— Потому что там выросла редкая дикая орхидея. Я признаю, что совершил незаконное действие, закрыв общественный путь. Но мне надо было как-то защитить растение до тех пор, пока оно не даст семян и я не пересажу его.

Мадж опустила глаза и стала сосредоточенно разглядывать свои руки.

— Я… Откуда мне было знать? Ты ничего не сказал.

— Откуда я мог знать — вдруг ты коллекционируешь дикие растения?

— Я что, выгляжу как коллекционер? — Она с укором взглянула на него.

— А как они выглядят? Ты думаешь, они разгуливают с мешками, на которых написано: «Гербарий»? Не глупи, Мадж. В любом случае у меня совсем не было желания оправдываться перед тобой — у тебя предвзятое отношение ко мне.

— Ну и что ты хочешь сказать? Что ты самый большой в мире защитник природы?

— Делаю что могу.

— Что можешь! — воскликнула она презрительно. — Застраиваешь все вокруг своими уродливыми небоскребами.

— Что заставляет тебя так думать?

— Твоя строительная фирма!

— Моя фирма специализируется на строительстве индивидуальных домов. Еще мы реставрируем старинные здания. Можешь не верить, но мы считаемся специалистами в своем деле.

— Но я была у тебя в офисе, — продолжала она упрямо, — и видела макет.

— Это макет чикагского здания под офисы 1950 года. В свое время оно получило немало наград как классическое в своем роде сооружение. Жители Чикаго считают, что здание — часть истории застройки города, поэтому и наняли нас для его реставрации. Оно повреждено из-за использования плохого бетона.

Мадж закрыла глаза. Сейчас ей было не до красивых глаз возлюбленного.

— Может, ты и фирму Дэниела Гейбона не собирался прибрать к рукам и выкинуть людей на биржу труда?

Олджи тяжело вздохнул и задумался, прежде чем заговорить.

— У Дэна на фирме, — начал он, — очень много каменщиков, но теперь он из-за других контрактов редко пользуется их услугами. Зато они будут очень полезны компании «Вэнс и сын». Реставрационный бизнес, которым мы занимаемся, обеспечит их работой до конца века. — Он пожал плечами. — А что до остальных, строительство испытывает подъемы и падения. Временная работа — теперь норма. Я думаю, никто из людей Гейбона не пострадает от слияния фирм, даже наоборот.

— Прости меня, — сказала Мадж, пряча глаза. — Я все не так поняла, да?

— Не извиняйся, — усмехнулся Олджи. — Понимать все не так — твоя стихия. В этом тебе равных нет. Держи нос по ветру и гордись собой.

Мадж поморщилась и тяжело вздохнула.

— Теперь мне кажется, что ты был прав и относительно моей книги.

Скрестив руки на груди, Олджи пристально посмотрел на нее.

— Ты действительно так считаешь?

— Может быть.

— Теперь, по-твоему, я — само совершенство, — поддразнил он.

— Разве ты не это пытался мне доказать?

— Ты действительно хочешь, чтобы я тебе ответил? Или опять, как всегда, сама сделала вывод, что я совершенен, а теперь ждешь от меня подтверждения?

— Нет. В любом человеке масса несовершенств, и ты — не исключение. — Сказав это, Мадж подумала о Крис и Наде. Неужели он думает, что она готова делить его с ними? Пусть ей будет горько, но узнать правду необходимо.

— Просто ради интереса, Олджи, сколько женщин у тебя в настоящее время? Меня можешь не считать. Я — твоя жена, да и то фиктивная.

Досада и недоумение промелькнули во взгляде Олджи, но он промолчал.

— О двух особах я уже знаю, — продолжила Мадж, решив покончить с неясностью раз и навсегда. Будь она проклята, если собирается тянуть лямку с этим человеком до конца своих дней. Если заставить его обнажить свое отвратительное нутро и неискренность, то можно будет наконец выкинуть из головы эту дурацкую любовь к нему. — А твоя секретарша Алекс? Она очень хорошенькая, но не потрясла меня своим интеллектом. Мог бы найти себе дамочку, в которой сочетались бы умишко и красота, но тебя, видимо, больше привлекают одинокие и на все согласные… Кстати, Алби одинокая?

Мадж зашла слишком далеко. Лицо Олджи свела судорога гнева, голубые глаза потемнели от ярости. От страха холодок пробежал по ее спине. Муж продолжал молчать.

— Ну?.. — Испуганная выражением его лица, Мадж все же решила довести начатый разговор до конца, пусть и драматического.

— Может, хватит, Мадж? — наконец спросил он ледяным тоном.

— Хочешь, чтобы я перестала спрашивать о твоих подружках?

— Нет. Я не это имел в виду.

— Ты имел в виду нас… наш брак?

— Да.

Она часто заморгала.

— Я… Но мы не можем…

— Мы можем делать все, что хотим.

— Но мы женаты-то всего несколько дней!

— Ну и что с того? Я делал вещи еще более чуждые светским условностям, чем развод через три дня после свадьбы.

— Нашел, чем похваляться! — возмутилась она. Отчаяние сделало ее еще более агрессивной. — Ты обманул моих родителей. Наговорил им с три короба, чтобы они подумали, что сбылись все их мечты. Ты отправил людей в путешествие на две недели. Как я смогу объяснить им, что любовь с первого взгляда испарилась через три дня? А если я скажу правду, это разобьет им сердце. Хочешь ты того или нет, тебе придется потерпеть меня шесть месяцев. Тогда все будет выглядеть как честная, хоть и безуспешная попытка создать семью.

Мадж взглянула на Олджи, и ее сердце сжалось от любви и безнадежности. В отчаянии она вспылила:

— Ты думаешь, мне хочется здесь оставаться? Думаешь, я могу терпеть все это? Ты не знаешь, какое это для меня мучение! Но я не могу причинить боль своим родителям. Так что поставь на этом крест, Олджернон Вэнс! Ты получил все, что хотел, а теперь ты, черт возьми, заплатишь за это! Деловые принципы, так? Видишь, я быстро учусь…

— Я получил что хотел? — повторил он меланхолично.

— Ты получил меня! — выкрикнула она и, повернувшись, бросилась от него прочь по лестнице, отчаянно пытаясь сдержать слезы, обжигающие ее глаза.

Но через мгновение Олджи оказался рядом с ней. Мадж скорее почувствовала это, чем увидела. Боже! Разве можно быть равнодушной к нему! Как бы ей хотелось сказать ему о своих чувствах и упасть в его объятия. Чтобы он посмеялся над ней? Нет! Она побежала еще быстрее, перескакивая через две ступеньки.

Пробежав за ней половину лестницы, муж остановился. Мадж рискнула взглянуть на него с безопасного расстояния. Он стоял на месте, положив руки на бедра, и смотрел на нее снизу вверх с побледневшим от гнева лицом.

— Мадж, — раздался его строгий голос. — Вернись. Мы должны все обговорить.

— Нет! — бросила она в ответ и повернулась к нему спиной. Единственное слово, произнесенное дрожащим от слез голосом, выдало ее с головой. Плечи вздрогнули, и, больше не в силах сдерживаться, женщина разрыдалась. Если бы он сейчас подошел и успокоил ее, она бы все забыла… Страстно желая этого и отчаянно боясь, Мадж в смятении побежала в свою комнату.

Но Олджи даже не собирался ее успокаивать, хотя и услышал вырвавшиеся рыдания, когда она, спотыкаясь, побежала к себе.

Чуть позже он постучал к ней в дверь и примиряюще спокойным голосом сказал:

— Я хотел бы разделить с тобой ланч — его прислали из клуба. Стол накрыт в саду. Спускайся, а то все остынет.

Это было так необычно — услышать нотку раскаяния в его голосе. Мадж с трудом умылась, набрав воды из плохо работающего крана, и немного подкрасилась. Олджи ждал на лестничной площадке.

Слабо улыбнувшись, она сказала:

— Это очень любезно с твоей стороны. Но ты не должен был беспокоиться. Я могла бы…

— …сварить яйцо в котелке, — усмехнулся он. — Я знаю. — Потом посмотрел жене в глаза. — Мадж, давай попробуем вести себя, как взрослые люди, а?

Она кивнула.

— Тогда пошли. — Олджи улыбнулся своей ослепительной улыбкой и взял ее за руку так нежно, как будто она была хрустальной.

Мадж почувствовала себя совершенно безвольной. Если бы у нее осталась хоть капля здравого смысла, следовало бы тут же уехать из Петен Энд. Но весь здравый смысл, которым она когда-то так гордилась, испарился от жара страсти, словно Олджи загипнотизировал ее. В нем столько презрения, казалось ей, а она все равно побежала за ним в сад. Может быть, еще не поздно хоть немного обелить себя и в его, и в собственных глазах, убравшись отсюда, рассуждала Мадж, но, как ни старалась, не могла погасить свою любовь к Олджи. А влюбленные, как известно, лишены разума.