блондинки и одна восхитительная черноволосая девушка.

И я вовсе не уверена, что женская часть компании

друзей Макса - уродины или серые мыши. Я проигрываю

заранее, но одеться не так отвратно, как обычно, всё

равно стоит. Уродом я успею побыть и в обычное время.

Значит, будем эксплуатировать Веру. Хватит ей, в

конце концов, из-за Георгия убиваться. Пускай подруге

помогает.

Я не ошибалась. Подруги Макса - прекрасны, мои

подруги - не менее прекрасны. Вы не представляете,

как мне поначалу было неуютно. На самом деле, я

никогда не волновалась из-за своей внешности. Я

не считала себя красивой, но и меня не расстраивала,

не отвращала моя наружность. И вот он, переломный

момент. Красивый Макс, его красивые подруги, мои

красивые подруги и я… Первое, что я сделала, зайдя

в его небольшую уютненькую квартирку, это потянулась

за сигаретой. За что Вера тут же стукнула меня по

руке, мол, не здесь и не сейчас.

Потом стало лучше, освоилась. Друзья Макса

оказались очень интересными (кто бы сомневался). Лера

флиртует с парнями, Ира танцует и смеётся, а

Вера напивается. Страдалица. Я провожу вечер с

Максом. Вы бы знали, как мне нравится его компания.

Вроде бы всё более чем замечательно.

А потом звонит мама.

Тридцать один

Не помню, как дошла до дома. Было темно, в

глазах рябило и плыло, но я всё же здесь.

Мой отец умер два часа назад. Он врезался на

совей машине а автобус. Гололёд и темнота сделали

своё дело.

Он торопился к маме. Потому что она предложила

ему отметить новый год вместе. Впервые за долгое

время их совместный новый год. Который они так и

не отметили.

От всех этих мыслей мне хочется курить. Я тянусь

в карман за пачкой и закуриваю прямо в коридоре,

сидя на полу. Из комнаты выходит мама. Наверное, ей

стоит хорошенько отругать меня, в конце концов, я

курю, прямо при ней. Но она молча подходит ко мне,

садится рядом, берёт сигарету, затягивается и возвращает

её мне. Всё так же молча она обнимает меня и по-

глаживает по голове, пока я тихо плачу.

Тридцать два

Вера смотрит на меня сочувственно, но мне претит

её жалость. Люди так устроены. Они уверены, что

всегда нужно утешать того, кто потерял близкого

человека. А мне было просто необходимо одиночество,

покой. Чтобы никто меня не жалел, ни дома ни в

школе. Я хочу просто сидеть, молча, ни о чём не

думая.

- Как ты? - спрашивает Вера.

- А ты? - спрашиваю, в надежде перевести тему.

- Я?

- Тебя вроде бросил парень.

- Чёрт с ним, - пожимает плечами она.

Я понимаю, что она не отстанет и совершаю

одну из самых ужасных ошибок в своей жизни:

- А ты знаешь, что он раньше встречался с

Лерой?

Брови Веры изумлённо взлетают вверх. А я, чёртова

идиотка, продолжаю:

- Он бросил тебя из-за неё. Он её всё ещё любит.

Или хочет, не знаю точно.

Вера хмурится.

- Это он постоянно ей пишет, названивает. Заметила,

что она всё время куда-то срывается?

Вера открывает рот. Закрывает. Снова открывает. И

снова закрывает. Затем, ничего не говоря, уходит,

поднимается по лестнице. Я остаюсь на первом этаже.

Пялюсь в зеркало. Ну и урод.

- Леонова, да что с тобой, чёрт побери! - кричит

Лера и резко разворачивает меня к себе. - Какого

чёрта ты творишь?!

Я бесстрастно смотрю на неё.

- Если тебе плохо, то всем должно быть плохо?!

Я молчу, она разворачивается и уходит. Но сделав

пару шагов, возвращается.

- Все умирают, понимаешь? Это нормально! Так

что нечего вести себя, как чёртова сука. Люди умирают,

дура, смирись!

Я едва удерживаюсь от того, чтобы рассмеяться.

Знаю, что смех получится нервным, с истерическими

нотками.

- Да что ты знаешь? - спрашиваю. - Всё, что

есть в твоей жизни, - это псевдо-страдания из-за

несчастной псевдолюбви и бесконечный трах. В том

числе, и с мужем собственной матери. Ты понятия

не имеешь, о чём говоришь.

И Лера влепила мне пощёчину. Затем развернулась

и ушла.

Я переступила черту.

Я обидела её.

Я сказала то, что никогда в жизни, ни в коем

случае, не должна была ей говорить.

Я идиотка.

- Аня.

Это Макс. Не знаю, Господи, зачем ты мне его

послал, но огромное тебе спасибо.

- Макс… - мой голос надломился от слёз. - Что

мне теперь делать?

- Всё пройдёт, Ань.

И снова я с трудом сдерживаюсь от истерического

смеха.

- Знаешь, мне было десять, когда моя мать

вышвырнула его из дома, сказав, что не такой мужчина

ей нужен. Тогда я её ненавидела. Но мой отец не

держал на неё зла. Он всегда её любил. А теперь

его нет. - Я всё-таки разрыдалась.

Какого чёрта я ему всё это рассказываю?

Макс молча обнимает меня, и я утыкаюсь ему в

плечо.

Звенит звонок.

- Пойдём отсюда, - тихо говорит он. Я поднимаю

голову.

- Куда?

- Сегодня тебе стоит быть где угодно. Но только

не здесь.

Тридцать три

Макс оставил меня мёрзнуть на улице, а сам

потащился в продуктовый. Возвращается он оттуда с

большим пакетом, в котором гремят бутылки. Напиться

- это, конечно, банальное решение, но чаще всего

эффективное.

Меня посещает разочарование, когда я заглядываю

в пакет и вижу стеклянные бутылки с лимонадом.

Какого чёрта?

- Пойдём, - говорит.

- Куда?

- Увидишь.

Мы петляем какими-то тропами, по каким-то

дворам и, наконец, приходим к заброшенному дому.

- Какого чёрта? - спрашиваю.

- Здесь никого нет, - отвечает он, как само

собой разумеющееся.

- Да, это-то меня и волнует.

Макс ставит пакет с бутылками на землю, достаёт

одну и протягивает мне. Я приподнимаю бровь.

- Ты должна будешь её разбить, - поясняет он.

- Ты что, придурок?

- Это поможет тебе. Кинь её в стену или брось

на асфальт, как угодно. Но ты должна её разбить.

- Это полный бред.

- Это сработает, вот увидишь.

Я выхватываю у него бутылку и уже замахиваюсь,

но… мне на удивление тяжело её отпустить. Я тяжело

дышу, и пытаюсь разжать побелевшие от напряжение

пальцы.

Макс подходит ко мне ближе и шепчет на ухо:

- Разбей их. Разбей их все.

И я кидаю бутылку. А затем, словно обезумев,

я колочу их одну за другой, буквально задыхаясь от

усталости. Под конец я, совсем без сил, чуть не

падаю на землю, но Макс мне подхватывает и прижимает

к себе.

- Ну как ты? - осведомляется он.

- Как будто сдохла, - выдыхаю я.

- Это пройдёт.

- Макс. Ты же в этом специалист. Когда легче-то

станет?

- Неделя. Месяц. Год. У всех по-разному. Но это

случится, можешь даже не сомневаться.

- Может, выпьем?

- Пожалуй.

Я поворачиваю голову и удивлённо смотрю на него.

- Ты же вроде не пьёшь.

- Знаешь, с тех пор, как я познакомился с тобой, я

делаю много чего из того, что не делал раньше.

Тридцать четыре

Верка заливисто смеётся и, наверное, Саше Петрову

её смех кажется приятным. Эти двое сидят на подоконнике

в коридоре. Я прохожу по коридору в кабинет и к своей

парте. Смотрю на Леру.

- Я понятия не имею, - говорит та, отвечая на мой

безмолвный вопрос.

- Верка спуталась с Петровым, - поясняет Ира.

Я поворачиваю голову вправо и смотрю на неё.

- Почему?

- Не трахалась давно? - предполагает Лера.

Ира закатывает глаза и поясняет:

- Чтобы Георгия забыть.

- Глупо, - констатирую я.

- И не эффективно, - вздыхает Лера, и я понимаю:

она точно знает, о чём говорит.

Наконец, Вера отлипает от Саши, заходит в класс