Да, это был сюрприз! Гостя повели через свежевыбеленную кухню в дом. Сначала - к бабушке, затем - в его комнату. Степан весело рассказывал, что на станции у него, к счастью, нашелся попутчик, шофер, с которым он знаком еще по летной школе.

- Ох, сынок, я бы на твоем месте не садилась в такое чудовище, - говорит бабушка, - но, слава Богу, ты цел и невредим, и мы все рады, что ты дома.

- Так это, значит, твоя Дора? Прелестную жену ты выбрал себе, Илья, - добродушно посмеивается Степан, протягивая зардевшейся невестке руку. Илья знает, что его Дора красива, и все же он доволен, что брат похвалил ее.

Проходит едва полчаса, как в Зоровце уже каждый знает, что вернулся старший внук бабушки Ужеровой. Женщинам жаль, что у них так много дел, не то они ненадолго могли бы остановиться и всласть посудачить об этом событии. Старый дворовый пес Бундаш, по долгу службы достойно поприветствовавший гостя, степенно выходит на середину двора и оказывается скоро окруженным целой стаей четвероногих сотоварищей. Несколько свысока Бундаш объясняет им, что тот, кого они только что так бесцеремонно облаяли, когда он промчался по деревне в автомобиле, является его старым товарищем Степаном и он, Бундаш, хорошо помнит, как в свои молодые годы часто катал мальчишку на спине. Он это охотно делал, по- тому что нередко получал за эту услугу шкурки сала и толстые ломти хлеба. Посему этого господина, собаки, впредь в деревне облаивать не следует, а особенно это касается собачьей молодежи, еще пока не знакомой с хорошими манерами! После этого собаки степенно и с достоинством разошлись, так как знали и понимали больше, чем все люди в Зоровце, вместе взятые.

В воскресное утро Степан Ужеров вышел в сад. Он чувствовал себя как-то не в своей тарелке. Хотя он радовался тому, что застал родных бодрыми и здоровыми и что они его любят, но от деревенской жизни он отвык. Здесь было так тихо, как будто даже деревья молились; а ведь он сам перестал молиться давно, сразу после того как немного свыкся с казарменной жизнью. Тогда его послали на учебу. Кто бы там вспомнил о молитве? В газетах и книгах, которые он до этого читал, тоже не было ни слова о Боге. Зато в это воскресное утро ему казалось, что весь сад наполнен Им! Степан ускорил шаг, чтобы избавиться от этого неприятного незнакомого ощущения. Глупости, кто сегодня еще верит в такое? Он заметил, что уже перешел границу соседского сада, откуда тропинка вела к небольшому сосновому бору, который старый Янковский заложил вокруг своего родника. Мальчиком он часто бывал здесь, хотя старуху Янковскую все дети боялись. Сегодня, конечно, он ее уже не испугался бы, будь она жива; и ему захотелось напиться из ключа. Степан побежал вверх по тропинке и остановился. С тех пор как он видел саженцы в последний раз, посадки разрослись, сосенки стояли, как новогодние елки, украшенные свечами; другие деревца казались усыпанными маленькими розочками. И каждое деревце отличалось от другого. Не теплые ли солнечные лучи зажгли эти свечи и по целовали розочки? Замшелая скала, распластавшаяся внизу, как диван, оставалась все такой же, как прежде. Лишь родник, выбивающийся из скалы, был снабжен блестящей серебристой трубкой, через которую ключевая вода лилась в каменный водоем. В нем стоял наполненный цветастый кувшин. Отсюда вниз по саду вода текла тоненьким ручейком, который оброс незабудками и шиповником. Все здесь благоухало: деревья, цветы, вода. Но прелестнее всего казалась девушка, сидевшая на мшистом диване. На ней была словацкая национальная одежда: жилетка из темно-синего сукна, кофточка с красочно вышитыми рукавами и белый нарядный передник. Она представилась Степану частью этого весеннего мира, напомнила ему дивный распустившийся цветок. Особенно прекрасными показались парню ее глаза, задумчиво глядевшие в воду. Девушка не замечала, что происходило вокруг нее, а молодой человек не осмеливался нарушить ее покой, так как она сидела со сложенными руками, будто молилась. Солнце сплело венок из световых лучей вокруг ее головы, украшенной темно-русыми косами.

Прилетела невзрачная серенькая птичка, а так как вокруг все было тихо, она села на ветку шиповника, и из ее горлышка полилась долгая чарующая трель. "Соловей!" - невольно воскликнул парень. Давно он не слышал его пения. Девушка оглянулась. Нежный румянец появился на ее лице. Всего одно мгновенье две пары глаз смотрели друг на друга. Затем молодой человек поздоровался. В окружении темной зелени сосен девушка напоминала сказочную принцессу. Он невольно поклонился ей. Она, улыбаясь, ответила ему легким кивком головы. Затем нагнулась за кувшином, отлила немного воды из него и поставила его рядом с собой на сиденье. Молодой человек лихорадочно подыскивал слова, чтобы объяснить свое появление у колодца.

- Вы хотите напиться нашей воды? Хорошо, что я взяла с собой кувшин. Прошу, если угодно... - радушно сказала она.

Степан, поблагодарив, взял сосуд, и ему показалось, что еще никогда в жизни не пил он более вкусной воды. Остаток он вылил и, выполоскав кувшин и наполнив его снова, передал его ей.

- Прошу, - начал он несколько смущенно, так как не знал, как к ней обратиться. К крестьянским девушкам обращались на "ты".

Но она, хотя и носила национальную одежду и говорила с мягкой певучестью, своими манерами отнюдь не напоминала крестьянку. В то время и многие молодые дамы носили такие костюмы, поэтому он выбрал обращение на "вы".

- Вы спросили, хочу ли я напиться из вашего ключа? Но мы же на земле Янковского, а у него ведь никого нет. Или вы его родственница?

- Меня зовут Аннушка Скале. Родственницей дяди Матьяса я, собственно, не являюсь, - возразила она, немного смешавшись.

- Моя приемная мать была также и приемной матерью его покойной жены, и перед своей кончиной она послала меня к дяде, потому что он так одинок.

- А вы не боитесь его? - допытывался он, лишь бы она не ушла и он смог бы еще видеть и слышать ее.

- Никогда я его не боялась, а теперь и вовсе.

- А почему же теперь и вовсе? Она улыбнулась ему, как солнце, в лучах которого они стояли.

- Когда у человека рай в сердце, тогда он и пустыни не страшится, а жить в таком раю, как у нас здесь, - истинное блаженство. Не правда ли, этот мир прекрасен, и кажется, что все в нем молится Богу: цветы, сосны, вода, золотое солнце на синем небе - все! А иначе и быть не может! Сегодня праздник Троицы. Господь Иисус на небе занял Свой престол. Оттуда Он властвует и оттуда послал нам Своего Духа Святого... Однако мне надо идти, тетя Звара ждет воды, я и так долго здесь пробыла.

- Я понесу ваш кувшин, пойдемте вместе, - предложил Степан.

- Значит, вы здесь совсем недавно? - начал он снова разговор.

- Несколько недель. Но мне кажется, что я с рождения живу в Зоровце.

Аннушка, поблагодарив, взяла у него кувшин.

- Побегу я!

Он смотрел ей вслед, пока она не исчезла из виду. Когда она скрылась за деревьями, он тоже поспешил домой, но слова ее звучали в его ушах...

Бабушка Ужерова беспокоилась, пойдет ли ее внук в церковь, так как городские большей частью ничего уже не хотели знать о Боге. Поэтому вся семья обрадовалась, когда он сам захотел пойти в церковь и занял место на балконе среди старых товарищей. Им понравилось, что он не отделился от них. "Глянь-ка, Степка, - толкнул его один из них, Адам, - вон та - Аннушка Скале, подопечная Янковского, или как там его зовут. Жаль, что она живет у этого отшельника, поэтому нашему брату и не подступиться к ней. Он, вообще-то, человек хороший, как говорится, и мухи не обидит, и всем помогает, чем только может, но все-таки какой-то уж слишком странный, не от мира сего". Степан давно не слушал парня, но во время богослужения он, как бы случайно, часто смотрел на девушку и решил, что нет в Зоровце равной ей. Все остальные были хорошенькими крестьянскими девушками; она же была, как весна на дворе. Степан не знал, почему он так обрадовался, услышав, что Аннушка живет у "этого отшельника" и что парни поэтому не могли к ней подступиться.