- Я думаю, она наконец-то приходит в себя, - нежный голос прорвался в мои сны.

Темнота исчезла, и я медленно открыла глаза. Я лежала в твёрдой, неудобной, больничной койке. Слева от меня пищал какой-то серьёзный аппарат в такт прыгающей зелёной линии на мониторе. Мой ритм сердца, предположила я. Я была укутана с головы до ног одеялами, а между моей спиной и кроватью я могла чувствовать несколько грелок. Я попробовала пошевелиться и поняла, что была закутана туже, чем мумия. Понадобилось несколько секунд, чтобы вытащить руки из кокона и сесть. Всё в комнате было белым - белые стены, белый пол, белый потолок, и даже одеяла, которые были нагромождены на меня, сияли белизной. Отсутствие цвета взволновало меня, и на одну секунду я испугалась, сбитая с толку, что нахожусь всё ещё в ловушке - в сугробах снега. Мой взгляд метнулся через остаток комнаты, но было не на что смотреть - не считая статуэтку. Фигура из камня стояла на длинном столе, как раз напротив моей кровати, так что она смотрела мне прямо в глаза. Эта была та же статуя Скади, которую я уже видела в лобби и наверху на территории ярмарки. Только в этот раз уголки губ северной богини зимы показывали вниз, как будто она была разочарована, что я пережила лавину и теперь лежала здесь в больничной палате, вместо того, чтобы находиться в холодном гробу из снега. Я натянула одеяло снова до подбородка и отвернулась. Раздались шаги, потом профессор Метис зашла в комнату. На её лбу образовались небольшие складки, а в её глазах читалась тревога. Профессор выглядела уставшей и изнурённой, как будто это она попала под лавину, а не я.

- Как ты себя чувствуешь Гвен? - спросила Метис тихо.

- Хорошо, ответила я. - Я чувствую себя хорошо.

Что было странно, это то, что я действительно хорошо себя чувствовала. Все синяки, царапины и болячки, которые я заработала во время лавины, исчезли. В самом деле, я чувствовала себя так, как будто могла тут же соскочить с койки и провести со спартанцами раунд тренировки с оружием - и выиграть. То, что не было на меня похоже.

- Конечно, ты чувствуешь себя хорошо, Гвендолин, - сказал Найкмедс презрительно, когда зашёл вслед за Метис в комнату. - В конце концов, Аврора провела почти один час, чтобы вылечить тебя.

Аврора? Мне понадобилась минута, чтобы понять, что он имел в виду профессора Метис. Аврора, значит, так её звали по имени. Красиво. Мне оно нравилось.

- Вы ... до меня дотрагивались? - спросила я её. - Когда вы меня лечили…

Если да, то это объясняло мои странные сны. Хотя я до сих пор не была уверена, откуда появились воспоминания о моей маме. Могли они принадлежать Метис? Она и моя мама были в молодости лучшими подругами, значит, у неё должно быть множество воспоминаний о моей маме. Но отрывки, которые я видела, происходили в ту ночь, в которую моя мама умерла. Наверняка Метис рассказала бы мне, если тогда была там. По какой причине она должна это хранить от меня в тайне? От попытки всё понять, мой мозг начал болеть.

Метис закачала головой.

- Я не знала, хотела ли ты этого, Гвен, из-за твоей психометрии. Поэтому я до тебя не дотрагивалась. Это сложнее, но я могу исцелять людей, если нахожусь просто с ними рядом. Это можно сравнить с тем, как будто я вдавливаю свою ауру в их, и переношу на них свою энергию, пока они снова не выздоравливают.

Её описание заставило меня подумать о Дафне и о её манере, как из её кончиков пальцев постоянно вылетали розовые искры. Валькирия объяснила мне, что цвет её магии был связан с её аурой и её личностью. Я спрашивала себя, разовьёт ли Дафна такую же способность исцелять как Метис, когда магия Валькирии, наконец, проснётся.

- Так что же случилось? - спросила я. - На горе…

- Что ты помнишь? - спросила Метис, и её голос звучал намного более нежно и дружелюбно, чем у Найкмедса.

Я стала вспоминать.

- Ну, подъёмник был сломан, и я поплелась по склону вниз к отелю пешком, когда услышала взрыв. Я посмотрела наверх, и там наверху везде было пламя. Потом, пару секунд спустя, началась лавина, и весь этот снег пришёл в движение и стал скатываться вниз, как раз на меня.

Я вздрогнула и обняла себя, как будто это как-то могло изгнать страшные образы из моей памяти. Мне не нужен будет мой дар цыганки, чтобы помнить лавину. Независимо от того, сколько плохого меня ещё ожидало, грохот снега я не забуду до конца своей жизни. Тень, которая поглотила всё остальное, и холодная, жестокая сила, которая пыталась утянуть меня вниз и похоронить навсегда. Я заметила, что Статуя Скади теперь улыбалась, как будто каменное изваяние могло слышать мои мысли. Жутко. Потом у меня появилась другая страшная мысль.

- Кто-то ещё пострадал? Из-за лавины…

- Нет, ответила Метис. - Все другие студенты были либо на ярмарке, либо в отеле. Ты была единственная, кто в это время шёл по склону.

Я облегчённо вздохнула. Никто больше не пострадал. Это было хорошо. Метис и Найкмедс переглянулись. Библиотекарь поднял чёрные брови, как будто задавал профессору молчаливый вопрос. Метис покачала почти незаметно головой и отклонила этим то, чего бы он ни спрашивал.

- Что? - спросила я. - Что случилось?

Они оба что-то от меня скрывали. У учителей и родителей появляется всегда это выражение вины на лице, когда они что-то утаивают.

Метис глубоко вздохнула.

- Ты права, Гвен. Я действительно не знаю, как это сказать, но есть некоторые ... доказательства, что лавина не была случайностью.

Я нахмурилась.

- О чём вы говорите? Конечно, я видела пламя и слышала взрыв или то, что бы это ни было, но этому должно быть объяснение, не так ли? Подъёмник загорелся или что-то подобное?

Найкмедс посмотрел на меня, и его глаза были такими суровыми и холодными, как лёд.

- О, объяснения есть, Гвендолин. А именно, что кто-то вызвал лавину - намеренно.

Несмотря на все безумие, что случилось в последние несколько дней, слова Найкмедса перехватили мне дыхание.

- Вы думаете, что это было ... это было умышленно? - спросила я, в то время как под ложечкой закололо от холодного ужаса. - Но почему?

Найкмедс смотрел на меня сверху вниз.

- Горы сами по себе не взрываются, Гвендолин. - После того, как мы надёжно принесли тебя в лазарет, я и Аякс забрались на гору. Там мы нашли следы от огня и многое другое, что указывает на то, что кто-то намеренно взорвал гору. И это вызвало лавину.

Жнец. Я просто знала, что это был таинственный жнец, который пытался убить меня. Сначала внедорожник перед домом моей бабушки, потом стрела в библиотеке, а теперь волк Фенрир и лавина. Жнец как-то увидел, что я ушла с ярмарки и была на пути по склону вниз. Я не знала, планировал ли он взрыв и лавину заранее, но ему подвернулся удобный случай убить меня и он ухватился за него. И у него это почти получилось. Если бы я не побежала в лесок или задержалась бы на одну-две секунды, если бы не привязала себя к дереву... Если, если, если. Если бы что-то пошло не так, эта лавина унесла бы меня с собой - навсегда. Ещё хуже было то, что в этот раз жнеца даже нисколько не интересовало то, кого он может ещё ранить. Если бы кто-то был ещё со мной на склоне, если бы Дафна и Карсон решили пообедать вместе со мной и Престоном… Мой желудок сжался, и мне стало плохо.

Дверь в лазарет распахнулась, и Дафна ворвалась в комнату. Вокруг неё кружились розовые искры, как тысяча крошечных светлячков.

- Мне очень жаль Аврора, - сказал тренер Аякс, просунув голову в комнату. - Я не мог её дольше удерживать.

- Гвен! - закричала Дафна, и подбежала ко мне.

Она просто оттолкнула Найкмедса с дороги, а её сила Валькирии позаботилась о том, что библиотекарь отшатнулся на несколько шагов назад. Он бросил на неё угрюмый взгляд и неодобрительно скривился. Дафна схватила меня за руку, и её беспокойство захлестнуло меня. Это было хорошее чувство - паника, страх, но в этом я видела внимание и заботу обо мне.