческе в нос. Она поморщилась.

— Ты попался на эту удочку? Душещипательные разговоры и лущение фасоли?

— О, я сопротивлялся всеми силами, иногда просто удирая и прячась. И снова попадал в кухню…

— И тебе понравилось там.

— Да. Это был один из первых контактов с такой стороной домашней жизни. Орет телевизор, дети возятся в другой комнате, на плите кипят кастрюли, мать ходит по кухне, мешает суп и все время расспрашивает о чем-то.

— У меня были похожие времена.

Жизнь в доме Дзеви вращалась не только вокруг родительских ссор. Было много и хорошего: семейные пикники, шутки за ужином, веселые игры около камина.

— Твоя мама хорошо готовила?

— Не то слово. — Джо включил плиту. Из четырех конфорок работала только одна. — Через пару месяцев она заинтересовала меня рецептами разных блюд. Когда я выкрал бутылку спиртного из бара отца, она заставила меня прочитать книгу о дубовых бочонках и ферментации винограда. Потом мы даже дегустировали вино. — Его голос был наполнен нежностью. — Тогда мама сказала, что у меня хороший нос и чувствительное нёбо, хотя вино было ужасным. — Он пожал плечами. — Но ее слов оказалось достаточно, чтобы я преисполнился гордости. — Комок подступил к горлу Франчески. — Ты кончила нарезать? Теперь можешь приступить к луку.