— Ты забыл некоторые детали, — колко ответила она. — Например, герой был влюблен в героиню. А героиня была мнительной и боялась, что его любовь угаснет, когда жизнь с ней покажется ему скучной. А почему они заключили брак только на шесть месяцев? Да потому, что герой любил только ее красивое лицо и за это время его чувства должны угаснуть.

— Но он согласился жениться совсем по другой причине.

— Да. Он верил, что она влюбится в него за то время, пока они будут вместе, и надеялся, что спустя шесть месяцев после их совместной жизни они останутся вместе навсегда. Так что эта история не имеет никаких параллелей с нашей: ты, конечно, не любишь меня, и я не люблю тебя. И не пытайся убеждать, что будешь уговаривать меня остаться, когда пройдут шесть месяцев. Мы оба знаем — все это очень далеко от правды.

— Значит, ты не испытываешь ни капельки искушения?

— Конечно, нет. Ты слишком самоуверен! Решил, что я выйду за тебя, чтобы ты стал еще богаче.

— А как же все твои выгоды, о которых я тебе говорил?

— Нет! Ни одна женщина в здравом уме не согласится выйти замуж без взаимного чувства, что бы ей ни предложили.

— А героиня в твоей истории согласилась.

Последовало тягостное молчание. Олджи с аппетитом ел стейк с салатом. Мадж положила маленький кусочек в рот и с трудом проглотила. Она отпила глоток вина и уставилась в тарелку, с трудом сдерживаясь, чтобы не посмотреть вверх и, не дай Бог, встретиться глазами с таким красивым и таким беспринципным человеком.

— Брак, — наконец ответила Мадж, не поднимая глаз, — настоящий брак, — повторила она жестко, — не просто контракт. Это не просто обряд и роспись в регистрационной книге. Это еще и первая брачная ночь. В истории этого не произошло, да и не должно было произойти. Но без этого женитьба — ничто.

— Твоя история — это обычная сказка о том, что любовь слепа. Он любит ее, а она не может устоять перед его властью и богатством. В этом нет ничего оригинального.

— Он любил ее!

— Он не мог ее действительно любить. Он ее не знал. Он сделал ей предложение, даже ни разу не поговорив. Она для него — просто красивая мордашка в окне.

— Это была любовь с первого взгляда.

Олджи пожал плечами.

— Но она же отвергала его власть и богатство.

— Но не долго.

— Всегда! Она вышла за него замуж только потому, что не могла больше видеть, как он страдает, а не из-за денег.

— Да она просто крестьянская девушка восемнадцатого века, к тому же — хромоножка. К чему бы, черт возьми, ей быть такой благородной? На что ей было еще надеяться, не выйди она за него замуж?

— Но ведь она не собиралась оставаться за ним замужем. Она собиралась вернуться к своей прежней жизни через шесть месяцев.

— Но не сделала этого, не так ли?

— Нет! В этом-то и вся история. Она осталась с ним только потому, что действительно влюбилась в него.

— Неужели? Ты в этом уверена? Власть и богатство — самые сильные доводы.

— Ха! Если ты обращаешь внимание только на «одиноких и согласных», я могу понять, почему ты склонен думать, что ни одна женщина не сможет устоять перед властью и богатством. Ты ошибаешься.

— Мне это понимать так, что ты бы устояла перед этим искушением?

— Конечно же, и Розаманда, героиня моей истории, устояла. Эта история о любви, Олджи, а не о тщеславии и корысти.

— Ты уверена?

— Да. Да, на сто процентов. Вот почему я хочу сделать книгу из этой истории. Это очень важно!

— Так ты планируешь нанести контрудар по всем этим секс-новеллам, занимающим первые места в списке бестселлеров?

— Да. Если хочешь, так.

— Тогда твоя миссия — окончить книгу. Заставить мир видеть все так, как видишь ты.

Мадж вскинула голову.

— Ты можешь высмеивать мои идеалы, сколько хочешь, но я не изменю своим убеждениям.

Олджи презрительно приподнял брови.

— Ты просто болтушка, Мадж. Ты живешь в мире фантазий. Если бы ты пожила со мной в моем доме шесть месяцев, ты бы узнала черт знает во сколько раз больше про сексуальные увлечения и удовольствия богатых, чем из своих сказочек за всю твою жизнь.

— Ты лицемер! — возмутилась Мадж. — Ты же сказал, что если я выйду за тебя замуж, то не должна буду спать с тобой.

— Конечно нет! — Он метнул на нее ледяной взгляд. — Бог с тобой, я не стал бы настаивать на правах супруга только потому, что мы на минутку заглянули в регистрационное отделение. За кого, черт возьми, ты меня принимаешь, Мадж? Однако ты уже достаточно ясно дала понять, что находишь меня привлекательным, да и я небезразличен к твоей красоте. Поживи мы вместе в загородном доме наедине, вдали от всего мира, кто знает, что могло бы произойти? В принципе я бы не отказался спать с тобой.

— Но… В воскресенье ты сказал, что не хотел бы меня больше целовать.

— Правильно. Ты сказала то же самое.

— Да, но я действительно не хочу больше с тобой целоваться.

— А у меня нет желания целовать ту, которая не хочет целовать меня. Я ведь не пацан, а нормальный взрослый мужчина. Я лучше обойдусь без поцелуя, если женщина отчаянно сопротивляется.

Мадж нахмурилась. Как странно, что он решил, будто она отчаянно сопротивлялась, когда он целовал ее. Сама она помнила только необузданную страсть.

— Значит, если бы я переехала к тебе на шесть месяцев, тогда… ничего бы не произошло?

— Скорее всего. Если ты действительно живешь по принципам, о которых говоришь.

— Естественно, у тебя нет своих принципов, — съязвила она.

— Если тебя интересует, буду ли я девственником в нашу первую брачную ночь, сразу отвечу — нет, — сказал Олджи с коротким вздохом и побарабанил пальцами по столу. — Послушай, Мадж, я думал, что мы достаточно зрелые для того, чтобы принять решение без проблем. Я думал, мы оба получим то, что хотим. И если бы так случилось, что мы захотели бы лечь в постель, то и это мы решили бы без проблем. Очевидно, я плохо тебя понимал. Видимо, мне не надо было предлагать тебе этот брак по расчету. Но я подумал: раз ты находишь эту идею вполне приемлемой в твоей глупой книжке, то это не будет для тебя проблемой и в жизни.

— Очевидно, ты был не особенно высокого мнения обо мне, — пробормотала Мадж сварливо. Так как Олджи ничего не ответил, она требовательно переспросила: — Ну?

— Да. Должно быть, — сухо сказал Олджи и отпил воды из хрустального бокала. — Мадж! Сколько тебе лет? Двадцать четыре? Двадцать пять? В любом случае, достаточно для того, чтобы знать о жизни чуть больше, чем ты знаешь. Неудивительно, что тебе нравится писать сказки для взрослых. Интересно, многие ли захотят их читать, если только тебе удастся что-нибудь написать в промежутках между работой в магазине и изучением вершков и корешков.

— Просто у меня есть идеалы, вот и все! — отрезала Мадж, вспыхнув от возмущения.

— Идеалы? Ты все говоришь о них, а что они такое? Ты предана своей работе, а когда наконец получаешь возможность заняться ею, отказываешься, упускаешь шанс найти документ и убедиться на деле, что твоя история была реальной. Ты говоришь о любви, но никого не любишь, как я понял. К чему все это приведет? Ты же не веришь, что однажды прекрасный принц на белом коне въедет в твой магазинчик и попросит твоей руки вместе с фунтом яблок? У нее принципы!

Мадж вдруг засмеялась. Зажав рот рукой, она беззвучно содрогалась всем телом с круглыми от ужаса глазами.

— Сейчас я перестану, — пообещала она дрожащим голосом и сделала глоток вина. Сильно прикусив нижнюю губу, девушка с трудом успокоилась. — Я просто представила себе эту ситуацию и не смогла сдержаться, — сказала она еще дрожащим голосом.

Олджи наблюдал за ней с выражением, весьма похожим на недоверие. Она ссутулила плечи под черным жакетом и нахмурилась.

Взяв хлеб, Мадж порывисто отщипнула кусочек, потом бросила его на тарелку и повернулась к нему с раздражением на лице.

— Почему ты тратишь время на разговоры со мной? Я устала от них. Почему ты не ищешь другую — одинокую и согласную?