условий…

Хорошие они вообще солдаты – немцы. А поляки – они хорошие вояки. Подумал про англичан и

ехидно растянул рот. Они – солдаты плохие. Когда за них техника воюет – еще сохраняют

видимость, а так… Придется мне, видно скоро с ними столкнуться… на чужой земле… на земле,

чужой и для них, и для меня. Черт… Искуплю я вину, Игорь Иванович, – не волнуйтесь, никуда не

денусь. Скоро… Скоро на связь выйду… Как только выживу, как только Агнешки добьюсь…

Глава 40

Связанный священник все осложнил. Мсцишевский недоволен, что я в его автосервис связанного

священника приволок, и свалил почтенного святого отца ему на седую голову. Только я на его

недовольство решил внимания пока не обращать. Пока Войцех ему про пристреленного агента все

не выложит – можно не обращать внимания. А Войцех выложит – вопрос времени. Черт… Надо

выворачиваться как-то. Как? На перехват пойду… на опережение. Первым все выложу… и свалю

все на Войцеха. Выставлю его тупым и… Войцех допустил ошибку. Он не сообразил ничего и

застрелил не причастного к моим делам человека.

Войцех знал, что я девушку прячу от, преследующего ее, прошлого, – и только. А, когда к нему

представитель власти заявился с вопросами, – тогда и решил, что прячу я ее – от властей. Он и без

того был взвинчен, а когда ему карточку показали с похожей на Агнешку девицей, он совсем

занервничал. В итоге Войцех признал в другой девице Агнешку – перепутал просто из-за

нервотрепки последнего времени. Ему показалось, что ищут Агнешку, что он узнал ее, и он –

выдал себя поведением. Агент счел, что нашел след разыскиваемой девушки, решил проверить.

Войцеху ничего другого в голову не пришло, как пристрелить агента, когда агент вовсе и не при

деле был, когда стрелять в него совсем не надо было. А после мне с Войцехом пришлось следы его

преступления скрывать, и мы с ним их – скрыли.

Власти меня с Агнешкой не искали и не ищут… и поляков искать не начнут. С вида все чисто –

никто не придерется, никто не подставлен. Разве что проверят поляков поверхностно.

Подозрительное направление прощупают – и только. Никто ничего не найдет. Проверять больше

вопросами будут – на нервы, на поведение. Главное, – при такой проверке нервами себя не

погубить. Тогда глубже копать не станут – оставят всех в покое.

И еще… Полякам могут снова карточку девушки показать. Придется настолько достоверно

убедить их в том, что ищут не Агнешку, что они – с ее карточкой не сходство, а расхождение искать

станут. Они должны увидеть только нужную мне видимость – я должен убедить их так, чтобы

дальше они убеждали себя без моих усилий. А не выйдет добиться такого доверия – свалю все на

ее скверного бывшего дружка, от которого я ее и скрываю. Вероятно, – он что-то натворил, и

Агнешку разыскивают, стараясь через нее на него выйти. А главное, – я ничего про его

преступления не знаю. И еще… Чуть не упустил деталь. Агнешку я у психопата приятеля отнял –

от него и прячу. И запугал ее именно он – и никто иной. Так, план намечен, теперь – осуществить.

Глава 41

75

Мсцишевский скосил поблекший глаз на Войцеха. Войцех угрюмо уставился в пол, кивнув мне в

подтверждение, – мол все так и было. Поверили мне оба – знает старик, что его боевик, бывший

десантник, не умеет ни долго думать, ни терпеливо ждать.

– Войцех всегда шел напролом. Кого видел, в того и стрелял. Ты же знал, чего от него нужно

ждать, когда решал его нанимать, Ян.

– Знал, конечно. За эти качества его и нанял. Нужен мне был для девушки защитник надежный. А

человека, способного, раздумывая, стрелять с нужной скоростью, – не нашел. Решил, что надежнее

нанять его, – он, не раздумывая, стреляет, зато сразу и наповал. Ничего – разобрались мы с ним. Не

найдет никто ни концов, ни следов.

Поляк кивнул седой головой, растягивая прямой рот на сухом неподвижном лице.

– Никакой неясности, никаких недомолвок – это мне в тебе и нравится, Ян. Этим мы с тобой и

похожи. И тем, что мы с тобой, Ян, думаем прежде, чем делаем.

– Это точно. Разница только в том, что я один работаю, а вы с бригадой.

Поляк снова кивнул и плеснул мне еще водки. У меня с голоду и бессонных ночей и от одной

рюмки перед глазами плывет, но я смиренно заливаю в глотку прозрачную водицу. Не нужны мне,

обижающие старого поляка, “неясности” и “недомолвки” – и так по горло, хоть удавись.

Глава 42

Сижу молча с паном Мсцишевским – пьяный и мрачный. Напряжение нарастает, несмотря на то,

что поляк и поверил моей истории, и хоть один вопрос отпал. Не знаю я, что со священником

делать, куда его девать. Вообще все можно было бы решить просто. Но тогда – не видать мне моей

Агнешки. Придется считать, что священник к ней в нагрузку прилагается. Взвалю его себе на

плечи и потащу, как всех остальных, кто в дело впутан оказался. Ничего, выдержу. Хуже, что мне

снова придется переться в рассадник заразы, который я взялся ликвидировать. Не знаю я, как на

объект пройти, и, что мне предпринять после, – не знаю. И ищут меня еще – каждый, кто здесь

права имеет искать, меня ищет. На поляков уже вышли… И дорожное происшествие, уверен, с

ними связали уже… Подозрительная все же с агентом и аварией история – для педантичных

немцев подозрительная. Немцы все проверяют – на их небрежность рассчитывать никак нельзя.

Верное дело, серьезно к вопросу подошли – вскрытие провели старательно. Трудно к такому трупу

подкопаться, конечно. Только, пусть немцы точных данных и не получат, – поймут, что мутная

вокруг вода. По крайней мере, проверят поляков. На Войцеха их кто-то или что-то точно наведет. А

Войцех их к Мсцишевскому приведет.

Мсцишевский – умен, его так просто не возьмешь. И меня он прикроет. Только из-за этого я еще

здесь – только из-за того, что на его территории не только машины пропадают, не оставляя следа,

но и люди. Прячет он трупы, как надо, – и живых спрячет. Да и боевики у него, хоть умом не

отличаются, – дело знают. Могу я на него и на его бойцов рассчитывать… по крайней мере, пока он

меня своим считает. А пока – он верит мне. С ним Агнешку оставить не так страшно, заступится он

за нее. Называет меня сыном – значит, и ее дочерью назовет. Не зря я к нему в доверие втирался –

всегда в мыслях имел гордецов поляков с немцами стравить при нужде. Только узнают они, что я –

русский… сдерут с меня столько шкур, что и немцам не снилось. Никогда они не забудут, как мы с

немцами их страну делили.

Черт… Трудно быть реалистом в этом мире мечтаний и надежд… И разведчиком быть – трудно…

Не знает никто, что я все время вру… и никто не знает, что я ненавижу врать – и себе, и другим.

Только никто не знает и того, что правдиво – одно молчание… немое молчание зверя.

Разведчика должно утешать убеждение, что его обман во благо, – обман в обмен на правду.

Только все – вранье. Мы – люди, бродящие между заблуждениями – своими и чужими. И я вижу их

все – вижу насквозь. Благородная борьба за всеобщую свободу и братство, подлое предательство

из-за жажды наживы – все видимость, все только уверенность в головах людей, только вера… вера

в бога, в деньги. А на деле – правит оружие. И не какое-то виртуальное из головы, вроде

банковских счетов и бумажек, а – обычное железное оружие. В итоге, у власти всегда – оно, всегда

– оружие… когти и зубы. Грызутся “волки”, деля территории, деля добычу. И я – один из

76

“волков”… один из “стаи волков”. И я понимаю, что есть у меня только – “стая”. Нет, не только…

У меня есть оружие, и есть – Агнешка.

От тяжких дум меня оторвал грохот отворенной двери. Агнешка выбежала из коморки, где я

оставил связанного священника, от которого она теперь не отходит. Девушка встревожена и…