- Хорошо хоть градус не понижал, - одобряю я. Макс

скорчивает гримасу. - Что за повод?

- Да мы с друзьями решили собраться… а потом, в

общем, что-то пошло не так.

- Вечеринка превратилась в попойку, - подсказываю я.

- Нет. Потом я вспомнил о тебе.

Я приподнимаю бровь.

- И что же во мне не так?

Макс долго молчит, преспокойно попивая свой кофе,

и когда я уже думаю, что ответа не будет, он говорит:

- Ну, скажем так, ты всегда можешь быть моим

поводом напиться.

Я сухо улыбаюсь.

- Я буду считать это комплиментом.

Пятьдесят семь

На следующий день выпал снег. Конец апреля, а

всё вокруг замело, как в ноябре. Дети играют во дворе

в снежки, катаются на санках.

На часах девять утра, а Макс, бодрый и весёлый,

припёрся ко мне домой и притащил… велосипед.

- Твою мать, Макс, ты что, охренел? - спрашиваю

я, а он, как ни в чём не бывало, затаскивает

велосипед в коридор и говорит:

- Одевайся.

- Куда?

- Поедем кататься.

- На велосипеде? - Кивает. - В снег? - Опять кивает.

Я смотрю на него, как на полоумного.

- Макс, ты, может, головой ударился?

- Нет, - качает головой он, не обращая абсолютно

никакого внимания ни на мою язвительность, ни на

мой скептицизм.

- Я не поеду.

- Леонова, возражения не принимаются. Я что, зря

этот драндулет из гаража вытаскивал?

- Ты псих.

- Поторопись.

Может, я идиотка, но я покорно иду в комнату,

надеваю джинсы, свитер, выхожу в коридор, обуваю

ботинки и натягиваю куртку и шапку.

- Мне вот только одно не понятно, - говорю я,

пока он вытаскивает своего железного коня на лестничную

площадку. - Ты зачем его на второй этаж-то затащил?

- Боялся, что украдут, - пожимает плечами он и

вдруг отпускает велик по лестнице. Тот то ли скатывается

то ли съезжает по лестнице и с душещипательным

скрежетом падает на пол.

- Ну ты и придурок, - говорю.

- Да ладно, - беспечно пожимает плечами он. - Всего

три лестницы осталось.

- Ты точно придурок.

Тем же методом велосипед добирается до подъездной

двери. Макс вытаскивает свою махину на улицу, и мы

садимся на неё. Только сейчас я вспоминаю:

- Твою мать, Макс, а если тормоз откажет? Или

цепь замёрзнет?

- Нормально всё будет, у меня хороший велик, -

отмахивается он.

Мы, как два конченых идиота, едем неизвестно куда

на велосипеде по снегу и льду. Редки прохожие изумлённо

оборачиваются нам вслед, но мне плевать, мне жутко

нравится. Я никогда не каталась на велосипеде в снег.

Это удивительно весело. И странно. Как на санках в

июне.

Всё оказывается намного прозаичнее. У нас просто

лопаются шины. Мы встаём посреди какого-то лесного

просёлка рядом с заброшенной деревянной хижиной.

Куда этот маньяк меня привёз?

- И что теперь? - спрашиваю.

Он слезает с велосипеда и бодро отвечает:

- Будем прыгать с крыши.

У меня вырывается нервный смешок.

- Макс, ты идиот.

Но ему плевать на мои оскорбления, он залезает

на крышу деревянного дома и… прыгает в сугроб.

Ну не идиот ли?

Я подбегаю к нему.

- Ты живой там?

Он с трудом вылезает из снега и весело отвечает:

- Это действительно круто. Ты должна попробовать.

- Макс, я что-то не поняла, какого хрена происходит?

Он качает головой.

- Просто мы живём, как какие-то старики, недовольные

жизнью. Особенно ты. Пора бы уже встряхнуться. Давай,

не дрейфь, прыгни с крыши.

- То есть, если я прыгну с крыши, я резко помолодею

и буду довольна своей жизнью?

- Нет, - качает головой он и терпеливо, как маленькому

ребёнку, объясняет: - Ты просто прыгнешь с крыши.

Просто залезешь на неё по той трубе и прыгнешь.

Иначе будешь жалеть всю оставшуюся жизнь.

- Принимается.

Живём всё-таки один раз. Забираюсь на крышу и

подхожу к краю. Макс тоже залезает и встаёт рядом.

- Я не могу, - говорю.

- Высоты боишься?

- Да вроде не боюсь, просто… страшновато.

- Давай вместе.

Берёт меня за руку и начинает отсчитывать.

- Три, два… - я плотно закрываю глаза. - Один.

Мы прыгаем, и я падаю прямо на него.

- Глаза уже можно открыть, - чуть насмешливо

говорит Макс.

Я открываю глаза и смотрю на него сверху вниз.

- Какого чёрта? - это единственное, что я могу

сказать.

- Тебе понравилось?

- Самую малость.

Он прижимает меня за талию к себе и целует, я

охотно отвечаю. Резко перекатывается, и я оказываюсь

снизу, подмятой под него.

Затем резко отрывается от меня, встаёт и поднимает

меня. Всю малину испортил.

- Держу пари, ты никогда не играла в снежки, -

говорит он неожиданное. Я киваю.

- Пустая трата времени.

- Ты не права. Снежки - это весело.

- Закидывать противника снегом до смерти? Чёрта с

два.

- Не до смерти, а до победы.

- И как определяется победа? Пока один другого не

вырубит?

- Пока один не сдастся.

- Я сдаюсь заранее.

Но ему плевать на мой отказ, он отходит от меня

на несколько метров, и мне в плечо прилетает снежок.

- Так нечестно, я не была готова! - недовольно,

словно обиженный вредный ребёнок, кричу я.

Следующий достигает цели в виде моего живота.

- А теперь была? - насмешливо интересуется он.

Я тут же леплю снежок, который изначально

совершенно отказывается лепиться, я всё-таки в этом

новичок, и кидаю в Макса, попав прямо в голову.

Надо заметить, что обычно, когда я что-либо кидаю,

я всегда промазываю.

- Чёрт, - виновато бормочу я. Но ему хоть бы

хны. Он весело улыбается и говорит:

- Я знал, что ты втянешься.

И начинает обстрел снежками. Приходится включаться

в игру.

Через полчаса я, изрядно измотанная, устало кричу:

- Сдаюсь я, чёрт бы тебя побрал!

А вот Макс остался всё таким же бодрым. Подходит

ко мне и спрашивает:

- Понравилось?

- Самую малость. Пойдём, нам ещё до дома идти.

- Надо будет ещё в аптеку зайти.

- Зачем?

- За презервативами.

Я таращусь на него.

- На кой чёрт?

- Мало ли, пригодится.

Пригодились.

Пятьдесят восемь

Мы с Максом не выходим из дома уже четвёртый

день. Он сказал отцу, что едет со всем классом на

озеро. На несколько дней. Звонит ему каждый день и

рассказывает, что «здесь очень тепло и в палатке ему

живётся отлично». Честное слово, не знаю, как и почему,

но отец ему верит.

Мы с Максом мирно спим, когда раздаётся трель

домофона. Медленно и неохотно я просыпаюсь, с трудом

встаю с кровати и иду к двери.

- Кто? - спросонья хриплю я.

- Я, Энни.

Мама… Чёрт, мама! Все остатки сна разом пропадают.

Я в панике и… Отлично, я голая. Несусь, как ужаленная,

в комнату, натягиваю бельё и свою валяющуюся по всей

комнате одежду и ору, как чёртова идиотка:

- Макс, вставай!

Очаровательно, это помогает, и он сразу просыпается.

- Мама приехала!

В отличие от меня, Макс не паникует, он быстро

встаёт и подхватывает свою одежду.

- В шкаф, - говорю.

Он подчиняется, но, тем не менее, не упускает

возможности съязвить:

- Аня, шкаф - это так пошло.

- Пошути мне ещё, - я задвигаю дверь шкафа-купе

и бегу открывать маме дверь.

- Ну ты чего так долго не открываешь? - спрашивает

она, ставит свой чемодан на пол и обнимает меня. Я

изо всех сил стараюсь, чтобы она не заметила, что я

дышу, словно загнанный заяц.

- Прости, мам, в квартире был беспорядок, и я…

- Всё с тобой понятно.

Она снимает куртку, сапоги и идёт в душ.

Я облегчённо выдыхаю и тащу своё тело в комнату.