— Смотря что ты имеешь ввиду под сильной, — он хмыкнул раздумывая, — Ответ — терпимо тебя устроит?

— Вполне. Но меня смущает, что ты только тратишь без пополнения, и не спал уже двое суток!

— Так спать мне вообще необязательно, когда резерв полон, это только для сохранения энергии или в ожидании. А трачу… не так уж много, как тебе кажется. Ты не представляешь размеры моего резерва. — последовала загадочная улыбка, — И я надеюсь, что уже к утру выберемся к какому-то жилью, так что ничего страшного. А что бы ты совсем успокоилась, то у меня есть фляга с кровью, она в ней не портится, НЗ — так сказать, так что все под контролем. Готовь рыбу, если получится кусочек с кровью, можешь его оставить мне. А я займусь рыбалкой, надо же накормить этого обжору, — и он кивнул в сторону Алода.

Тот заметил его жест и прибежал поближе, глаза азартно блестели.

— Пошли, — махнул ему рукой Гриесс и не спеша двинулся вдоль кромки воды, сопровождаемый скакуном.

Почистив рыбу Мара задумалась, как ее готовить? Если запекать, то с кровью не получится, поэтому решила нанизать кусочки на прутики и приготовить над углями, пока она этим занималась, вернулись рыбаки.

— О, — обрадовался Гриесс, потирая руки, — шашлычки! Давай, пока не пережарились.

Он поспешно снял пару штук и принялся с видимым удовольствием их поглощать. Мара с подозрением на него посмотрела.

— Ты хоть вкус ощущаешь, того что ешь?

— Конечно! Еще и как.

— Тогда зачем пить кровь, можно же вот так?

— Нельзя. Этим резерв не пополнишь, только кровь и только человеческая, иначе не смогу колдовать.

— Теперь понятно, — ответила Мара, — Я вот хотела спросить, а рыбу как одежду можно посушить? А то пропадет же, ее много, всю не съедим.

— Посушить можно, но зачем? Ты очень любишь такую рыбу? — с сомнением в голосе, спросил Гриесс.

— Нет, не очень, но выбрасывать жалко, она же испортится.

— Вот ты смешная все-таки, — он улыбался во весь рот, — А Алод нам зачем? Иногда мне кажется, что накормить его невозможно. Все оставшееся просто скормишь ему, он не откажется.

Закончив с рыбой, Гриесс отказался куда-то двигаться без купания, аргументировал тем, что реки и озера попадаются не так уж часто, чтобы пропускать возможность искупаться и потом, он заслужил! После встал и отыскав в сумках свой бальзам, направился к воде, по дороге освобождаясь от одежды и бросая ее на траву. Пояс с оружием и перевязь с ножами он снял первыми, и бережно положил на сумку. Алод шел за ним и собирал брошенные вещи по одной, относил к месту стоянки и складывал в одну кучку. Последними Гриесс снял штаны, уже стоя у кромки воды, бросив банку с бальзамом на траву, с удовольствием потянулся, полюбовался голубым небом и, обернувшись, к Маре сказал:

— Красиво тут как, не находишь?

Она чуть не поперхнулась последним куском рыбы от удивления.

— Середина дня, солнце светит вовсю и для тебя все равно красиво? Я думала ты любишь только ночь.

— Синее небо я любил всегда, и это никуда не делось. Будь я низшим вампиром, может быть любил бы только ночь, а так….А ты купаться-то будешь? — добавил он.

— Буду, — ответила она, — Если ты отвернешься и не будешь смотреть.

— Пффф, — протянул он, — неужели стесняешься? Интересно чего или кого? Меня, что ли? — он улыбнулся и добавил, — А сама-то почему не отвернулась?

Задорно подмигнув, он развернулся и с разбега нырнул в воду.

Мара осталась в смущении, а ведь правда, она и не думала отворачиваться, рассматривала его без зазрения совести, но он-то не имел ничего против! Пока Гриесс плавал, она решала купаться ей здесь или пойти поискать место в стороне. К тому моменту, как он вернулся к берегу и направился за бальзамом, она решилась. Подойдя к краю воды, разделась и, старательно делая вид, что не замечает ни его самого, ни его взгляда, вошла в реку.

Собственно, стесняться Маре было совершенно нечего: фигурка у нее — просто загляденье, стройные ноги, округлые, не сильно широкие бедра, крепкая попка, тонкая талия и небольшая грудь по форме напоминающая бокал для шампанского (Champagne Saucer glass).

Гриесс молча пробежал глазами по ее телу, также молча взял баночку с бальзамом и принялся за мытье волос, делая это весьма сосредоточенно и не обращая на Мару никакого внимания. Она даже слегка приобиделась, но поняла что это он специально, чтобы не смущать, и вздохнув, оттолкнулась ногами от дна и поплыла. А он закончив с волосами, пошел к месту стоянки, оделся и начал седлать лошадей и собирать вещи. Накупавшейся Маре осталось только одеться и сесть на коня, что она и сделала.

— А волосы сушить не будешь? — спросила она глядя на распущенную мокрую шевелюру Гриесса.

— Нет, сами высохнут, солнце еще высоко. А тебе нравится наблюдать, как я это делаю? — без улыбки спросил он, но в глазах проскальзывало лукавство.

— Нравится, — собравшись с силами ответила она и посмотрела ему в глаза, — И что с того?

— Ничего, просто спросил, — ответил он и хлопнул Алода рукой по шее, — Ну, поехали.

К вечеру, как и предполагал Гриесс, показалось человеческое жилье — небольшая деревушка с постоялым двором; объездная дорога перед ней соединялась с той, по которой они приехали. В деревню они въехали уже в темноте и никто не видел, по какой из дорог приехали путники. Вампир оживился, предвкушая свежую кровь, Мара тоже перевела дух, несмотря на его уверения, она все-таки переживала, что он только тратит без восполнения. Очень хорошо запомнилось его состояние с почти пустым резервом, повторять не хотелось.

Расположившись на ночь, узнали у хозяина, сколько еще ехать к Орэксу, столице Эрисара. Оказалось не так уж и много, каких-то 4–5 суток и они на месте. Дорога к столице становилась более оживленной, города располагались недалеко друг от друга и разбойников можно не опасаться. Всю эту информацию с удовольствием выдал им хозяин.

К утру Мара отлично отдохнула, а Гриесс восполнил свой резерв. За завтраком он решил, что пора начинать конспирацию и сменил ауру, мало ли кто встретится по дороге, перевязь с ножами снял и спрятал в сумки, подальше от любопытных глаз, не надо никому их видеть. Мара промолчала, ему виднее, что делать.

Следующие несколько суток прошли без происшествий. На шестой день пути выехали к столице. В городские ворота вереницей тянулись кареты, всадники, телеги, повозки и пеший люд. Перспектива стоять в очереди Гриесса совершенно не обрадовала и пристраиваться в хвост этой очереди он категорически отказался. Вместо этого, хлопнул Алода, решительно поехал к воротам, Маре пришлось ехать за ним. Среди людей, желающих попасть в город, послышались возмущенные возгласы: кто такие, особенные что ли? Но того, с каким достоинством Гриесс сидел в седле и того, с каким презрением он смотрел на окружающих, оказалось достаточно, чтобы ропот стих и за их продвижением наблюдали молча.

У стражников спросили расположение дома барона Амфия Венедикта Сайроса и, миновав ворота, въехали в Орэкс.

По улицам текли толпы народу, город готовился к празднику. Городской дом барона Сайроса впечатлял своей роскошью и великолепием. С фамильным гербом над входом, с флагами на флагштоках, в три этажа, с высокими окнами. Ко входной двери вели многочисленные ступени из белого мрамора, сама двухстворчатая дверь украшена дубовой инкрустацией с изображением герба барона. На воротах стояла стража в форменных камзолах, дом окружал роскошный сад. Очень чопорный и вычурно одетый управляющий провел Мару и Гриесса в гостиную и представил барону. Тот встретил их с распростертыми объятиями, он давно ждал посланников от архимага. Каждому приготовили отдельные покои и слуг. От слуг Гриесс категорически отказался, а Мара с благодарностью приняла. Барон Сайрос предложил располагаться и осматриваться, пригласил их на ужин и поехал в замок хагана договариваться о торжественном представлении посланников.

Гриесс забросил вещи в комнату и зашел к Маре с предложением прогуляться по городу, пообщаться с народом и узнать местные новости. День в самом разгаре, по дорогам то и дело проезжали кареты, верховые и телеги, нагруженные товаром. Где в городе узнать новости и городские сплетни? Ну конечно, на рынке! И Гриесс потянул Мару к ближайшему рынку. В