Но прежде, чем молодой граф успел взвесить и сопоставить все эти впечатления, неизвестный уже снова надел маску, лампа погасла, и вся зала вместе с присутствующими погрузилась во мрак.

На графа снова надели повязку, затем подняли на воздух и понесли. Вероятно, в повязке заключалось что-нибудь наркотическое, потому что молодой человек снова впал в забытье, а когда проснулся, то уже было около двенадцати часов ночи.

— Это был сон, кошмар! — уверял себя Лорагюэ.

Но мелочи и подробности всего происшедшего убеждали его в противном. Прежде всего граф вскочил с дивана и исследовал ту стену, которая казалась ему раздвинувшейся этой ночью. Ни малейшего признака какого бы то ни было механизма.

«Да наконец соседний дом принадлежит князю Барятинскому, этому блестящему джентльмену, — думал граф. — Во всяком случае, мошенники и шантажисты не могут заседать у него в доме».

Эта мысль показалась ему до того дикой, что он улыбнулся и в конце концов приписал все происшедшее галлюцинации, вызванной странной запиской, которую он нашел на своем столе в спальне.

Позвонив Лорану, Оливье приказал разбудить себя в девять часов, так как он должен был рано явиться во Французское посольство и оттуда вместе с посланником, предложившим ему заменить отсутствующего отца во время брачной церемонии, отправиться прямо в церковь.

После ухода Лорана граф разделся и лег спать. Спустя несколько часов легкий стук в дверь разбудил его.

— Кто там? — спросил Оливье.

— Это я, Лоран! Сейчас прибыл нарочный от французского посла; вас просят немедленно прибыть туда!

В одну минуту молодой человек оделся, вскочил в экипаж и помчался к своему начальнику. Тот встретил его словами:

— Будьте тверды, мой юный друг, я имею сообщить вам нечто чрезвычайно важное, иначе я не стал бы беспокоить вас в такое неурочное время!

— Я на все готов, господин посланник, говорите, я слушаю!..

— Так вот, сегодня ночью князь Васильчиков, ваш будущий тесть, был увезен в Сибирь, а его дочь, ваша невеста, отправлена в монастырь!

Пожиратели огня (илл. В Слаук) pic_4.png

— В Сибирь… в монастырь! — пробормотал молодой граф после некоторого молчания и готов был уже сообщить о странном предостережении, полученном им в таинственной записке, но удержался, подумав, что это могло быть пагубно для него и для близких, дорогих ему лиц, и потому, умолчав обо всем, что его смущало в данный момент, молодой человек, собравшись с силами и подавив свое волнение, обратился к своему начальнику с просьбой сообщить ему причины всего случившегося, если только они ему известны.

— Говорят разно, — ответил посланник, — но разобраться в истине очень трудно, будьте только осторожны, Бога ради, не допустите какой-нибудь опрометчивости. Если позволите дать вам добрый совет, то уезжайте скорее отсюда. Я охотно дам вам отпуск, и вы можете немедленно выехать в Париж.

— Я подумаю о вашем любезном предложении и, быть может, воспользуюсь им!

— Да, но у вас нет времени на размышления; вам необходимо сегодня же покинуть Петербург и через двадцать четыре часа переехать границу!

— Так значит, это приказание, а не совет? Ваше превосходительство настаиваете на моем немедленном отъезде?

— Да, мой друг, для вашего же блага, и если хотите, я скажу вам, что сам получил предписание от высших властей выдать вам немедленно ваши бумаги, хотя мне достоверно известно, что в высших сферах к вам по-прежнему очень расположены. Опасаются только какого-нибудь необдуманного поступка с вашей стороны под влиянием постигших вас огорчений, поступка, который мог бы иметь самые пагубные для вас и для ваших друзей последствия. Поезжайте с Богом и верьте мне: ваше отсутствие и время больше сделают для осуществления ваших планов, чем все, что вы могли бы предпринять в настоящее время.

— Да, но уехать так, не повидав ее, не услыхав от нее ни единого слова утешения, не проникнув в эту ужасную тайну…

— Что же делать?! Отданы строжайшие предписания; вы никаким образом не можете видеть ее!

— Прекрасно, я покорюсь! Когда должен я выехать из Петербурга?

— Через два часа!

— Но это невозможно: я не успею собраться!

— Оставьте все в том виде, как оно есть, и дом, и штат прислуги, словом, как будто вы уезжаете на самое короткое время. Я твердо уверен, что ваше отсутствие не будет продолжительным!

— Будем надеяться! — со вздохом сказал граф, стараясь подавить свое горе и отчаяние. — Теперь позвольте мне откланяться!

С этими словами он простился со своим начальником и поехал домой.

«Пусть так, — мысленно решил он, садясь в карету, — я уеду, но вернусь свободный… и тогда!..»

Возвратясь к себе, Оливье позвал Лорана и сказал ему:

— Лоран, неожиданные обстоятельства вынуждают меня отсрочить мою свадьбу на некоторое время. Через два часа мы уезжаем в Париж по делам службы. Я не беру ничего из своих вещей, кроме самого необходимого; позаботься, чтобы к назначенному времени все было готово!

Верный слуга, привыкший к такого рода неожиданностям, хотя и озадаченный внезапной отсрочкой предстоящего брака, без возражений принялся за сборы в дорогу.

Оливье д'Антрэг со своей стороны прошел в свою спальню, чтобы захватить с собой те предметы, которыми он особенно дорожил и которые не хотел оставить, и остановился как вкопанный: на камине лежал точно такой же конверт, как накануне на ночном столике. Схватив этот конверт, он дрожащей рукой вскрыл его и прочел содержание записки:

«Помни, что через три месяца один из наших явится к тебе за ответом в Париж.

Невидимые».

В первый момент молодой граф был принужден прислониться к камину, чтобы не упасть: до того сильно было его потрясение, но вскоре он овладел собой.

— О, я знал, что то не был сон! Я в этом был уверен! — сказал он. — Но как могли эти люди унести меня из спальни без малейшего сопротивления с моей стороны? — Тут ему вдруг вспомнился стакан сахарной воды с флердоранжем, выпитый им перед тем, как он задремал. Не долга думая, он подошел к столику и, захватив с него часть сахара и флакон с флердоранжем, сунул их в свой чемодан, а также и немного воды из графина, которую он отлил в небольшой пузырек, решив произвести в Париже, на свободе, анализ всех этих веществ. Затем он стал торопить Лорана, спеша покинуть эти места, где в течение одной ночи разбиты были все его надежды на счастье и радость жизни. Он собрал самые необходимые свои документы, бумаги и кое-какие сувениры, особенно дорогие ему, когда Лоран уведомил его о приходе какого-то незнакомого человека, настоятельно требовавшего видеть графа.

Каково же было удивление молодого графа, когда он узнал в этом человеке доверенного слугу князя Васильчикова.

— Что такое случилось у вас, Сергей? — спросил он вне себя от волнения. — Быть может, ты сумеешь объяснить мне это? Я ничего не знаю, ничего не понимаю!

— Мы также ничего не знаем, ваше сиятельство, — ответил пришедший. — Сегодня ночью княжна призвала мою жену и сказала ей, чего она требует от меня. Она поручила мне передать вам вот это кольцо! — И Сергей передал графу громадный золотой перстень наподобие тех, какие носят восточные властители. — Княжна просила также передать следующие слова: «Пусть граф д'Антрэг продолжает верить в меня и не дает воли своему отчаянию. Если ровно через два года, в это самое время и в этот самый день, он не свидится вновь со мной, то пусть надавит камень в этом перстне, и тогда он узнает, чего я жду от его преданности и от его любви ко мне!» Вот и все, что мне было поручено передать вам, граф! Бедная княжна не имела даже пяти минут в своем распоряжении, когда ей было доставлено приказание немедленно отправляться в монастырь; ей даже не дали времени проститься с отцом.

Молодой человек отвернулся на мгновение, чтобы стереть украдкой слезу, навернувшуюся ему на глаза; когда он обернулся, Сергея уже не было в комнате.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: