- И вы бы не испугались, бабушка?

- Кого? Сына Божьего? Разве Он не мой Спаситель? Разве Он не Агнец Божий, взявший на Себя и мои грехи, перед Которым старейшины на небесах полагают венцы свои и о Котором апостол Иоанн в Откровении пишет: "...возлюбившему нас и омывшему нас от грехов наших Кровью Своею?" Отк. 1:5.

Его обетование и меня касается: "И когда пойду и приготовлю вам место, приду опять и возьму вас к Себе, чтоб и вы были, где Я" Ин. 14:3. Зачем мне Его бояться? Иисус из любви ко мне на смерть пошел, так неужели Он отвергнет меня, когда вернется? Нет, я Ему доверяю.

- Вы, наверное, очень добры и благочестивы, раз можете так верить! Вы Его, наверное, иначе знаете, чем я. Но я только грешная девушка.

Аннушка горько заплакала.

- Поплачь, поплачь, дитя! Помнится, и я так плакала, когда Господь мне открыл глаза перед тем, как я пришла к Нему и Он простил мои грехи. Я еще поговорила бы с тобой, но вижу там соседа, к которому у меня срочное дело. Если ты будешь еще размышлять об этом, то приходи ко мне. Может быть, я послужу тебе, как мне послужил мой покойный внучек. Ты начинаешь искать Господа, и ты Его найдешь, раз Он пробудил тебя, - старушка погладила девушку по щеке и пошла вниз по садовой дорожке. У калитки она встретила Янковского.

- Простите за беспокойство, сударь, - извинилась она. - Но наши говорят, что у вас когда-то были пчелы, и попросили меня спросить вас, все ли улья вы продали? Рашов хочет купить их у вас.

- Они все еще стоят на чердаке. В пятницу я их достану, чтобы почистить, тогда пусть сосед их посмотрит.

- Вот хорошо! В таком случае я вас больше не буду задерживать.

Вижу, что у вас уже праздник, и мне надо поторопиться, чтобы дома управиться. Всего вам доброго!

- Бог с вами, тетушка!

Матьяс проводил старушку, посмотрел ей вслед, пока она не завернула за угол дома Уже-ровых. После этого он, опустив голову, зашел в дом, сел в комнате за стол и задумался: "Она такая старая и одинокая, стольких родных похоронила, а всегда кажется такой счастливой. Я часто думаю, что Ты, Сын Божий, заполняешь ее жизнь. Ах, почему я не решаюсь спросить ее об этом? Я мучаюсь в этом духовном одиноче-стве, как Илия, который когда-то жил с семью тысячами верных Богу и думал, что он единственный верующий на всей земле израильской.

Если здесь, где все объято сном и смертью, у Тебя, Сын Божий, есть для меня братья и сестры, то укажи мне на них!" Но обратимся к другим жителям Зоровце. В это же время собралась и семья Ужеровых. Хозяин только что вернулся из города и привез от Степана письмо, которое Илья читал всем вслух. В конце было написано: "На праздник Троицы я обязательно приеду. Соскучился я по всем вам. Мечтаю о бабушкином хворосте, такого во всем мире не найти. Вот, чуть не забыл самое главное!

Дорогие мои, я нашел себе здесь хорошую девушку; но об этом хотел бы поговорить сначала с вами. Я не объяснился еще ни с нею, ни с ее родителями, потому что сперва хочу услышать Ваш совет, что Вы на это скажете. Девушка мне нравится, я ей, наверное, тоже. Родители состоятельные, и она у них единственная дочь. У фотографа я купил ее фото и посылаю его Вам, чтобы Вы посмотрели на нее. Она не крестьянская девушка, но ведь и я уже не буду крестьянином. Об остальном поговорим, когда приеду. Жду не дождусь, когда смогу напиться воды из нашего колодца".

В заключение были посланы приветы каждому члену семьи в отдельности. В комнате наступила тишина.

- Вот что он надумал! - потряс головой Мартын. - Жениться там! Такая горожанка никогда в деревне не приживется!

- Хи-хи-хи! Это же дама! - засмеялся Илья, разглядывая фотографию.

- Куда же мы ее у нас посадим?

- Ох, ох, - ужаснулась Дора, глядя мужу через плечо, - на ней почти ничего нет, и туфельки такие, что она в них почти босая!

- А чулки у нее из паутины; я недавно в Тренчине видел такие у дам на ногах; они, наверное, защищают от мух.

- Покажи! - тетя Сусанна протянула руку. Бросив недовольный взгляд на фото, она быстро отдала его матери. - И что этот парень думает? Она, наверное, уличная. И как ей только не стыдно показываться людям на глаза в таком виде? И что за мать у нее, которая такое позволяет?! Что вы скажете, матушка?

- Да, хорошенькую невестку ты нам хочешь привезти, сынок, - вздохнула бабушка. - Мир сегодня действительно как Содом и Гоморра, коли женщины так одеваются: почти до пояса голые, босоногие - в этих паутинках!

Без рукавов, зато на голову будто горшок вверх дном надет, так что не видно ни лба, ни глаз, а на голых плечах - мех. И он еще пишет, что она красива. Наверное, голову потерял парень!

- Дайте же и мне посмотреть!

Зять поднял брошенный на пол снимок.

- Знаете, матушка, это все только вам кажется таким странным. Если бы вы знали, что мы во время войны видели в России, вас бы ничто уже не удивило. Один из пленных, штатский, профессор, сказал: "Вот увидите, когда русские заключат мир, они дома будут купаться в собственной крови. История мира учит, что, если женщины потеряли стыд и мужья им в этом не препятствуют, народ, загнивая изнутри, сам себя уничтожает". Я запомнил эти слова. Они там оправдались. Но когда я этой зимой был на сельскохозяйственной выставке в Праге и в гостиницах и кафе видел женщин и барышень, я, вспомнив слова профессора, понял, что и мы недалеко от этого состояния. И это зло распространяется не только в больших городах. Наши словацкие крестьянки в деревнях тоже сняли свою национальную одежду и одеваются в эти бесстыдные тесные кофты, чтобы раздражать и завлекать мужчин. Вот и наш Степан клюнул на эту удочку. У девушки на фотографии очень красивые глаза, она лишь только моргнула ему, и он уже попался.

- Да что ты, Мартын, еще ничего страшного не произошло, - заметила Сусанна серьезно. - Он ведь пишет, что ни ей, ни ее родителям еще слова не давал и хочет сперва с нами посоветоваться. Ну а мы его отговорим!

- Верно, Сусанна, - вздохнула бабушка, - нам не нужно быть суровыми к нему, а надо попытаться заботливо и по-доброму поговорить с ним. Дай Боже, чтобы он послушался и не навлек бы несчастья на себя и на всех нас!

- Однако я ему скажу, что бы я сделал с Дорой, если бы она так вырядилась, - проворчал Илья.

- И что бы ты сделал? - прильнула жена к нему.

- Выгнал бы тебя из дома! Если тебе хочется одеваться так, как те бесстыдницы, что ночью по улицам бегают, то можешь сейчас же идти! - сказал он, прижав, однако, свою жену к себе.

- Тогда бы я другого и не заслуживала. Мама, пожалуйста, спрячьте это фото, чтоб никто его у нас не видел. Ведь срам смотреть на него.

Письмо с фотографией было положено в сундук, и семья с беспокойством стала ждать приезда своего любимца. Что если Степан не послушается?..

На праздник Вознесения бабушка Симонова не смогла пойти в церковь, потому что гусята как раз надумали вылупиться. Когда последний гусенок вылез из яйца, старушка ушла в свою комнату, чтобы почитать Евангелие. Вдруг на ее окно упала тень, и послышался милый голосок Аннушки Скале.

- Вы дома, бабушка? - спросила она.

- Дома, доченька, заходи!

Чуть погодя они уже сидели за столом.

- Ах, бабушка, я прямо не знаю, что мне делать! Ночью я глаз не могла сомкнуть, - пожаловалась девушка. - Вечером дядя Матьяс прочитал нам из Евангелия и объяснил, как Иисус Христос нас любит, сколько Он страдал, как чудно воскрес и еще чудеснее вознесся на небо. Но дядя сказал еще, что Иисус вернется за Своими и что встречать Его будут лишь те, которые любят и ожидают Его так, как при вознесении провожали Его только ученики. Ах, бабушка, я тогда вдруг поняла, что Он меня не сможет взять с собой! Дядя Матьяс и вы будете Его встречать, когда Он придет, а я - нет! Сегодня в церкви я все время думала о Его пришествии, и, когда пастор прочитал текст, мне от страха стало так плохо, что я чуть не упала. Ах, бабушка, помогите, посоветуйте, что мне делать? Вы сказали, что Он меня найдет? Я действительно пропащая!