Сначала они сбрасывали торпеды с больших высот, а затем подошла группа торпедоносцев на высоте 50 метров. Еще два экипажа из числа топмачтовиков нырнули на дно Южно-Китайского моря, напоровшись на сплошной шквал огневой завесы линкора. Однако это не остановило остальных. Все чаще и чаще глухие удары торпед содрогали могучий корпус линкора от киля до клотика. Тысячи тонн воды, проникшей в корабль, ухудшили его остойчивость. Многие зенитные установки были подавлены, и огонь стал ослабевать. Новая волна японских самолетов отбомбилась по «Принс оф Уэллс» как по учебному полигону. Десятки тяжелых бомб, взорвавшихся внутри корабля, ускорили его агонию.

«Рипалс» затонул раньше своего флагмана. Получив попадание торпед в оба борта, крейсер принял много воды и стал крениться. Затем у него отказало рулевое управление. Словно обезумевший слон, «Рипалс» начал циркулировать по замкнутому кругу, грозя протаранить корабли- охранения, которые шарахнулись от него во все стороны. Громкоговорители «Рипалса», заглушив шум японских самолетов, разнесли приказ командира: «Покинуть корабль!»

Японцы, израсходовав весь боеприпас, продолжали кружиться над тонущими кораблями.

Носовая часть «Рипалса» зарылась в воду… Корма, приподнявшись, обнажила гребные винты, которые, не встречая сопротивления воды, бешено вращались в воздухе, словно пропеллеры самолета. Матросы, покидая крейсер, прыгали в воду с бортов и надстроек. Несколько спущенных шлюпок быстро заполнились спасающимися от гибели людьми. К месту катастрофы линкора и крейсера на полных парах примчались эсминцы и начали оказывать помощь терпящим бедствие. В реве моторов глохли крики о помощи раненых и утопающих. Никто ничем не мог помочь последним матросам, покидающим «Рипалс»: обезумевшие от страха, они прыгали с кормы и попадали под вращающиеся гребные винты, ставшие гигантской мясорубкой.

Адмирал Филиппс приказал эсминцам взять «Принс оф Уэллс» на буксир, чтобы отвести в Сингапур. Но избитый и продырявленный линкор, несколько часов назад представлявший собой чудо военно-морской техники, вскоре накренился и опрокинулся, обнаружив огромное ржавое днище, покрытое водорослями и ракушками.

Люди, успевшие выброситься за борт, спешили отплыть подальше от гибнущего корабля, чтобы не быть затянутыми в воронку водоворота, которая останется после его погружения. Кормовая часть «Принца» погрузилась быстрее, нос же медленно приподнялся над водой, замер на несколько секунд, а затем навеки исчез в морской пучине.

Матросы плавали тут и там в ожидании, когда придет помощь с эсминцев, и с ужасом думали о кровожадных акулах, кишащих в этих водах. Японские самолеты, убедившись в гибели двух лучших кораблей британского королевского флота, ушли к берегам Индокитая, и теперь следовало ждать атак акул.

Но, напуганные взрывами и грохотом канонады, акулы тоже разбежались из района сражения. Эсминцы сбавили скорость и медленно кружили, подбирая чудом спасенных, рассеянных на большом участке водного пространства.

Большинство людей из команды «Принс оф Уэллс» и «Рипалса» были подобраны из воды еще до того времени, когда среди волн появились плавники акул, забывших свой недавний испуг и привлеченных запахом человеческой крови. Кое-кто из них успел поживиться добычей. Спасательные шлюпки подобрали немало трупов с начисто отъеденными ногами.

Несмотря на быструю помощь эсминцев, почти 600 человек нашли свою могилу в теплых водах Южно-Китайского моря. Среди погибших оказался и вице-адмирал сэр Томас Филиппс — командующий королевскими военно-морскими силами Великобритании на Тихом океане.

Нанеся два сокрушительных удара по флотам союзников на Гавайях и в Южно-Китайском море, Япония лишила их преимущества в крупных надводных кораблях и развязала себе руки для проведения новых наступательных операций в бассейне Тихого океана.

Япония ликовала. С гибелью «Принс оф Уэллс» и «Рипалса», последовавшей за разгромом американского флота в Пёрл-Харборе, даже самые пессимистично настроенные японцы поверили в возможность победного для них исхода войны.

После удара по Пёрл-Харбору японское авианосное соединение разделилось. Авианосцы «Хирю» и «Сорю» направились в сопровождении крейсеров «Тонэ» и «Тикума» к атоллу Уэйк, где высаживались японские десанты на затерявшийся в океане клочок суши, принадлежавший США. Этот островок менаду Японией и Гавайями теперь приобрел стратегическое значение.

Авианосцы, «Сёкаку» и «Дзуйкаку» умчались в Курэ, домой, в метрополию. Им завидовали все, кто знал их маршрут.

Сам адмирал Нагумо с остатками флота двинулся к островам Трук. Когда на юго-западе из голубого марена поднялись гористые острова, приютившие одну из мощнейших военно-морских баз Японии, все почувствовали себя как дома. Это были хорошо знакомые, обжитые места. Каролины торжественно встречали, победителей, В честь прибывшей эскадры вице-адмирала Нагумо загрохотали салюты из пушек боевых кораблей и с батарей береговой обороны. Экипажам, вернувшимся из похода, был предоставлен отдых.

Ясудзиро и его штурман Судзуки сошли на берег в числе первых. Они провели в море двадцать дней. Немного странно было чувствовать под ногами твердую землю. Они шли у кромки прибоя морской походкой, слегка покачиваясь и широко ставя ноги. Им некуда было спешить. Они любовались цветами и вечнозелеными деревьями, росшими вдоль берега. Пляж пестрел зонтиками и разноцветными резиновыми шапочками купающихся. Не верилось, что где-то шла война и что совсем недавно они нажимали на гашетки управления огнем, убивали и сами могли быть убитыми. И тем ощутимее и радостнее воспринимались теперь свобода, безделье. Они могли лежать целыми днями на песке, дремать в тени кокосовых пальм или плескаться в теплых, волнах прибоя.

Но долго нежиться на трукском пляже им не пришлось. Перед самым Новым годом всех моряков вернули на корабли. Под звуки традиционного марша авианосцы вышли в океан. Там за четкой чертой горизонта их ждали новые битвы и походы.

— Помоги нам бог Хатиман! — прошептал Ясудзиро, когда от Трука остался только конус потухшего вулкана, возвышающегося над океаном.

Теперь корабли держали курс к островам Малайского архипелага, где японские армия и флот сражались с союзными англо-голландскими войсками. В Паллау они вновь встретились с «Сорю» и «Хирю», прибывшими на рандеву из Японии.

Удвоив ударную мощь, эскадра избрала для базирования залив Старинг на острове Целебес. Оттуда Ясудзиро пришлось сделать несколько боевых вылетов с бомбовой подвеской. Он летал на поддержку десантов, высадившихся у Манадо и Макассара.

— Знаешь, Кэндзи, — жаловался Ясудзиро, — эти боевые вылеты больше похожи на увеселительные прогулки над голубыми бухтами и изумрудными джунглями. Попробуй соверши здесь подвиг!

— Не говори, Тора! Готовишься к вылету, волнуешься, концентрируешь всю свою воинскую доблесть, А вместо противника встречаешь каких-то трусливых зайцев, которые разбегаются и прячутся в джунглях при одном звуке наших моторов.

Но вскоре Кэндзи услыхал от Ясудзиро другое:

— Мой штурман Судзуки ухитрился подловить чью-то пулю в левое бедро. Пока я довез его до «Акаги», он чуть не истек кровью. Сейчас в госпитале лежит в тяжелом состоянии.

— Ну и как ты обходишься без штурмана? — поинтересовался Кэндзи.

— Два дня уже не летаю. Обещают дать в экипаж мичмана Нагосава. Знаешь его? Такой жирный. У него есть меткая кличка — Фугу. Он очень походит на эту крупную ленивую рыбу с ядовитыми потрохами.

— Ясудзиро, могу выразить тебе свое соболезнование. Я наслышан об этом навигаторе, с ним не хочет летать ни один, летчик.

— А что делать?

— Забери у кого-нибудь из своих летчиков штурмана, а ему отдай Фугу.

— Как-то некрасиво так делать. И не хочется разбивать слетанные экипажи. А этот тип у меня долго не задержится. Как только Судзуки поправится, так и прогоню его из отряда.