Отпустив флаг-офицера, Нагумо порылся в нотах и, отбросив крышку рояля, сел за инструмент. Из-под его утративших былую гибкость пальцев полились звуки бетховенского «Эгмонта». Сначала были сбои. Нагумо недовольно морщился и встряхивал головой, а затем постепенно разыгрался. Он любил думать под Бетховена и Баха. Вот и сейчас он думал о том, что, пожалуй, Исороку Ямамото преувеличил опасность затяжной войны с Америкой. Штаты не скоро оправятся от учиненного им разгрома. Сейчас, когда добрая половина кораблей их Тихоокеанского флота зарылась в ил на дне бухты Пёрл-Харбор, перед Японией открываются великолепные военные перспективы. Он одним ударом обеспечил империи господство на Тихом океане.

Затем мысли вернулись к поздравлению императора.

Интересно, чем отметят его за беспрецедентный рейд на Гавайи? Из высших японских орденов у него не было только ордена Хризантемы, но им награждались лишь члены императорской династии и коронованные особы. Может, ему дадут очередной чин и сделают членом императорского совета — Гэнро?

— Мало вероятно! — сказал он вслух и, захлопнул крышку рояля.

— Постройте личный состав «Акаги» на летной палубе, — распорядился он по телефону. Ему захотелось поздравить участников рейда.

Когда Нагумо Тюити, поздравив подчиненных с победой, покинул летную палубу, сопровождаемый дружными возгласами «банзай», мало кому удалось сохранить невозмутимость. Только у Моримото да еще у нескольких старослужащих пилотов на лицах было написано, что все произошло именно так, как и должно было произойти, и что они ничуть не сомневались в результатах рейда к Гавайям. Зато молодежь восторженно ликовала, не стесняясь высказанных чувств.

— Еще два-три таких рейда — и мы поставим англосаксов на колени! — ораторствовал в кругу приятелей лейтенант Микимота Комура, тот самый летчик, который потерпел аварию во время тренировок у Сиоку.

— Кто больше болтает, тот меньше делает, — заметил в его адрес Кэндзи Такаси. — Я знаю точно, что торпеды Комура прошли вчера мимо цели.

— Бывает, что и не повезет, — возразил Ясудзиро и, посмотрев на семейство пролетевших фрегатов, вздохнул: — Жаль, дорогой Кэндзи, что мы поспешили осушить ту бутылку «Белого журавля». Как бы она была сейчас уместна…

Выручил всемогущий волшебник Моримото, с таинственным видом пригласивший приятелей в свою каюту. Там они выпили за победу и покровительство бога Хатимана целую бутылку французского коньяка, добытую из погребка вице-адмирала Нагумо. Непьющий адмирал хранил запасы спиртного на случай приема высоких гостей. Стюард командующего, пройдоха с невинными глазами, сделал на бутылке запретного зелья неплохой бизнес.

— Потери авианосной авиации в этом рейде составили всего лишь двадцать девять экипажей — жалкая цена за американский флот. — Моримото, разогретый коньяком, сбросил самурайскую маску невозмутимой отрешенности и говорил с воодушевлением. — Наши потери над Гавайями в десять раз меньше, чем у острова Сиоку. Значит, жертвы, принесенные там, оказались не напрасными, как это думали некоторые… Вы помните, Ясудзиро-сан, мои слова, что Сиоку будет ситом, в котором отсеются все лишние?

— О да, сэнсей, — поклонился Ясудзиро, — вы были правы.

В это время на Гавайях, над которыми пронесся сокрушительный тайфун японского налета, Чарлз Мэллори и Роберт Харрис испивали до дна горечь поражения.

— Эти желтолицые нам так начистили морду, что лучше не сделал бы Джо Луис[27] начинающему боксеру, — ворчал Боб, лежа на жестких нарах бомбоубежища. Вот уже второй день оно служило жильем для летчиков 332-й эскадрильи. «Погорельцы» перенесли сюда спасенные вещи и даже чудом уцелевший радиоприемник.

Чарлз, еще не пришедший в себя после выпивки с экипажем спасенной им «крепости», молча крутил ручку настройки приемника. Сквозь звуки блюза вдруг прорвался голос популярного обозревателя Фуллера, комментирующего итоги японского нападения на Гавайи:

— Пёрл-Харбор произвел удручающее впечатление на все слои населения США. Американцы, подобно Адаму и Ёве, обнаружили, что они голые…

Чарлз, не заметив подошедшего сзади капеллана, который хотел послушать Фуллера, — выругался и выключил приемник.

— Что мы будем делать, если японцы повторят нападение?

— Отсидимся в убежище, — ядовито ответил Роберт. — А на двух оставшихся «лайтнингах» слетают Пол и Адамс.

— А что, если они высадят десант на Оаху? — продолжал приставать ко всем Чарлз.

— Сохрани нас от этого всевышний, — произнес капеллан, подняв глаза к потолку убежища.

— Тогда они возьмут нас голыми руками, — подал голос Роберт.

Все замолчали.

— Война только начинается, — заговорил капеллан. — Не забывайте, что у Америки еще много кораблей в Атлантике. Да и Британия, наша союзница, имеет сильный флот в Сингапуре. Президент Рузвельт не оставит Гавайи в беде.

— Спасибо, святой отец, за утешение, — сказал кто-то из темного угла. — Правда, было бы лучше, если бы мы их сюда не допустили. Как все могло так получиться? Как?

Вопрос повис в воздухе.

Пёрл-Харбор был только началом серии нокаутирующих ударов, нанесенных флотом Японии по флотам англо-американских союзников. Вечером 10 декабря 1941 года «Акаги» и другие корабли ударного авианосного соединения раскрасились цветными флагами. На стеньге флагманского корабля снова был поднят флаг с броненосца «Микаса». Было получено радостное известие о новей победе японского оружия в западной части Тихого океана. И хотя Ясудзиро не принимал участия в той битве, он хорошо знал соотношение сил, место действия и даже многих участников события и достаточно зримо мог представить себе случившееся за много тысяч миль от Гавайских островов.

Укрепляя свое могущество на Дальнем Востоке, британское адмиралтейство направило в тихоокеанские воды два грозных дредноута. Это были линейный корабль «Принс оф Уэллс» и тяжелый крейсер «Рипалс», почти не уступающий линкорам по огневой мощности и броневой защите. 2 декабря 1941 года они прибыли в Сингапур, где их ожидала торжественная встреча.

Командующий военно-морскими силами Великобритании на Тихом океане вице-адмирал сэр Томас Филиппс в этот день изменил своим правилам. От его чопорности не осталось и следа. Он сверкал улыбками, орденами и золотым шитьем белого парадного мундира. Отличное настроение шефа передалось окружавшей его свите. Прибытие двух мощных единиц было великолепным подарком Тихоокеанскому флоту перед лицом грозной опасности, надвигающейся с Японских островов.

Первым в базу величественно вошел «Принс оф Уэллс». На стройной мачте линкора реял британский флаг. Спущенный на воду в 1940 году, линкор имел скорость хода более 30 узлов, что намного превышало скорость самых современных японских линкоров «Конго» и «Киросима». Из тяжелых башен «Принс оф Уэллс» устрашающе выглядывали длинные стволы 14-дюймовых орудий. Стальная громадина корабля, окрашенного в серо-зеленый цвет, казалась непотопляемым утесом, закованным в 300-мм броню.

В кильватере за «Принс оф Уэллс» шел грозный «Рипалс». По своим размерам он уступал линкору, но во время его модернизации в 1936 году он был вооружен шестью еще более мощными, чем у «Принс оф Уэллс», орудиями, имеющими калибр 15 дюймов. Кроме того, на «Рипалс» для отражения налетов авиации были установлены тяжелые зенитные артиллерийские установки, которых не имели многие, другие корабли.

Когда бронированные гиганты вышли на рейд, их мачты раскрасились разноцветными сигнальными флагами. Приспустились и снова затрепетали под свежим бризом высоко на стеньгах британские флаги. Оглушительно громыхнули залпы артиллерийского салюта. Блеснула медь духовых оркестров и выплеснула звуки британского гимна. Недвижно замерли шеренги моряков и солдат сингапурского гарнизона, вытянувшиеся в торжественном строю.