Когда Майрико собирала настойку и бинты, то случайно наткнулась в ворохе сена на какой-то помятый изодранный листок. Ничего особенного, если бы не одно "но". Почерк и на этом листке старого-престарого пергамента тоже совершенно точно принадлежал Уильяму. Сложив листок и засунув за пазуху, Майрико дала себе обещание прочитать, как только будет время.

Постучав в дверь избы, некромантка громко сказала.

‒ Если через десять минут мальчишка не будет собранный стоять на крыльце, я уезжаю. ‒ и, прислонившись к стене, приготовилась ждать, чувствуя тупую ноющую боль в ране.

Тео вышел из избы, торопливо одеваясь. Вопросительно взглянул на ратоборку, словно спрашивая ‒ отогнала ли стаю? И что дальше? Обещала же объяснить, почему им не приходило писем, и вообще ‒ почему не было приказа присоединиться к Велимирке, и оттуда не было помощи.

‒ Он одевается. Что с волками и всем остальным? ‒ Тео сдвинул брови.

‒ Стаю перебила не всю, но к вам она не сунется. Сейчас еду в Цитадель и там узнаю почему ответа не было, а затем пришлю голубя. ‒ ответила некромантка устало вздохнув. ‒ Я пошла лошадь седлать, чтоб, когда я выйду, все было готово.

‒ Понял.

Тео прикусил губу.

‒ Минуту.

И молча ушёл в дом.

И, спустившись с крыльца, женщина вернулась обратно к своей лошади, вспоминая о волке, на которого уже не оставалось сил. Подойдя к умертвию и положив ладонь тому на морду, Майрико забрала ту силу, что заставляла умертвие жить. Волк тут же опал безжизненной тушей на сено, вывалив язык из пасти. Наконец, она надела на своего жеребца седло и уздечку и вывела того на улицу.

К тому моменту, как Майрико вышла на улицу со своим жеребцом, недовольно похрапывающим из-за близости мертвечины, Рейн уже стоял одетый-обутый и с лёгким рюкзачком за спиной. Хотя ведь некромантка говорила, что все вещи отберут. Но, скорее всего, там была просто какая-то еда.

Рядом плакала мать. Тео же был спокоен. Завидев Майрико, он опустился перед сыном на одно колено и положил руку ему на плечо.

‒ Я горжусь тобой.

Рейн был как никогда серьёзен. И не плакал тоже. Улыбнулся отцу (на щеке забавно-умилительно проявилась ямочка) и кивнул.

‒ И будешь гордиться, пап.

‒ Ну иди. Иди.

Мальчишка порывисто обнял сначала отца, потом развернулся к матери. Та запечатлела на его лбу благословенный поцелуй. Стёрла слёзы, не выдержала, уткнулась мужу в плечо. А Рейн спокойно подошёл к Майрико и задрал голову.

‒ Я готов.

Женщина усмехнулась, глядя на серьезного мальчишку и поморщившись от боли в боку, все же подсадила того, помогая усесться в седло.

‒ Письмо из Цитадели я отправлю, грамоту вашу тоже, сейчас времени нет на это. Мира вам. — и, сказав обычную фразу вежливости, некромантка и сама забралась на лошадь, трогая поводья. ‒ Ах да, в сарае волк, мертвый, прикопайте его.

И легонько стукнув по бокам жеребца, темноволосая направила его к воротам, одновременно свыкаясь с тем, что теперь не одна на лошади.

‒ Рейн. Меня слушаться, как отца родного, если охота до Цитадели живым добраться. ‒ не выражающим никаких эмоций голосом втолковывала Майрико. ‒ Ездить по лесу ночью ‒ не шутки, я не всесильна, не защищу тебя, коль нарвешься.

‒ Ещё ведь не ночь, ‒ заметил мальчишка, ‒ Раннее утро.

Но спорить и пререкаться больше не стал. И вообще он больше не стал ничего говорить, просто молча держался за плечи Майрико, задерживая дыхание, когда лошадь перескакивала через ветви и ямы. Дорога в целом прошла хорошо, спокойно. Пару раз они делали привалы. Рейн молчал.

До Цитадели было несколько дней пути, которые прошли вполне мирно, разговаривала с ребёнком женщина мало, она никогда не отличалась особой болтливостью, поэтому потребности в беседах не испытывала. Как ни странно, за время путешествия им не попался ни один оборотень, вампир или просто упырь, хотя и Майрико каждый раз чертила обережный круг и замыкала его на крови, накладывая сильные чары, чтобы уберечь себя и Рейна.

На одном из привалов, некромантка вспомнила о записке, которую нашла не так давно и, вытянув ту из-за пазухи, пробежалась глазами по размытым и плохо читаемым буквам, одновременно нахмуриваясь.

Ошибиться было невозможно: почерк совпадал с почерком Уильяма, её прямого начальника. Вот только была записка истрёпана и измызгана, так что буквы едва разбирались.

"Выбрались… мы выбрались!!! Нас всего десять человек, но мы выбрались. Мне плевать, кто помогал…Я убью их. Я создам Цитадель и убью всех, кто причинил столько боли. Люди будут отдельной расой…Никто не должен знать, что мы созданы вампирами. Никто не должен знать, что нам помогли оборотни. Я убью каждого, кто посмеет вспоминать об этом…"

Странное содержание этой записки не давало покоя, вопросы так и роились в голове черноволосой. Что за "созданы вампирами"? Что в этой богом забытой деревне делал Глава? Что будет, если она потребует объяснений?

Слишком много вопросов. Майрико никогда не сомневалась в действиях Главы, да и как бы она посмела. Она ‒ обычный ратоборец, а Уильям ‒ глава Цитадели, её стержень, основа, самое непоколебимое, что есть в мире.

И, мотнув головой, женщина решила, что всё-таки спросит у мужчины что это, во всяком случае, попытается, но сомневаться в его действиях не будет, не доросла ещё.

‒ Что это? ‒ округлив и без того огромные глаза цвета пасмурного неба, произнесла Миднайт. Похоже, сюрпризы у Рафаэля еще не закончились. Казалось, что им нет конца и чего ждать от него ‒ неизвестно. ‒ Один из твоих экспериментов? Что ты собрался с ним делать?

‒ Её будущее, ‒ Рафаэль указал длинными пальцами на зал, в котором лежала мёртвая рысь. ‒ Я уже всё сделал. Ну, почти всё.

Усмехнувшись как-то безумно, Рафаэль наклонился поближе к Ли, блеснул глазами и проговорил:

‒ Я изменю этот мир, дорогая. Снова. Дубль два будет более удачным.

Дубль два? Был еще один эксперимент?!

Загадочное лицо Рафаэля и его наполеоновские планы по изменению будущего в комплекте с не менее таинственной запиской со стола заставили лаборантку тысячу раз подумать, прежде чем делать выводы о том, какой заведующий лабораторией на самом деле. И каким бы ангельским его лицо ни было, узнать, что же за ним скрыто.

Тем не менее, противиться воле своего Создателя Миднайт не могла. Пусть она разделяла не все его взгляды, однако, работы, статуса и, в конце концов, жизни, она лишаться не хотела.

Рафаэль отстранился и быстро вышел из зала, бросив на прощание:

‒ Осмотри подопытного. Сделай замеры, запиши в журнал. Потом займись рысью. Как закончишь ‒ можешь быть свободна.

И в следующий момент хлопнула входная дверь. Ли осталась одна.

‒ Будет сделано, Ваше Кровавейшество. ‒ буркнула про себя Ли, когда Рафаэль уже скрылся из виду, подходя к существу в контейнере и вглядываясь в содержимое. Дубль два, значит. Надо было сделать осмотр этого существа, произвести замеры, записать все в журнал и решить, что делать с мертвой рысью. В общем, дел на сегодня у Ли было много. К счастью, работать ей никто мешать уж точно не будет ‒ весь персонал она распустила, а Рафаэль, как обычно, занят своими делами, и в ближайшие несколько часов не появится в поле зрения.

‒ Из оборотня в человека. Да ты…либо гений, либо безумец. ‒ вампирша взглянула еще раз на существо, облепленное проводками и датчиками, а затем на стоящий внизу чан с клочьями шерсти.

‒ Хотя…одно другому не мешает. ‒ пожав плечами, Ли обвела взглядом фронт работы. Большая часть датчиков проводила замеры самостоятельно. Ли нужно было только внести данные в журнал и подвести итоги последних замеров. Работа была не столько сложной, сколько объемной. А некоторые детали и вовсе приходилось замерять вручную.

После часа кропотливой лаборантской работы девушка, наконец, зафиксировала в журнале все необходимые сведения и записала время осмотра и дату производимых измерений. Все по стандартному шаблону без отклонений. Легко и просто.