На примере бороро была показана связь праздников воплощения духов с погребальными церемониями. Обратимся теперь к другой категории ритуалов — инициациям. Как инициационные, так и погребальные обряды этнографы включают в категорию переходных, поскольку они совершаются в связи с переходом человека из одного состояния в другое, в данном случае из детства в зрелый возраст и из земного существования — в загробное. Смена статуса всегда мыслится как смерть и воскресение в новом качестве, поэтому между различными переходными церемониями есть много общего. Обряды посвящения юношей уже описывались на предыдущих страницах. Рассмотрим сейчас женские инициации.

В 1850 году английский ботаник Г. Бейтс, путешествуя по Амазонке, побывал у племени тукуна, где как раз справлялся праздник посвящения девушек. Бейтс смог не только его наблюдать, но даже зарисовал увиденное, однако решил, что перед ним — свадебная церемония. Среди ее участников он даже разглядел жениха, от посягательств которого женщины должны были защищать новобрачную.

Ошибка Бейтса весьма характерна, ибо, не будучи этнографом, он, как и многие, был убежден, что свадьбу отмечают люди во всех уголках земли, как бы они ни одевались и на каком бы языке ни говорили. В действительности у первобытных народов, где ячейкой общества является не семья, а род, община, заключение брака — событие достаточно рядовое. Как правило, молодые люди вступают в близкие отношения без церемоний, а брак считается состоявшимся лишь после рождения ребенка. Но и это событие редко служит поводом для шумных торжеств. В целом благоприятные условия для заключения брака и деторождения как бы обеспечивались раньше, в ходе инициаций. Во время посвящения подростки превратились в новых людей, которым не страшен контакт с плодоносной, но опасной энергией, исходящей от предков и присутствующей во всех делах, связанных с отношениями полов.

Обряды посвящения бывают двух типов. В некоторых случаях подростки проходят их потихоньку, в кругу семьи. В других ритуалы приурочиваются к празднику воплощения духов, в котором участвует вся община. Вместе с другими людьми и даже в первую очередь (поскольку именно на них обращено внимание) члены племени, вступающие в зрелый возраст, получают ту «благодать», которая исходит от предков. Индейцы считают, что она распространяется не только на проходящих испытания, но и на их будущих брачных партнеров. Видимо, поэтому в общинный праздник превращаются инициации либо только одних мальчиков (чаще всего), либо одних девочек (гораздо реже).

В Южной Америке известно несколько народов, у которых главным общинным праздником являлись не мужские, а женские инициации. Эти обряды имеют между собой много общего. В отличие от мальчиков девочка-подросток не узнает при переходе в новую возрастную группу никаких тайн, а призвана и дальше верить, будто существа, наряженные в костюмы и маски, — это не ее мужские родственники, а страшные духи. В ходе церемоний она становится мишенью для их нападения и нередко бывает вынуждена претерпеть тяжелые испытания. Пройдя их, она, однако, считается гораздо менее, чем прежде, подверженной тем опасностям, которыми чревато общение с предками, и может успешно выполнять возложенные на нее социальные функции.

О традиционной культуре племени ленгуа, жившего в Чако юго-восточнее чамакоко, известно по запискам английского путешественника У. Грабба, побывавшего в Парагвае сто лет назад. Обряд инициации девочки считался у ленгуа самым важным. Молодые люди, надев костюмы и маски и пронзительно крича, старались приблизиться к посвящаемой, но их отгоняли вставшие плотной толпой женщины.

У карибов макиритаре в Южной Венесуэле женские инициации сохраняются до сих пор, хотя нынешние индейцы, видимо, уже не вполне понимают мифологический смысл совершаемых ими действий. Во время праздника мужчины делают чучела четырех женщин (очевидно, каких-то мифологических персонажей), пронзают их копьями, а затем бьют инициируемую и ее спутниц бичами. По словам одного индейца, раньше во время таких обрядов убивали саму девушку и лишь позднее стали ограничиваться бичеванием и пронзанием чучел. Этот факт, конечно, сомнителен, ведь если каждую посвящаемую убивали, ни одна из них не оставила бы потомства, и племя бы вымерло.

По-настоящему полную картину праздника воплощения духов, приуроченного к женским инициациям, мы имеем лишь для упоминавшегося племени тукуна, живущего на берегах Амазонки в районе границы Бразилии с Колумбией и Перу. Лет десять назад эти индейцы стали героями дня в этнографическом мире, когда английская исследовательница Б. Линкольн описала их «Праздник Юных Дев» как классический пример обряда посвящения девушек. По-португальски (этим языком сейчас владеют все тукуна, употребляя его даже в разговорах между собой) слова «моса нова» означают одновременно и «юная» и «новая» девушка, что увеличивает выразительность названия этого ритуала.

Тукуна, маска тапира

Тукуна, маска клеща

Европейцы впервые проплыли по Амазонке в 1542 году. В то время верхним и средним течением этой реки владели индейцы, говорившие на языках семьи тупи — омагуа и кокама. Вскоре эти некогда многолюдные племена почти вымерли в результате эпидемий и столкновений с колонизаторами. Часть опустевших земель заняли тукуна, жившие прежде севернее — в междуречье Амазонки и Путумайо. В Европе о существовании тукуна узнали после экспедиции австрийских натуралистов И. Шпикса и К. Мартиуса, которые совершили путешествие на верхнюю Амазонку в 1817–1820 годах и привезли с собой удивительные маски и рисунки, изображавшие процессию ряженых. В 1850 году у тукуна, как было сказано, побывал англичанин Г. Бейтс, а в 30 — 50-х годах нашего века обряды этих индейцев удалось наблюдать нескольким этнографам.

Тукуна, маска ветра

Праздник Юных Дев — самое радостное и торжественное событие в жизни каждой общины тукуна. Когда у девушки наступали первые месячные, для нее внутри малоки (общинного дома) у боковой стены отгораживали каморку, украшенную изображениями солнца, луны и другими рисунками. Снаружи в этом месте к дому пристраивали две стены таким образом, чтобы получился дворик в форме буквы «П». В нем происходили церемонии, связанные с использованием священных музыкальных инструментов, а внутри жилища и вокруг него — обряды с участием ряженых.

Длинные трубы, сделанные из дерева и свернутой спиралью коры, хранили, притопив в реке. Ночью после начала праздника мужчины приносили их во двор и, направив в сторону каморки, где сидела девушка, громко трубили. Проходившая посвящение должна была полагать, что слышит голоса духов и что, сделай она хоть шаг из своего укрытия, страшные демоны схватят и растерзают ее. К празднику готовилась чича — широко распространенный в Южной Америке перебродивший напиток из кукурузы. Мужчины время от времени поили ею священные трубы, наливая внутрь с широкого конца инструментов. Днем трубы прятали от глаз женщин и мужчины надевали костюмы и маски. Нарядившись в лесу, они выбегали к малоке и начинали бить по крыше палками. Затем демоны врывались внутрь, но, получив жареное мясо и чичу, исчезали. Согласно другим наблюдениям, ворвавшиеся в малоку демоны не только требовали от хозяев пищи, но и пытались увести с собой девушку, которую (как и в обряде ленгуа) защищали ее родичи. Видимо, этот эпизод и принял Г. Бейтс за «посягательства жениха».