После открытия огня крейсеров по Казьяну, минут через тридцать, из города появились отдельные подразделения пехоты, идущие форсированным маршем. Шли они разрозненно, малоорганизованно, частично бегом, залегая то фронтом на восток, то к морю. Общая численность не превосходила роты. Первые же разрывы снарядов «Австралии» внесли расстройство в английскую роту, и она рассеялась среди холмов.

Приблизительно еще через тридцать минут из казьяновского парка появились маленькие грузовые «фордики», битком набитые индусами, которых подбросили почти до селения Кивру и заставили окапываться, оседлав шоссе, в сторону моря, за первой грядой дюн. При этом видно было, что английские пулеметные взводы располагаются сзади индусов не то как опорные пункты обороны, не то в роли полевой жандармерии.

«Володарский», приткнувшись раза два носом к берегу для разведки глубин, отошел к ближайшему транспорту. После сигнала подошедшего «Карла Либкнехта», приняв на борт около двух взводов, тральщик начал высаживать бойцов первого броска прямо в воду, на глубинах в половину человеческого роста, стреляя при этом через их головы из своей носовой 75-мм пушки по ближайшим британским пулеметам.

В это время транспорта «Березань», «Колесников» и «Паризиен», став на якоря, спустили все свои шлюпки, которые, будучи набиты десантниками до предела, двинулись на веслах к пляжу. Никакого порядка при этом не было. Над всем царил единый, общий порыв - возможно скорее добраться до берега и сцепиться с англичанами раньше других.

Суматоха и беспорядок увеличились, когда первые шлюпки, с ходу врезавшиеся в берег, были залиты набегавшей с кормы прибойной волной. Для наблюдавших картину высадки с транспортов «накат» казался совершенно безобидным, каким и был на самом деле, но для тех, кто имел только волжский опыт и не умел проходить прибой, отдавая с кормы стоп-анкер, эта волна явилась причиной «криминала». Прибой развернул опустевшие шлюпки лагом, затопил часть из них, перевернул и после нескольких ударов о грунт оставил лежать в песке с расшитыми днищами и уже совершенно непригодными к употреблению.

Только теперь выяснилось, что в первые шлюпки попрыгали с транспортов главным образом десантники, которые сами же взялись за весла, а те немногие гребцы из команд транспортов, которым удалось попасть на шестерки и вельботы, добравшись до пляжа, не захотели возвращаться и приняли участие в борьбе за береговую полосу. Приняв морскую ванну, они через минуту уже перебежками старались пробиться к шоссейной дороге, совершенно забыв о шлюпках. То обстоятельство, что у большинства из них оказались карабины, показывает на то, что это нарушение дисциплины было преднамеренным.

Если бы «Володарский» не проявил инициативы, отбуксировав уцелевшие шлюпки обратно, то транспорта рисковали остаться совсем без средств сообщения с берегом и дело могло бы обернуться весьма печально - к этому моменту успело сойти на землю не более одной десятой десанта. Надо помнить, что из трех намеченных по плану тральщиков, которые должны были высаживать кожановцев, под Энзели оказался только один «Володарский», а из двух истребителей один находился в распоряжении «Розы Люксембург» против Казьяна, а другой был занят в качестве посыльного судна при комфлоте. Больше катеров при эскадре не имелось {113}. Результатом этих ошибок и просчетов было не только замедление темпов высадки, но еще хуже было то, что она производилась небольшими «порциями» и фактически в одной точке вместо одновременной атаки пляжа на широком фронте.

Неприятно вспоминать об этом, но необходимо для того, чтобы подобное не могло повториться в будущем.

Приходится признаться, что в данной операции боевой порыв и стремительность атаки кожановцев оказались выше, чем дисциплина и организованность, которые так необходимы десанту в критический момент - при бое за береговой плацдарм.

Как потом рассказывал Озаровский, в его памяти навсегда запечатлелась картина, широко использованная художниками и кинорежиссерами как типичная для изображения матросских десантов почти на всех морях. Это тот момент, когда богатыри в тельняшках прыгают с высадочных средств в прибойную волну и, не дождавшись подхода вплотную к берегу, пробиваются вперед по грудь в воде с криками «ура», держа винтовки высоко над головами.

Однако этой картиной любоваться было некогда. Десант начинался совершенно неудовлетворительно и с большим риском для успеха всей операции.

В конечном счете та самая воля к победе и стремительность действий кожановцев, которые скомкали первоначальный план боя за высадку, создали перелом обстановки, чему в значительной мере помогло удачное взаимодействие с кораблями флотилии.

Перелом определился тем, что из-за дерзкой атаки первого броска, не остановившегося в ожидании высадки главных сил, не получилось паузы или заминки, и это вместе со своевременной поддержкой артиллерии канонерских лодок дало возможность захватить плацдарм на берегу.

Расстройство управления у англичан не позволило им своевременно усилить оборону, а удачная демонстрация у Кечелала привела к тому, что второй индусский батальон, использованный в качестве главного резерва, подоспел на рештинское направление только часа через два, в изрядно измотанном виде, проделав две переправы через пролив. Но общий темп событий был настолько стремительным, что батальон так и не успели ввести в дело.

Почти невероятно, но факт, что в то время, как один тральщик и несколько шлюпок продолжали медленно перевозить основной состав десантных батальонов, бойцами первых взводов в относительно короткий срок были выполнены следующие задачи (причем ценою потери только семи или восьми раненых моряков):

перерезаны все провода, шедшие от Энзели на Решт, по обеим сторонам шоссе, включая и линию индоевропейского телеграфа, следовательно, была прервана проволочная связь не только со штабом дивизии, но и с высшим командованием в Багдаде;

сбита застава на шоссе приблизительно в составе пулеметного взвода, которая, подобрав раненых, стала отходить на запад, в сторону Казьяна, постепенно обрастая подходящими пополнениями; тем самым Энзели был отрезан от Решта, а следовательно, и от всего хинтерланда;

выставлен заслон (первоначально в составе взвода), фронтом на восток, для того чтобы задержать какие-либо части, могущие подойти на помощь из Решта. Значительно позже, примерно к полудню, этот взвод вырос до отдельного батальона, который продвинулся до моста через Сефид-Руд и выслал вперед охранение и небольшие разведотряды с расчетом войти в связь с отрядами джангалийцев Кучук-хана.

Теперь бой перемещался по оси шоссе, в сторону Казьяна.

У места высадки стал налаживаться порядок, тем более что этот участок пляжа уже не обстреливался противником. Главным просчетом англичан при организации обороны побережья было полное отсутствие артиллерии, хотя бы полевой. Не ясно было, куда исчезла 8-я батарея «Королевской полевой артиллерии» {114}, приданная 39-й бригаде, о которой мы знали по данным разведки. Очевидно, она осталась в Реште. Во всяком случае у наших канлодок не было достойных целей, и каждый английский пулемет, рискнувший открыть огонь, тотчас накрывался несколькими снарядами с кораблей даже без вызова огня со стороны десанта. Канлодки маневрировали вплотную к берегу, насколько позволяли глубины {115}, а таинственные береговые батареи не давали о себе знать.

Действенностью прямого огня поддержки объясняется и тот факт, что, несмотря на численное превосходство, англичане ни разу не встали во весь рост для контратаки, а переползали, отходя от одного рубежа к другому.

Твердая рука Ивана Кузьмича Кожанова почувствовалась сразу, как только он сошел на берег с одним из первых эшелонов, переправлявшихся на «Володарском».

Бойцы, высадившиеся в спешке, вразброд, стали находить свои подразделения. Комбаты начали получать частные задачи в соответствии с новой обстановкой.

На берегу появился пост СН и С, высаженный с отряда канлодок.