своё раздражение, и смотрю на Верку.

- Слышишь? - спрашиваю. Верка озорно дёргает

бровями и кивает. - И вот так уже тридцать минут.

- Хм, а Макс-то не промах, - усмехается она.

Я закатываю глаза. Вера скидывает сапоги и

проходит в кухню. Я - за ней.

- И что же ты чувствуешь? - спрашивает она и

усаживается за стол. Достаёт из кармана пачку сигарет

и протягивает мне. Молодец, не забыла.

- Меня немного подташнивает, - бубню я и закуриваю.

- Я серьёзно. Что ты ощущаешь? Отвращение? Злость?

- она делает паузу и характерно смотрит на меня. -

Ревность?

- Всё сразу.

- Сама виновата, - пожимает плечами Верка.

Стоны затихают. Я с облегчением вздыхаю, а Верка

насмешливо улыбается.

- Пойдём отсюда, - говорю.

- Но я же ещё не увиделась ни с Максом ни с

Лерой.

Я строю ей гримасу.

- Я сваливаю. Мне что-то, и правда, нехорошо.

- Да-да, тебя тошнит, я помню.

Я уже не слушаю. Кое-как натягиваю ботинки, куртку

и буквально вылетаю за дверь. Мне нужно срочно

покинуть этот дом. На улице меня рвёт. И это странно,

потому что я сегодня ничего не ела, кроме салата из

овощей утром. Меня качает из стороны в сторону,

тошнит, голова кружится. Чёрт, когда же всё стало так

отвратительно? И я сейчас не про своё состояние…

Сорок два

В день Святого Валентина все школьные коридоры

увешаны отвратительными розовыми сердечками, вырезанными

из картона. Все вокруг какие-то жутко жизнерадостные,

влюблённые. Это действует на нервы и вызывает отвра-

щение.

- Ну, сначала я встречусь с Андреем, а потом уже

с Марком, - щебечет Ира, болтая ногами. Она сидит

на парте и её ноги не достают до пола. - Ну а

вечером уже с Колей.

Меня едва ли не выворачивает наизнанку от

отвращения к ней.

- Как ты, интересно, собралась всё успеть? -

спрашивает Лера.

- Как-нибудь, - пожимает плечами Ира.

Вера ничего не говорит, а только кидает взгляд на

меня, и я понимаю: Ирка ей неприятна точно так же,

как и мне.

- А ты, Лер, что будешь делать? - спрашивает

Вера. - Ну, то есть, ВЫ с Максом.

Мне хочется ударить её, но я понимаю, что она

провоцирует меня специально, поэтому никак не реагирую.

Лерка расплывается в улыбке.

- Макс позвал в какое-то «особенно место».

- Ну надо же, у вас есть «особенное место», -

улыбается Ирка в ответ. И я знаю, что с завистью.

Такое количество связей, так или иначе, не делает её

счастливее.

- Ань, скажи же, они идеальная пара, - говорит

Верка и смотрит на меня. И я осознаю, что она

действительно так считает, спрашивает без издёвки.

У меня к горлу подкатывает ком тошноты и я,

с трудом сглатывая его, вздыхаю:

- Это точно.

Лерка улыбается.

Господи, как же я это всё ненавижу.

Сорок три

Моя мать вызывает у меня серьёзные подозрения.

Вот сейчас она уже второй час трётся около зеркала,

наводя марафет. Сначала двадцать минут жужжала феном,

делая укладку. У меня чуть уши не завяли. Вообще не

понимаю, зачем ей делать укладку. У неё такие красивые,

пышные волосы, что ей достаточно просто голову помыть

- и красота. Затем она двадцать минут делала макияж.

Моя мама невероятная красивая, а с этим лёгким

сияющим макияжем она напоминает мне нимфу. Ещё

час она копалась в ворохе одежды, выбирая наряд. Я

наблюдаю за ней молча, лишь иногда приподнимая

бровь, мол, какого чёрта. Но она упорно молчит,

игнорируя этот мой взгляд. Видимо, ждёт, когда я

всё-таки сама спрошу.

Когда стоит готовая, я восхищённо присвистываю и

спрашиваю:

- В честь чего марафет?

- Иду на свидание, - улыбается она.

Я удивлённо смотрю на неё.

- С кем это?

- С отцом Максима, Михаилом Игоревичем.

Я закашливаюсь и вылупаю шары на неё.

- С чего это?

- Ну, мы познакомились на родительском собрании,

разговорились, он оказался очень приятным мужчиной, и…

- Ты растаяла, - ехидно заключаю я и закатываю

глаза.

Мама тяжело вздыхает. Вот только не надо. Ничего

тут изображать страдалицу, третированную собственной

дочерью.

- А что тебя, собственно, не устраивает? - спрашивает

она, обувая длинные замшевые сапоги. - Он замечательный

мужчина, к тому же свободный. Вдовец. Я тоже

свободна, разведена.

Я злобно зыркаю на неё глазами.

- Эй, вообще-то, ты тоже вдова.

- Нет, милая. Я. Разведена. - Говорит она с нажимом

на последнее слово. Её тон не терпит никаких возражений,

и я тут же затыкаюсь.

- Так ты не ответила, - продолжает допытываться

она и надевает шубу.

- Просто… отец Макса…

- Вы же вроде друзья. Так что не так?

- Всё так, но… - а что «но»? Макс рушит мою

жизнь? Макс меня убивает? Макс игнорирует меня,

избегает, и никакие мы не друзья? Понятное дело, я

ей этого не скажу.

- Всё так. Я за тебя рада, поверь. Просто…

Видимо, ты уже выросла и пора бы мне тебе отпустить.

Мама улыбается.

- Я пошла. Веди себя хорошо.

- Ты тоже, - кричу я ей вслед, и дверь захлопывается.

Я остаюсь совершенно одна в пустой квартире с её

давящей тишиной. Пару секунд я стою неподвижно, а

потом влезаю в ботинки, натягиваю куртку и вылетаю

за дверь, громко шандарханув её за собой.

Сорок четыре

До дома Макса не больше пяти минут ходьбы.

Вообще-то я иду туда, твёрдо уверенная, что нам пора

бы уже поговорить, потому что не избегать же ему

меня до конца школы, так как я просто не выдержу

этой болезненности наших так называемых отношений.

Но, в то же время, душу мне греет осознание

того, что он наверняка ещё не вернулся домой со

свидания с Лерой, ведь на часах каких-то семь часов

вечера. А значит, праздно рассуждаю я, мне не придётся

говорить с ним об этом. Трусиха. Самая настоящая

трусиха.

Подъездная дверь открыта. Я поднимаюсь на третий

этаж и звоню в дверь. За ней тихо и никто не

открывает. Я облегчённо вздыхаю. Но тут эта самая

дверь распахивается, и я лицом к лицу встречаюсь с

Максом. Я не просто трусиха, а ещё и конченая

идиотка.

Макс приподнимает бровь, видимо ожидая объяснений.

- Почему ты дома? - выпаливаю я, потому что это

действительно волнует меня в данную минуту.

- А где я, по-твоему, должен быть? - спрашивает

он, разглядывая меня так, будто я экзотическое животное.

Меня бьёт нервная дрожь.

- На свидании с Лерой, - отвечаю я.

Он проходит в квартиру, давая понять, что я могу

зайти.

- Сорвалось, - поясняет он, нисколько не

раздосадованный.

- Очень жаль, - притворно сокрушаюсь я.

Он резко поворачивается ко мне, буквально

припечатывая меня пристальным взглядом к стене.

- Леонова, чего ты хочешь? - тихо спрашивает он.

- Ты рушишь мою жизнь, - выдыхаю я.

- А ты сводишь меня с ума, давай меняться, -

огрызается он.

Я с возмущением смотрю на него.

- Почему это?

- Ты знаешь, почему.

Здесь темно и тесно, а он стоит вплотную. Мне

жарко, но меня бьёт дрожь. Мои руки мелко дрожат,

дыхание прерывистое и тяжёлое.

- Не знаю…

Его губы стремительно накрывают мои и моё

нервное напряжение, достигшее пика, неожиданно уходит.

Я целовалась только один раз в своей жизни и тоже

с Максом, но это невозможно сравнивать. Это очень…

очень хорошо. И странно. Я обнимаю его руками за

шею и прижимаюсь сильнее. Моя куртка неожиданно

летит в сторону. А за ней и футболка. Но меня это

не волнует, именно сейчас, в этот момент мне кажется

это таким правильным и нужным, жизненно необходимым,