Забегая вперед, скажу, что и впоследствии почти вся флотская авиация работала в интересах армии, и это, по-видимому, было правильно. Но по этой причине подводные лодки самостоятельно искали противника, иногда встречались с конвоями, которые, повторяю, состояли из мелких судов и шли под самым берегом и на столь малых глубинах, что наши подводные лодки не всегда могли сблизиться с ними на расстояние торпедного залпа.

Было очевидно, что удары по этим конвоям следовало наносить другими силами флота - авиацией и малыми надводными кораблями. Мы это хорошо понимали, но, оставив в самом начале войны военно-морские базы [58] и аэродромы в северо-западной части Черного моря и в Крыму, Черноморский флот не мог использовать эти силы. Поэтому борьбу с судами и кораблями противника возложили на нас, подводников…

Первое на Черном море удачное торпедирование провела подводная лодка «Щ-211» под командованием капитан-лейтенанта А.Д. Девятко. 7 августа 1941 года она потопила вражеский транспорт. Этому успеху радовались мы все.

Осенью 1941 года наши подводные лодки потопили еще несколько транспортов и вспомогательных судов. Свободно плавать на Черном море противник уже не мог. Наши подводные лодки везде преследовали врага, поэтому немецкие суда стали ходить с большим охранением. Плавание в конвоях значительно замедлило оборачиваемость транспортных средств фашистского флота.

В конце октября 1941 года обстановка в Крыму значительно обострилась. Немцы подошли к Перекопу и создали реальную угрозу Севастополю. 20 октября противнику удалось захватить Ишуньские укрепления до того, как Приморская армия сосредоточилась в северной части Крыма.

Сложившаяся обстановка вынудила командование флота послать подводную лодку «С-31» в Каркинитский залив для обстрела фашистских войск на Ишуньских позициях Перекопского перешейка.

Перекопский перешеек представляет собой узкую полосу суши, соединяющую Крымский полуостров с материком и разделенную Каркинитским заливом и Сивашем. Берега у Перекопа обрывистые, а поверхность равнинная. В годы Гражданской войны и иностранной интервенции он стал местом ожесточенных боев.

Каркинитский залив - самый мелководный район Черного моря. Его глубина не превышает 30 метров, а район артиллерийской позиции, с которой нам предстояло вести огонь, был и того мельче - 6-8 метров. Осадка подводной лодки 4 метра, следовательно, запас воды под килем оставался небольшим.

Обстрел охраняемых береговых объектов - задача для подводных лодок необычная, а потому весьма трудная и [59] опасная. Курсами боевой подготовки того времени она предусмотрена не была, поэтому перед войной мы подобных задач не отрабатывали. Малейшее нарушение герметичности прочного корпуса подводной лодки могло лишить ее основного тактического качества - возможности погружения, и, таким образом, сразу обрекало на гибель. Для этого оказалось бы достаточно попадания в корпус 20-миллиметрового снаряда…

Согласно полученному боевому приказу, обстреливать скопления фашистских войск на Перекопском перешейке в районе Ишуньских позиций мы должны были ночью, поэтому корректировать огонь, используя оптический прицел, мы никак не могли. Это предъявляло жесткие требования к точному знанию своего места, что в темноте при выключенных маяках и навигационных знаках было нелегко, и, наконец, мелководность района - наличие неисчислимых отмелей и банок - делала задание особенно трудным.

Молодым офицерам штурману лейтенанту Якову Ивановичу Шепатковскому, минеру лейтенанту Сергею Григорьевичу Егорову, да и всему личному составу предстояла сложная боевая задача.

Командир поручил мне подготовить подводную лодку к походу, организовать и провести на ней общекорабельные учения по живучести, а также проверить состояние аварийно-спасательного и противопожарного имущества.

Воспитать у личного состава уверенность в живучести корабля, силе боевой техники и подводной лодки в целом крайне важно. Уверенность матроса и старшины в силе своего оружия возрастает вместе с повышением уровня мастерства. Доскональное изучение боевой техники, твердое знание боевых инструкций, достижение высоких нормативных показателей, умение устранять характерные задержки, неисправности и повреждения в бою - вот на что обращали мы тогда основное внимание.

Вместе с инженером-механиком Шлопаковым и минером Егоровым мы провели артиллерийское учение, учение по борьбе с поступающей внутрь лодки водой и с. пожарами. Учение прошло успешно, личный состав действовал безошибочно. [60]

Штурман Шепатковский вместе с командиром отделения Рыжевым проверили работу гирокомпаса и эхолота. Минер Егоров с командиром отделения артиллеристов Шепелем тренировали артиллерийский расчет. Их звучные голоса эхом раздавались по всей Южной бухте. Инженер-механик Шлопаков с командиром группы движения Вороновым и старшинами команд мичманами Щукиным, Крыловым и Карповым занимались проверкой техники своей электромеханической части. Боцман Емельяненко готовил подводную лодку по-штормовому. Военфельдшер Дьячук вместе с командиром отделения акустиков Крыловым допринимали скоропортящиеся продукты. Короче говоря, шла всесторонняя подготовка подводной лодки к выходу в море, в очередной боевой поход.

Вечером, после ужина, командир подводной лодки И.Ф. Фартушный собрал всех командиров боевых частей и служб. Он сообщил обстановку в Крыму и примыкающем к нему Каркинитском заливе.

- Мы должны выполнить сложную боевую задачу в мелководном заливе, в непосредственной близости от линии фронта и действий дозорных немецких сил. Мне незачем напоминать вам о том, что всем следует быть начеку. - Он потер лоб, будто пытался что-то вспомнить. - Организация службы и порядок на подводной лодке должны быть четкими, как никогда.

Мы все кивнули в знак полного согласия. Каждый из нас понимал всю серьезность и трудность поставленной перед кораблем задачи и готов был с честью выполнить свой долг.

В конце октября мы вышли из Севастополя и взяли курс на Евпаторию, далее на Тарханкут и в Каркинитский залив. Вместе с нами шел в боевой поход командир бригады подводных лодок капитан 1-го ранга П.И. Болтунов.

Трудно передать те чувства, которые овладели нами, когда мы покидали Севастополь. Мы ясно понимали, что над городом нависла угроза захвата немецко-фашистскими войсками и что нам, возможно, уже не придется сюда вернуться. Тихий, сумрачный вечер медленно переходил в ночь, которая неумолимо накрывала наш город с востока… [61]

Когда мы подошли к заливу, уже стемнело. К западу от нас показался силуэт судна. Свои? Или чужие? По обстановке, данной нам штабом флота, в Каркинитском заливе наших кораблей быть здесь не должно. Подойдя ближе, по очертаниям мы опознали рыбацкую шхуну. Сразу на наш запрос никто не ответил, поэтому, немного повременив, мы открыли артиллерийский огонь. Только тогда со шхуны закричали:

- Не стреляйте, братцы, мы свои, советские!

Мы прекратили огонь. Шхуна действительно оказалась нашей - она несла в заливе разведывательный дозор. К обоюдному счастью, мы в нее не попали, и каждый продолжил свой полный случайных опасностей путь.

Найти назначенную позицию стрельбы оказалось несложно: на северо-востоке, там, где находились Ишуньские позиции, повсюду вспыхивали разрывы снарядов и бомб, сливаясь в сплошное огненное зарево. Над морем и Перекопом свирепствовал ураган войны. Там наши солдаты мужественно дрались с превосходящими силами противника, любой ценой рвущегося окружить и уничтожить наши части и захватить Перекопский перешеек.

В строго назначенное время мы подошли к району первой, самой опасной в навигационном отношении позиции. На ходовом мостике никто не терял самообладания, хотя, без сомнения, в эти решающие минуты волновались все. Перейдя на движение под электромоторами, систематически замеряя глубину, мы медленно двигались вперед.

- Под килем пять, четыре, три метра! - докладывал на мостик командир отделения штурманских электриков Рыжев.

До узкости оставалось несколько кабельтовых. Мысль, проскочим ли мы самое опасное место, тревожила каждого.